Убить нас можно только изнутри!
«Кому скоромно – а нам на здоровье!» Этот девиз советских партократов, провозглашавших одни идеалы, но стремившихся исподтишка к другим, привел к моральному краху СССР – а там и к физическому. Правда, что до того скоромного, они еще имели не так много – в сравнении с их нынешними коллегами. Всего-то – служебная «чайка» или черная «волга» под зад, хорошая квартира максимум на 6 комнат и госдача в два – от силы в три этажа. Ну, и еды от пуза. Все, что сверх – уже считалось криминалом. Вдобавок сущий страх по части «аморалки»: измена жене приравнивалась чуть не к измене Родине. И было даже как-то вчуже жаль тех бонз с их старыми, бесформенными женами – обреченных только облизывать губы на смазливых комсомолок, добычу всяких низших стервецов. Словно в отместку за этот половой запрет те партократы учиняли свой властный разврат: нагнуть какого-нибудь успешного директора завода или совхоза до лобызанья своей задницы. Напоминало какой-то зонный беспредел – когда на бюро райкома или обкома партии людей разделывали под орех, склоняя к этим низким ласкам. Мой старший друг – Герой Соцтруда Александр Соколов, директор лучшего в СССР совхоза – был с треском снят за отказ участвовать в таком партийном блуде… Все это видел остальной народ – что и породило его роковую ненависть к советской власти, лицом которой при Горбачеве, столь же на тот задний счет порочном, стала эта властная задница. Не зависть к продуктовым пайкам и дачам комсостава – нет, наш народ не такой жлоб, чтобы завидовать положенным по рангу благам; все подкосила именно эта развилка меж заявленным и наблюдаемым. На партийной Библии клялись строить коммунизм – а на деле все больше ублажали свой спесивый зад… Пусть даже втрое б брали – но не душили тех, кто от души строил этот симпатичный многим коммунизм! От этого парт-лицемерия действительно тошнило – почему ни в 91-м, ни в 93-м народ в массе своей не вышел на защиту этих просоветчиков, хотя среди них были и праведные исключения… Но вот свершился некий круг, страна переродилась в корне, и все смешные ныне ограничения на то скоромное для власть имущих канули в лету. Одно никуда не делось – даже еще пуще расцвело: эта лицемерная развилка. С легкой руки властителей, отчасти вышедших из прошлых партократов и унаследовавших больше всего их двуличие – эта пагуба вошла уже во все поры властной и народной жизни. Служить в армии и защищать то, что в нашем гимне называется «хранимая Богом родная земля», должны все – кроме моего сынули. Честность должна быть нормой жизни – но только не в моем случае. Да здравствует реформа образования – но дети реформаторов учиться едут за границу. Закон один для всех, как и правила дорожного движения – за исключением самих законодателей. Нельзя иметь свой бизнес на госслужбе – но через жен и деток можно. Десять церковных заповедей и семь смертных грехов, включая алчность и чревоугодие – для кого угодно, но не церковных иерархов, живущих по завету Фамусова: Не то на серебре, На золоте едал; сто человек к услугам; Весь в орденах; езжал-то вечно цугом; Век при дворе, да при каком дворе!.. Ну, и так далее – с большим отрывом в этом плане от советских шишек. Те хоть при строительстве стратегических объектов и сдаче плана по сельхозпродукции страшились их партийной дисциплины – а нынешние и ее уже не ставят ни во что. Утюжат под собой все подчистую – и нет случая, чтобы мэр-единоросс, губернатор, прокурор не поставил свою личную корысть впереди общественного паровоза. А ведь клялись на той же Библии – не коммунистической уже, но самой что ни на есть христианской, нестяжательской! Сnроят детдом – воруют, строят космодром – воруют; скупают дорогие цацки уже не поштучно, а килограммами… Зачем? В чем корень этой неуемной жадности – если все скоромное давно уже отведано и брюхо, как у басенной свиньи под дубом, набито досыта, до отвала? На ум приходит только одно объяснение: какой-то фантомный реванш за тот недобор при СССР, когда партийный туз, как сказано, мог иметь всего одну квартиру, одну жену – хоть и еды от пуза. Мало! Ненасытная мечта того туза, торчащего из нынешнего, сошла с каких-то внутренних петель – и ее уже даже при всем сексуальном и ином удовлетворении ничем не утолить! И ну накладывать несметно в ту тележку, что хоть и не прицепишь к гробу, но при жизни можно щупать с каким-то победившим все текущие морали наслаждением. Мне кажется, это уже какая-то болезнь, требующая участия психолога. Но почему эти больные, чей кишечный тракт не может в принципе насытиться, вышли у нас на самый властный верх? Почему на исходе СССР во власть пришли не лучшие из рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции – а эти худшие? Как и чем они могли побороть все лучшее в пролетарском