В Магадан на Disco

Здесь можно ходить по золоту, но сложно его взять. Здесь верят в лучшее, но помнят о прошлом. Здесь ценят труд, а не слова. Экспедиция Land Rover “Открывая Россию” добралась до самого сурового региона страны Это не романтика. Если потребуется описать Магаданскую область – этот регион бесчисленных золотоносных приисков, горного камня, не выдерживающего местных температур, и природных даров, которые не возьмешь, не приложив усилий, – то прилагательные для такого описания лучше поискать в книжках пожестче. Колымский край суров. Суров нарочито. Официальная статистика почти 90-летней истории освоения края буквально переполнена тем, что впечатлительные назвали бы в лучшем случае (понижение голоса) тяжкой долей. Тридцатые годы. Люди с молотками, картами и палаточным скарбом отправлялись осваивать потенциально золотоносный регион. От края ждали больших свершений. Еще в XIX веке было известно: хозяйка-природа, которой не поперечишь триста дней в году, припрятала рыжий металл (и не только его) почти под каждой здешней сопкой.

Сегодня, когда разведка уже давно не ведется, а геологическая служба официально склеила ласты, результатами трудов полувековой давности активно пользуются артели. Те, что вложили миллионы в тяжеленные бульдозеры Komatsu и плавучие штуки с ковшами, извлекающие породу с такой ничтожной для обывательского уха концентрацией металла, что бульон в студенческой столовой покажется наваристым образцом кулинарного расточительства. Есть места и богаче. Сильно богаче. В сущности, “золотое сердце” России переполнено металлами. Но ирония в том, что копать и метр за метром снимать синеватую золотоносную субстанцию в толще мерзлоты сегодня целесообразнее там, где есть русла рек, твердые дороги или возможность быстро до них добраться.

Поэтому в артелях разводят руками и продолжают планомерно истощать месторождения, создавая все новые горы пустого камня. Концентрацию в тысячные грамма на кубометр тут считают не самым худым мотиватором для работы. Сам Сизиф бы покрутил у виска, но здесь считают иначе: выиграв тендер на разработку и ухлопав миллионы на оборудование, предприятия теряют энтузиазм по части новых разведок. Магаданский край мало напоминает места, где что-либо можно получить быстро и в больших количествах. Это касается всего, кроме возможности (снова понижение тона) отправиться на небеса. Чего стоит один климат с зимними температурами за 50. Чудесно! В отправленной в эти края в начале тридцатых первой группе ссыльных из десяти тысяч человек снежный сезон не пережил никто. Позже статистика стала веселее, но в уравнение добавили адский труд и расправы, так что в общем числе мертвых душ за годы добавилось нулей.

Все это – и ряд других фактов – сложно уложить в голове. Сейчас о лагерном прошлом региона не говорит почти ничего, кроме памятников истории и дорожного шансона. Дружелюбное небо и зеленые склоны сопок до горизонта выдают главный подарок колымской природы, какой путешественник может получить в середине сентября. Кажется, дождя не будет. И расцвет короткой двухнедельной осени мы можем наблюдать не сквозь насыщенный туман, что хозяйничает здесь до зимы, а при почти уникальной ясной солнечной погоде. Мы готовимся забраться нашим караваном от подножий гор с травянистой растительностью до перевала где-то наверху. Оттуда редкие вымершие поселки с черепами домов уже не будут тревожить душу – они растворятся в красивейшей панораме этого анклава России. Почти представляю картинку. Но как только мы съезжаем с асфальта и колеса Land Rover звонко встречают грейдер, надежда на красочные фото улетучивается.

Камень. Пустой, ненужный, с острыми гранями, похожий на те, которыми орудовали первые люди, – его здесь много. Вынутый из-под земли, переработанный и отброшенный, трес-нувший и осыпавшийся с сопок от атаки минус-а и влажности, он не способен даже на то, чтобы стать полотном новой дороги, каких здесь мизер. В короткий сезон дорожники стараются наладить грунтовки главных трактов, но на пустую породу смотрят как на труп. “Бесполезно. Она сухая, без связки. Такой щебень только поднимет тонны пыли, а потом рассыпется. Мы используем верхний слой, тот, что с суглинком”. Аргументация ясна, но почему-то на правильной дороге с суглинком пыли хоть отбавляй. Ощущения – как в эпицентре пустынного самума. Только вместо поднятого песка оттенка крымских яблок перед глазами не желающая рассеиваться пелена, по цвету и раздражающему воздействию похожая на профилактические работы на ТВ. Колеса Discovery буквально взбивают облака этой пыли, которая зависает в воздухе и не желает оседать.

Серость поглощает все, включая лысоватые сопки, небо и чувство горизонта. Куда ехать? Налево, направо, или... наверх? Импрови-зировать на подъеме непросто, и чтобы разглядеть в лобовое стекло хоть что-то, я отстаю от колонны метров на 70, будто прощаюсь с ней, и почти теряю радиообмен. В грунте не различить следов и колеи. Это плохо. По краям лежат неукатанные камни, готовые наброситься на покрышку, как щипачи на кошелек. Продырявь колесо – и мигом забудешь про чистый воздух в салоне.

Встречных машин обычно мизер: пара самодельных бензовозов с цистерной в кузове и праворульная “японка” раз в 20 минут. Но те, что попадаются, стараются снижать небыстрый ход до черепашьего, чтобы объехать бедолагу с домкратом, не накрыв его облаком. Большинство предлагает помочь. “Спасибо! Мы сами!” Это ж просто: открыть борт, плюхнуть на землю красивые туристические сумки, спальники, ноутбуки и аппаратуру, очистить багажник от пластиковых канистр и десятков пакетиков с батончиками и орешками, вытащить запаску, от души поработать ключом – а потом все в обратной перемотке.

Падать на колени для смены колеса каждые сорок километров – я бы назвал это сложной работой. Но только в столице – в окружении асфальта, автосервисов, похожих на отделения хирургии, и людей, которым противопоказан труд. А здесь, в краю, в котором даже природа улыбается тебе только по великим праздникам, где слишком мало церк-вей, чтобы отпустить душевный груз, где труд – единственный способ достижения любой цели, я не могу вспомнить истории, достойной обсуждения у ночного костра из бревен. Истории, после которой суровый сибирский мужик, видевший в жизни все и не видевший ничего, кроме работы, повел бы бровью. “Здорово, что ты видел закат над Гондурасом, парень. А у нас на Колыме мишки бродят. Так что тащи еще полено. Тут тебе не романтика...” ТЕКСТ: КОНСТАНТИН НОВАЦКИЙ / ФОТО: КИРИЛЛ КЕЙЛИН