Академик РАН Андрей Лисицын-Светланов: ВТО стала частью глубинного мирового кризиса
О роли ВТО в современной экономической жизни страны, последствиях реформы РАН, госрегулировании экономики и сути современных рыночных отношений главный редактор «АН» Андрей УГЛАНОВ говорит с академиком РАН, специалистом в области международного частного права и гражданского процесса – Андреем ЛИСИЦЫНЫМ-СВЕТЛАНОВЫМ.
– Здравствуйте, Андрей Геннадьевич. Наш разговор будет уникальным, ведь вы – академик Российской академии наук, международный юрист и действующий адвокат. Такую «гремучую смесь» трудно представить! Начнём с самого загадочного вопроса. Ещё десять лет назад активно обсуждалось, нужно ли нашей стране вступать в ВТО. Однако в последние годы аббревиатура Международной торговой организации (WTO) практически не звучит. Отсюда первый вопрос: как международные экономические санкции влияют на нашу страну и соответствуют ли они правилам ВТО?
– Первое, что хотел бы отметить, ВТО – это одна из структур современной системы, созданной после Второй мировой войны: Организация Объединённых Наций и её специализированные учреждения. В настоящее время мы наблюдаем фактическое разрушение ООН, и этот процесс можно объяснить определёнными объективными причинами. Всё в жизни, как в естественной, так и в общественной, проходит через стадии зарождения, развития и смены. Я не исключаю, что сейчас мы находимся на этапе, когда международные отношения будут перестраиваться.
Объективный фактор налицо: ООН создавалась в первую очередь усилиями трёх безусловных государств-лидеров с учётом восточного фактора – Китая. Современный мир иной, и у него новые лидеры. Современные лидеры демонстрируют новые демографические, экономические и политические показатели. Период существования ООН был построен на реалиях своего времени. Все специализированные учреждения ООН, такие как ВТО, были созданы для того, чтобы перенести мир из состояния войны в мирное русло, и выполняли эту функцию.
Некоторые страны присоединились к этим организациям по экономическим причинам, тогда как другие – например, СССР и Китай, – этого не сделали. Со временем изменения в Советском Союзе и затем в России привели к решению о вступлении в ВТО на определённых условиях, которые были сформулированы Западом. Однако представления о последствиях этого шага были недостаточно глубокими, что привело в ряде случаев к непониманию и несбывшимся ожиданиям.
Сейчас мы сталкиваемся с санкциями. Что такое санкции? Это новое явление или нет? Моя активная научно-практическая деятельность совпала с периодом афганских событий, когда ограниченный контингент советских вооружённых сил находился в Афганистане. На Советский Союз также были наложены санкции. Основу этой санкционной политики составляло американское законодательство по контролю над экспортом, имеющее историю со времён Первой мировой войны. Например, когда были введены войска в Афганистан, рейсы «Аэрофлота» в США были отменены не Советским Союзом, а законодательством США.
Безусловно, современные санкции по своему размаху значительно отличаются от тех, что были ранее. Они обладают экстерриториальным характером и распространяются на практически любую деятельность стран – союзников США. Более того, сейчас эти санкции играют роль несправедливой конкуренции в экономике и особенно в энергетике. Мы сталкиваемся с ситуацией, при которой проблемы ВТО – это лишь одна из сторон глубинного мирового кризиса.
– Наше правительство часто обращалось в ВТО по поводу различных споров. Сегодня такие обращения стали бессмысленными?
– Что такое международная организация? В нашем случае ВТО. Она не действует по какому-то высшему указу. ВТО функционирует как исполнитель воли определённых кругов. Вопрос в том, кто представляет эти круги и чьи интересы они защищают. Именно от этого зависит политика ВТО. Можно говорить о том, что чиновники должны быть независимыми и преследовать цели, указанные в Уставе организации. Но в современной жизни это не так.
– Мы часто слышим в новостях упоминания об «иностранных инвестициях». Исходя из первого вопроса о международных экономических отношениях, скажите, нужна ли сегодня реформа российского законодательства или пересмотр международных договоров с Россией?
– Однозначно – да! Это давняя история. Об иностранных инвестициях впервые заговорили с началом горбачёвской перестройки, когда появились СП – совместные предприятия. Они выполняли функции, отличные от обычной внешней торговли. Были специальные постановления Совета Министров СССР, которые определяли порядок создания и деятельности этих организаций на территории страны, с особым режимом по сравнению с остальными юридическими лицами. Их деятельность требовала правового регулирования, которое отличалось от существующей правовой инфраструктуры Советского Союза. Налоговая система не соответствовала требованиям рынка, а судебная система не была ориентирована на коммерческие споры частных компаний. В итоге возник целый спектр правовых проблем, требующих решения.
Процесс формирования нового законодательства занял более десяти лет. Так, например, современное гражданское законодательство сформировалось только в середине 90-х годов. Сейчас четыре части Гражданского кодекса РФ стали уникальной унификацией права мирового уровня.
– Почему так произошло? Это нужно только нашей стране?
– Высококлассная унификация права – это традиционный элемент нашей правовой культуры. Достаточно обратиться к Своду законов Российской империи. В настоящее время у нас также сложилась чёткая правовая система с кодифицированным законодательством – налоговым кодексом, административным кодексом и другими. За границей существуют свои торговые суды, наша система восприняла эту модель правосудия, однако ей присущи и свои особенности. Вместе с тем законодательство и международные договоры с участим РФ, регулирующие иностранные инвестиции, требуют переосмысления в изменившемся мире.
