Часто бывает, что владельцы собак, ослепленные страхом, видят в действиях питомца агрессию там, где её нет и в помине. Разумеется, я имею в виду агрессию типа «аааррр, сейчас накинусь и сожру!», поскольку, к примеру, Конрад Лоренц говорил о таком типе поведения как о мощном средстве коммуникации, охватывающем очень широкий диапазон ситуаций и в подавляющем большинстве случаев не приводящий к открытому нападению. Я с ним полностью согласен. Для лучшего понимания этого термина обратите внимание на его книгу «Агрессия (так называемое «зло»)» — очень любопытный труд.

Почему мы боимся своих собак? Позвольте немного пофилософствовать: на мой взгляд, виной тому пресловутое общественное мнение, в соответствии с которым «всё, что рычит, обязательно бросится». Оно оказывает на разум неподготовленного обывателя колоссальное влияние, несмотря на то, что формируется далёкими от истинного понимания поведения животных дилетантами, часто действующими в чисто своекорыстных интересах — например, чтобы поднять рейтинг издания или словить хайп.

Будучи однажды запущенными в «широкий прокат», утки об опасности, которую представляют (определённые) собаки или (определённые) типы их поведения, тиражируются недобросовестными копирайтерами и, подобно раковой опухоли, разъедают наши отношения к собакам.

Человек так устроен, что не может полностью и бесповоротно отвергать то, во что верит большинство. Мы гораздо более склонны к конформизму, чем можно представить, и бродящие в обществе мнения так или иначе влияют на наше сознание. В древние времена это помогало выжить, — согласитесь, племя должно иметь общие ценности, — сейчас это же скорее мешает. К слову, недавно я стал свидетелем поучительного случая, который очень ярко иллюстрирует влияние сформированных установок на интерпретацию поведения собственной собаки.

Мы общались с владелицей взрослого кобеля японской акиты. Обстоятельства сложились так, что на момент нашего общения эмоциональный фон в семье был довольно сложным, и это не могло не отразиться на поведении собаки. Плюс к этому пес сам по себе не отличался покладистым характером, что, впрочем, характерно для японцев. Хозяйка, молодая мама, рассказывала мне о своих опасениях: ей казалось, что она не обладает в глазах питомца достаточным авторитетом, и это мешает регулировать отношения собаки и её трёхлетнего сына. В этот момент произошло то, что она однозначно расценила как признак опасности — если бы не важные детали, в корне меняющие значение события.

Сын хозяйки, довольно эмоциональный и активный пацан, всё время, что мы общались, периодически доставал пса, то хватая его за морду, то потягивая за уши, то накидываясь с обнимашками. Кто близко знаком с акитами, тот понимает, насколько трудно им порой терпеть такие нежности. Когда мальчишка в очередной раз подскочил к псу, тот грозно рыкнул ему в лицо, а затем облизал нос пацана и отошёл за ноги хозяйки. Он выглядел расстроенным, из укрытия старался поймать взгляд женщины. Хозяйка буквально взорвалась возмущением: «Вот видите, он совершенно не уважает меня! Рычит на ребёнка прямо в моем присутствии, и мне кажется, что рано или поздно он его укусит». 

«Постойте, — сказал я, — а где в поведении собаки Вы увидели признаки неуважения и признаки опасного поведения? Я вижу, что ребёнок грубо нарушил личное пространство животного – это ясно как день. Пёс не мог не отреагировать. Была ли у него возможность дать жёсткий отпор? Да, конечно. Силы явно не равны, он это прекрасно понимает. Но именно поэтому, из-за разницы в силе, вместо того, чтобы как следует прихватить невоспитанного наглеца, пес лишь обозначил границу. Потом он извинился за грубость и подошёл к Вам, в его действиях явно читалось намерение попросить помощи. Он хотел, чтобы Вы вмешались в происходящее и  разрулили ситуацию. Беспокоитесь из-за недостаточного авторитета? Мне кажется, здесь его ещё на пару собак хватит. Вот как раз если Вы продолжите игнорировать просьбы собаки, то он будет вынужден — повторяю: вынужден — решать проблемы сам, и тогда ребёнку действительно может не поздоровиться».