государстве, прежде героически отбившемся от внешнего врага, но спасовавшим перед внутренним? Вопрос, на который я не нахожу ответа. Сейчас принято считать, что это лицемерие было губительным лишь для СССР – а нынешней, хранимой самим Богом России никакие моральные, экономические и прочие законы не грозят. Пусть другие олухи живут по ним! А мы свою рыбку выловим из нефтеносного пруда без всякого полезного труда – путем «малого» или большого бизнеса, что в нашем случае означает одно: задешево купить и задорого продать. Как пелось в одном перестроечном фильме: «Мы не пашем, не сеем, не строим – мы гордимся общественным строем!» Вот эту гордость за великую, в силу подскока цен на нефть, Россию, которую должны защищать все, кроме моего сынули, мы и вобрали в свои фибры. И нам плевать, что с советских пор пошив пальто у нас снизился в 25 раз, производство тракторов – в 14, станков – в 27, экскаваторов – в 12, бульдозеров – в 20… Эти уже гиперлицемеры, составившие нашу власть и уславшие на всякий случай своих чад за бугор, талдычат о каком-то внутреннем развитии и избавлении от нефтяной иглы. Но откуда этому взяться при указанной развилке, уже раздирающей нас до пупа? Паутина этих тараканов, словно отбывающих здесь свою воровскую вахту, охватила все – и нет в стране такого магазина, фермера, которых бы не кошмарила их теневая крыша. О чем сам Путин говорил уже не раз в его посланиях; последний раз – с какой-то вовсе сокрушенной миной… Особняком стоят тут наши олигархи, раскулачить которых грезит ошарашенный их сверхдоходами народ. Но они – вовсе не случайный прыщ на нашем теле. Вооруженные купленными ими депутатами и прокурорами, они лишь и способны защитить свое добро от нашей агрессивно-воровской системы. И потому они – не прихоть Путина, а результат естественного отбора на «хранимой Богом родной земле», попавшей в лапы властных мародеров. При этом так называемая совесть нации лишилась совести вконец. В силу той же неисповедимой энтропии продажность вышла в наших СМИ на первый план, убив все убеждения, еще худо-бедно водившиеся при советских самодурах. Все нынешние телепатриоты, воспевающие Путина, вышли из искренних поклонников сначала Горбачева, потом Ельцина. При Горбачеве они за их услуги получили хорошие московские квартиры, при Ельцине – участки в подмосковной Баковке. И наконец при Путине схватили верх награды: участки и дома уже в Испании, Израиле, на Кипре и т.д. Мне, паскудной твари, не питавшей сроду их придворных чувств, они внушали свысока: а чего ж ты хочешь? У нас такие не в чести! В чести только принципиальные певцы Родины и ее текущего правителя! Но я, хоть и не лезу в любовную обойму Путина, отметил бы такой его широкий шаг: введение в связи с «ножом в спину» от Эрдогана запрета на турецкие товары. Хочу верить, что это ответ не только внешнему врагу, но и внутреннему, который для нас – нож в грудь. При нем, набившем свои сейфы этой ювелиркой, дошло до того, что наши торговые сети отказались напрочь брать нашу продукцию. Турки и прочие израильтяне заносят кому надо стопкой за контракты на их муляжные, не увядающие месяцами фрукты и овощи, а у наших фермеров таких стопок нет. И конкуренция на рынке, загнанном под эту крышу, зашла не по товарам – а по величине взятки за их помещение в торговый зал. Народ ждет не дождется, когда Путин наконец сметет тех ловкачей, которые крышуют даже не большой или малый бизнес – а истребление любого бизнеса, минующего их карманы. Прокурорский, как и губернаторский, и мэрский бизнес, налаженный через детей и жен, сегодня часто означает даже не купи-продай – а отними и продай. А вместе с тем и крах всякого импортозамещения – когда турецкий импорт за ту же взятку просто замещается египетским или марокканским – что гробит весь наш сельский рост. Кто-то видит сейчас нашу главную угрозу в западных санкциях; кто-то – в новой мировой войне, в новом падении цен на кормящую нас нефть, что страшней любой войны; кто-то – в смерти Путина… Но мы за свою долгую историю одолевали подобные несчастья не единожды, и наша настоящая угроза мне видится в другом. Если среди населения страны бессовестных – процентов 10-20, это еще не конец света. Но если за 50, а во власти – все 100 процентов, крах неминуем. Как в случае с той казармой, при реконструкции которой из раствора сперли весь цемент – и здание из ничем не склеенных меж собой частей закономерно рухнуло, погребя под собой десятки юношей. Да, помалу до нас начинает доходить, что совесть – это хоть и не ощутимая руками, в отличие от всякой ювелирки, субстанция, но жизненно необходимая. Без нее не работают законы и заводы, не растет своя картошка и не кончается экономический упадок. Да вот беда: всяк убежден, что обладать ей должны все – кроме меня.