Почему я за Украину
Легенда о трудном пути из Совка в Европу гораздо ближе к реальности, чем телешоу про Великую Духовную Россию, решающую судьбы мира с голой жопой и бандитами на госдолжностях.
Труднее всего формулировать очевидное. Я недавно был в Киеве, и меня там озадачили в прямом эфире: а вы почему за Украину? Вы, гражданин Российской Федерации?
И я что-то ответил, конечно. И хожу с тех пор, мучаюсь неадекватностью того ответа. Словно спросили у меня, за что я люблю Чехова, и дали пятнадцать секунд на все про все.
Фото: Marian Striltsiv/REUTERS
Украина, если кто начал забывать, — соседняя страна с населением в 45 миллионов. Она служила в российских телевизорах авангардом мирового зла, пока эту роль не переложили на джихадистов и Турцию. Недавно мы там вовсю воевали с фашизмом. Всего лишь год назад Путин 17 раз упомянул Украину в своем послании Федеральному собранию.
В этом году Федеральное собрание не дождалось от Путина слова «Украина». Нашу фабрику ненависти к «братскому народу» перевели в энергосберегающий режим. Сайты вроде «Украина.ру» продолжают развешивать аналитику про агента ЦРУ Yats(енюка), киселевское РИА «Новости» не может сообщить об академическом издании Mein Kampf в Германии без длинных пассажей о бандеровцах, но все это как-то вяло, рутинно, остаточно.
Так и кажется: спроси нынче у путинского пресс-секретаря Пескова, что его босс думает о стрельбе в Донбассе, обесточивании Крыма, войне санкций с Киевом, — и Песков фирменно захлопает глазами. Мол, нет, не слышали про такое.
Но Украина никуда не делась. Как бы мы ни старались о ней забыть, словив мимолетный крымский кайф. Войны не кончаются от смены страшилки в российском телевизоре. И пока война Кремля с Украиной продолжается, выбор стороны для меня очевиден.
Почему?
Есть причины, скажем так, формальные. Они появились в начале 2014-го и с тех пор никуда не делись.
До начала 2014-го Российская Федерация, если помните, пыталась контролировать Украину кнутами и пряниками экономического характера. Путин то шантажировал Януковича «Газпромом», то совал ему 15 миллиардов долларов из Фонда национального благосостояния, и от всего этого можно было воротить нос, но занимать чью-то сторону в денежных терках двух мафиозных постсоветских режимов казалось по меньшей мере странным. Тогда я был не за Россию или Украину. Я просто был за то, чтобы 15 миллиардов тратились — ну, хотя бы на ремонт больниц, а не на подкуп жулика во главе страны с «мусорным» кредитным рейтингом.
В конце февраля 2014-го ситуация изменилась. Российская армия банально напала на Украину с банальной целью: захватить кусок ее территории. Российские солдаты, не особо прячась, врывались в административные здания и воинские части сопредельного государства. Первого марта Совет Федерации совершенно официально разрешил Путину вооруженную интервенцию против Украины «до нормализации общественно-политической обстановки в этой стране». 18–20 марта Россия с большой помпой аннексировала Крымский полуостров, ссылаясь на все классические отмазы: «нелегитимность» местных властей, «историческую справедливость», «защиту населения», «угрозу» своим базам, а также на спринтерский «референдум» без юридической основы, без публичных дебатов, без независимого подсчета голосов и без каких-либо гарантий безопасности для противников сецессии.
С того момента я был за Украину. Автоматически. В том же смысле, в каком я был бы за Россию, если бы (осторожно: фантастика) протесты дальнобойщиков переросли в народные волнения, Путин удрал бы в Казахстан, Госдума назначила бы новые выборы, а Финляндия или Китай под шумок хапнули бы Выборг или Амурскую область. В том же смысле, в котором я обеими руками за Прибалтику 1940-го и за СССР 1941-го — независимо от моего мнения о сталинских лагерях и латышском диктаторе Улманисе.
Чтобы быть за Украину, формальной причины достаточно. Более чем достаточно. Особенно если помнить про «отпускников» в Донбассе, «Буки» «из Военторга» и многомесячную вакханалию телевизионной ненависти к украинцам.
Но есть у меня и менее формальная причина.
Я, как и многие из вас, родился в империи, которой больше нет. В свои последние десятилетия моя родная империя была далеко не самым страшным местом на планете, но это больше критика планеты, чем похвала Советскому Союзу. Государство, выдавшее мне свидетельство о рождении, держалось на тотальной цензуре, системной лжи, пустых политэкономических фантазиях и экспорте углеводородов. Я не жалею о его кончине.
