Что делать государству в условиях низких цен на нефть

Поэт и переводчик Игорь Караулов — о том, что делать государству в условиях низких цен на нефть

На днях цена на нефть впервые с начала 2009 года рухнула ниже $40 за баррель смеси Brent. Это событие подводит черту под политикой, которой российское правительство придерживалось последние года полтора.

Это была политика выжидания и в то же время политика двоемыслия.

Твердили о пользе дешевого рубля для экспортеров и вместе с тем уповали на неминуемое, как казалось, подорожание нефти, радовались каждому отскоку цены.

Говорили о пользе санкций для внутреннего производства, о будущем торжестве импортозамещения и вместе с тем ждали, что Запад смилостивится и даст поблажку, хотя было непонятно, в честь какого праздника это могло бы произойти.

Ждали, когда экономика «достигнет дна», после чего она была просто обязана перейти к бурному росту.

А между тем экономика проседала, уровень жизни падал, накопленные резервы исчерпывались, а послекрымский гражданский подъем постепенно иссякал.

Пожалуй, самое время проститься с иллюзиями. Не дождемся мы подмоги от барреля в 2016 году, а по семнадцатым годам у нас и подавно ничего хорошего не бывает. «Энергетической империи» из нас не вышло, и нам не на что рассчитывать, кроме как на свои руки и свои мозги.

В период выжидания правительство пользовалось главным образом двумя инструментами, чтобы оставаться в ладу со своими обязательствами и планами.

Во-первых, это регулярное обесценение рубля. Высшие чиновники даже для публики уже перестали изображать заботу о стабильности курса национальной валюты. Напротив, никто не скрывает радости от того, что тающая валютная выручка волшебным и спасительным образом превращается в одну и ту же массу рублей.

Второй инструмент — это, так сказать, метод отщипывания, когда то гражданам, то бизнесу выставляются все новые и новые счета прямо из воздуха — и практически за воздух.

Пример, который сейчас на виду, — это система «Платон» и поборы с дальнобойщиков. Как-то ведь дороги раньше ремонтировались, правда? Теперь же выяснилось, что денег на ремонт нет и их надо взять у пользователей.

Но дальнобойщики заметны, потому что протестуют. На самом деле каждый из нас может почувствовать себя в их шкуре — хотя бы задумавшись над сутью сборов за капремонт. Та же ситуация: дома и раньше как-то ремонтировались, теперь же вдруг решили брать за это отдельную плату. Фактически же речь идет то ли о резком повышении квартплаты, то ли о новом налоге.

Сюда же относятся и московские поборы за парковку, которые грозятся довести до каждого двора. Ставил машину бесплатно, никому не мешал? А теперь плати!

На очереди — расширение платного элемента в как бы бесплатном образовании, платного элемента в как бы бесплатной медицине.

И всякий раз чиновники и поддерживающие их мазо-патриоты нам этак по-свойски намекают: ну ты что, брат, не мужик, что ли, не потянешь лишнюю тысячу в месяц?

Потянуть-то можно, но не тогда, когда с этим текстом к тебе обращается целый хор алчных клювов. Как пел Галич, «тут двугривенный, там двугривенный, а где ж их взять?».

Если бы политика выжидания была оправданной, то расчет на эти два инструмента имел бы смысл. В самом деле, день простоим, ночь продержимся, а потом уж так забросаем население свежими нефтедолларами, что оно вмиг забудет о временных трудностях.

Но если на баррель надежды нет, то государству придется привыкать к своему новому имиджу: из волшебника в голубом вертолете, направо-налево раздающего разнообразные эскимо, оно превращается в надоедливого и не по чину требовательного захребетника.

Как должно вести себя государство в этой новой роли?

Наверное, оно должно отказаться от избыточной опеки над обществом. Разогнать значительную часть армии проверяющих, контролирующих, инспектирующих. Не реформировать то, что и так работает. Отменить некоторые особо раздражающие запреты и не вводить новых.

Наверное, государство, включая и наших бывших кормильцев из числа подконтрольных ему корпораций, должно жить скромнее. Никаких бонусов, золотых парашютов, новых офисов, дорогих ремонтов, корпоративов, ребрендингов, расходов на пиар. Чтобы пиариться, существует такой инструмент, как реальные дела.

Наверное, государство не должно с прежним легкомыслием ввязываться в дорогостоящие проекты, в том числе зарубежные.

Скажем, мы вкладывали миллиарды в Венесуэлу. Теперь там на выборах победила оппозиция и есть ненулевая вероятность, что все эти инвестиции пойдут прахом.

Или свежий пример: Россия дает Египту кредит на постройку АЭС в $25 млрд. Возврат кредита должен начаться в 2029 году. Представляете, сколько всего может произойти в этой стране за 14 лет? Глядя на нынешний Ближний Восток, вообще непонятно, будет ли существовать такая страна, как Египет.

Или пример совсем свежий. Министр Лавров заявил: мы давно знали о том, что Турция готовит на своей территории исламских боевиков. Спрашивается: как давно? Когда договаривались о «Турецком потоке», уже знали? И не придавали значения политическим рискам?

Наверное, государство должно по-иному реагировать на сведения, бросающие тень на высокопоставленных чиновников. Например, не стоит изо всех сил искать формальные лазейки, позволяющие считать то или иное лицо порядочным человеком. Это лишнее. Иногда проще уволить, чем объяснить обществу, почему не увольняем.

Всё это, конечно, не более чем благие пожелания. Рычагов для воздействия на государство у нас маловато.

Привычно говоря о «дорогах и дураках», мы не осознаем в полной мере куда более актуальную российскую беду — коммуникативную недостаточность. Мы не умеем говорить друг с другом, государство не умеет говорить с обществом, а общество — с государством.

Когда говорят «русский долго запрягает, но быстро едет», чаще всего имеют в виду не русскую лень и не русскую медлительность, а именно коммуникативную недостаточность. Стесняемся сказать, что нас не устраивает, долго терпим, кривимся, а когда припрет, молча бьем наотмашь.

Эта болезнь вредит нам и в хроническом, и в остром своем течении.

В первом случае мы видим заоблачные рейтинги власти и глухое недовольство граждан, господство платных льстецов в информационном поле и цинизм элиты, неспособность населения защитить свои насущные интересы и на этом фоне — мельтешение жуликов, провокаторов и городских сумасшедших, выдающих себя за «гражданское общество».

Во втором случае, как это было всего четверть века назад, — снос государственной системы, обнуление всех ценностей, открытый культ предательства и проституции, торжество карнавализма.

Единственный шанс России в эпоху дешевой нефти состоит в том, чтобы успеть пробить этот коммуникативный тромб, не доводя дело до острой стадии. Говорить друг с другом — честно, откровенно, не откладывая проблем в долгий ящик.