– Есть такой политик – Григорий Явлинский, сооснователь партии «Яблоко». Он был одним из авторов Закона о разделе продукции, который регулировал нефте- и газодобычу на Сахалине. Согласно этому закону, американские, британские и японские компании вкладывали деньги в разработку месторождений и фактически вывозили нефть и газ безвозмездно в качестве компенсации за инвестиции. Этот закон подвергался значительной критике. Сегодня он всё ещё действует или нет? Хотя нефтяные компании сами ушли с началом специальной военной операции. Им не нужно было намекать, как это делалось раньше, – уходите, иначе придётся отвечать за экологические проблемы, которые они создавали.
– То, что они сами ушли, – это их воля. Но следует помнить ещё один момент: вопрос «пришёл-ушёл» не так прост. Нужно учитывать, что компании вошли на определённых условиях и с конкретными целями, воспользовавшись благоприятным режимом. Поэтому так не получится: сегодня я веду себя так, а завтра – иначе.
Разумеется, решение частных компаний можно принять во внимание, но нельзя забывать о последствиях их ухода на фоне тех преференций, которыми они пользовались достаточно долго. В данном случае речь идёт не только о разделе продукции; это относится ко всем формам инвестиционной деятельности. Раздел продукции – лишь одна из форм этой деятельности. Поэтому лёгкий подход «пришёл-ушёл» здесь неуместен. Необходимо внимательно анализировать ситуацию.
– Насколько велика сегодня роль государственного участия и государственного правового регулирования для современной российской экономики? У меня такое чувство, что роль государства всё больше и больше.
– Я с вами не соглашусь. Почему? Потому что в современных условиях рассматривать вопросы экономического развития только в контексте внутренних проблем было бы неправильно. Наша страна объективно и всегда втянута в международное разделение труда и международный бизнес. Международный бизнес – это не только арена сотрудничества, но и арена борьбы. Соответственно, и рыночные отношения, как внутренние, так и международные, нуждаются в поддержке и защите. Рынок – это мощный инструмент.
Известна фраза: «рынок всё расставит на свои места», но она не оправдалась. Рынок действительно развивает экономику и может быть наиболее совершенной формой для развития экономических отношений. Но если он не регулируется, то сначала превращается в базар, а затем – в джунгли. Государственное регулирование не означает подавление рынка, если оно осуществляется разумно. Оно должно обеспечивать те рыночные отношения, которые являются естественными. Яркий пример этого – законодательство о конкуренции, которая является основой рынка. Когда мы говорим об антимонопольном или конкурентном праве, мы имеем в виду право, которое поддерживает рынок, а не ограничивает его. В противном случае начнётся вакханалия в виде базара, а затем проявится закон джунглей – то, что раньше называлось «звериным оскалом капитализма». Мы это изучали ещё в юности.
– Андрей Геннадьевич! Вот уже 13 лет, как началась реформа РАН. Очевидно, что роль академии изменилась, а влияние государства возросло. Что сегодня может сделать Российская академия наук для поддержки стратегических инициатив в научной сфере? Как она может способствовать развитию ключевых направлений науки?
– Недавно, находясь на даче, я читал журнал, изданный в период белой эмиграции. В нём автор использовал фразу «Трагедия 1914 года», и у меня сразу возникла ассоциация с тем, что я называю «трагедией 2013 года» – принятием закона о реорганизации Российской академии наук.
Ничего идеального не существует, но всегда есть что-то хорошее и плохое, среднее, очень хорошее и очень плохое. Если мы посмотрим на то, что было действительно хорошего в нашей стране помимо балета и космоса, то можно выделить Академию наук – уникальную организацию. Она была абсолютно уникальной.
То, как она кардинально изменялась, было совершенно недопустимо. Это нельзя было делать от слова «совсем». Что же требовалось? Необходима была простая вещь: финансирование не в процентах, а в циклах, соответствующих актуальным задачам. Я имею в виду финансирование, которое было необходимо не в сравнении с кем-то или чем-то, а с учётом того, чтобы здесь продолжали работать лучшие умы. Это должно было обеспечивать не только материальное благосостояние учёных, но и их оснащение оборудованием, доступом к исследованиям, литературе, контактам и всему прочему.
Вспомним период, когда над страной действительно нависла угроза – речь идёт о ядерных проектах США. В это время развивались все направления науки – не только ядерная физика, но и биология, химия и даже гуманитарные науки. Благодаря науке нам удалось найти быстрый ответ на смертельную угрозу нашей стране – благодаря ядерному оружию, которое мы создали за несколько лет, мы и сегодня чувствуем себя в безопасности. А вспомните 1967 год, когда при участии Академии наук была издана «Всемирная литература» в 200 томах. Эта работа требовала серьёзнейших исследований в области гуманитарных наук, ведь переводы литературы со стольких языков – это не просто нажать клавишу и включить автоматический перевод.
Что нужно сделать сейчас? Я не знаю точного ответа. Возможно ли переделывать то, что уже было сделано? Организационная структура Академии наук изменилась так, что академические институты фактически стали частью Министерства науки и образования, то есть частью государственного механизма, который задаёт тон их работе. Однако академическая наука, если она сложилась в стране, должна задавать тон работы государственному механизму, касается ли это технической, общественной или гуманитарной сферы.