Страны, возникшие на месте СССР четверть века назад, получили шанс собрать свою национальную легенду если не с нуля, то, во всяком случае, из других деталей. Иным перестроечным очкарикам даже казалось, что можно обойтись вообще без легенд, что время мифов прошло и теперь все будет рационально и трезво, в духе философского семинара и аристотелевской «Политики»: вот мы определим, в чем задача государства, вот мы выберем оптимальное государственное устройство, вот мы воплотим его в жизнь, следуя лучшим из имеющихся образцов.
Но как рыночная экономика не работает без жадности, так и нации не возникают без героического эпоса. К сожалению. Когда нас много, мы не способны интеллигентно сплотиться в Клуб Любителей Всего Хорошего, чтобы строить Рациональное Общество, не разбивая очков и не ругаясь по матушке. Мы сливаемся в едином порыве только от слов-заклинаний, во имя флагов и пафосных речей о славных подвигах, коварных врагах и светлом будущем.
Куда направлен этот порыв и насколько наши пафосные речи далеки от реальности — это уж как повезет.
Постсоветским государствам везло по-разному. Половина бывших советских республик перезапустила сказку о непогрешимом отце нации. Проверенная сказка, обкатанная веками. В комплекте с репрессиями и национализмом разной степени пещерности позволяет правящим кругам наслаждаться кумовством и воровством без каких-либо ограничений.
Прибалтика тоже не мучилась с выбором национальной саги. Мы европейцы, нас оккупировали, мы освободились, наша цель — НАТО и ЕС, наша судьба — демократия. И можно долго говорить о трудностях и перекосах постсоветского развития стран Балтии. Но потом, наговорившись, достаточно пересечь российскую границу и совершить тур по райцентрам моей любимой, несчастной Псковской области, чтобы убедиться: прибалтийские беды — это беды несколько иного уровня.
Помимо нищеты и разрухи любознательный путник найдет в Псковской области целый букет родовых признаков российской действительности: гоп-губернатора Турчака в модном стиле «Левиафан», свежие могилы солдат, убитых на секретной войне и закопанных втихаря, без почестей и памяти, а также ровно одного приличного депутата Льва Шлосберга, которого сначала избили до полусмерти за шум об этих могилах, потом облили дерьмом на канале «Россия», а потом незаконно лишили депутатского мандата.
Текущая национальная идея Российской Федерации заключается в том, что ничего из этого — ни бедность, ни криминальная власть, ни ложь, ни секретные трупы — не имеет никакого значения. Вообще никакого. Это, как сказал бы Песков, не вызывает интереса. Потому что Крым, геополитика, турецкие помидоры и начальник всегда прав.
В феврале 2014-го украинские мальчики со смешными деревянными щитами лезли под пули и умирали на киевских улицах, чтобы в их бывшей советской республике такой фигни больше не было. «Украина» из майдановских заклинаний «Слава Україні!» и «Україна — це Європа» — это не только страна Шевченко и вышиванок. Это страна, где преступления власти всегда имеют значение и коррупцию не прикроешь чемпионатом по футболу.
Чтобы приблизить эту легенду к реальности, нужна постоянная работа нормальных СМИ и недовольных, активных граждан, не дающих власти расслабиться, заставляющих ее слушать и, пускай неохотно, карабкаться со дна имени Турчака к вершине имени Льва Шлосберга. Я видел в Киеве такие СМИ и таких граждан. Пока в России активиста Дадина сажают на три года за то, что ходил с плакатами на улицу, причем отец Дадина, любитель Путина, дает показания против собственного сына, украинские активисты разрабатывают пакет реформ для Верховной Рады, а журналисты склоняют все ветви власти так, что дым коромыслом. Когда я сказал киевской журналистке дежурные слова о том, что мы, недобитые российские европейцы, с надеждой смотрим на Украину, она искренне пожалела меня. Мол, зыбкие у вас надежды.
Я понимаю ее. Проблем очень много. Я не знаю, что будет с Украиной. Могу только надеяться, что у нее получится. Легенда о трудном пути из Совка в Европу гораздо ближе к реальности, чем телешоу про Великую Духовную Россию, решающую судьбы мира с голой жопой и бандитами на госдолжностях. Пока национальными героями Украины слывут мальчики с деревянными щитами, погибшие за свободу от мафиозной власти, я за Украину.