Как современная филантропия меняет мир и как мир меняет её

Вопросы государственного суверенитета и национальной идентичности вновь стали определяющими в международной политике. Исходя из этого можно прогнозировать, что мировая филантропия вступает в новую эпоху, когда любое, пусть и самое благое внешнее вмешательство в дела государств, будет сильно политизироваться и восприниматься крайне болезненно.

В своей недавней статье Наталия Руткевич обратила внимание на филантропию как на характерное явление современного мира, вернее на эволюцию филантропии в XX веке, отражающую мировые процессы. Если попробовать тезисно суммировать описанное ей, то отличительными признаками современных благодетелей можно назвать следующие.

Во-первых, современная филантропия идёт рука об руку с капитализмом, являясь по сути средством этического обеления богатства. Во-вторых, современная филантропия во многих отношениях подменяет собой функции государства, что стало её характерной чертой с 80-х гг. XX века – времени «рейганомики» и неолиберального поворота. В-третьих, связь современной филантропии с крупным бизнесом предполагает отношение к благотворительности как к специфическим финансовым инвестициям, требующим профессионализма и пристального аудита. В-четвёртых, многочисленные благотворительные проекты, поддержанные влиятельными и авторитетными социальными группами, создают и навязывают свои нарративы и свою точку зрения остальным в целях преобразования мира в соответствии со специфическими универсалистскими стандартами. В-пятых, Наталия Руткевич, отсылая к работе Николя Гийо, обращает внимание, что в современном мире «миллиардеры-филантропы стали теневыми правителями мира, не вызывая тревоги у широкой общественности, убаюканной успокаивающей риторикой крупных СМИ»[1].

И если с первыми четырьмя пунктами в целом можно согласиться, то по поводу пятого не всё так однозначно. Примером, опровергающим пятый тезис можно назвать движение эффективного альтруизма, получившего популярность в западных странах в начале XXI века. Его основателями и идеологами являются известный философ утилитарист Питер Сингер[2], при жизни ставший классиком современной философии, и его более молодой последователь философ из Оксфордского университета Уилл Макаскилл[3], который вместе с коллегами и дал название данному движению. Суть эффективного альтруизма сводится к тому, что помощь, которую филантропы оказывают обществу, должна быть максимально эффективной. Для этого требуется совместить две вещи: первое – обеспечить качественный финансовый аудит всех проектов, второе – выбрать приоритетные направления для филантропии за пределами развитых стран, так как именно там проекты покажут наибольшую эффективность на каждый вложенный доллар. Вплоть до того, что можно постараться измерить цену спасённой жизни, которая оказывается вполне доступной рядовому представителю среднего класса из развитой страны[4]. Более того, эффективный альтруизм не требует идти на большие жертвы, а предлагает всем заниматься филантропией, почти не меняя качества жизни. К примеру, стандартный взнос для благотворителя равен 5 процентам от регулярного дохода.

Многое из практики эффективного альтруизма согласуется с основными тезисами, обозначенными Наталией Руткевич, за исключением пятого пункта. Движение эффективного альтруизма почти не персонифицировано. Среди его лидеров широкий круг людей из самых разных областей – это либо философы, либо филантропы, которые совершили человеческий подвиг и стали влиятельными лидерами общественного мнения, либо успешные финансисты, оставившие перспективную карьеру ряди того, чтобы применить свои знания на ниве эффективной благотворительности, как, например, бывшие сотрудники хедж-фонда, Холден Карнофски и Эли Хассенфельд, которые учредили благотворительную организацию GiveWell[5], осуществляющую аудит эффективности других благотворительных организаций. Можно перечислять и дальше, но кого в этом списке нет, так это «миллиардеров-филантропов, ставших теневыми правителями мира». И хотя свои симпатии к движению эффективного альтруизма неоднократно выражали знаковые фигуры, в частности Билл Гейтс и его бывшая супруга Мелинда, сооснователь Facebook[6] Дастин Московиц или скандальный основатель обанкротившейся криптобиржи FTX Сэм Бэнкман-Фрид, тем не менее ни с одним из сильных мира движение эффективного альтруизма не ассоциируется. В отличие от одиозной «благотворительной империи» Джорджа Сороса, контролируемой одной семьёй с сомнительной репутацией, движение эффективного альтруизма децентрализовано, сетецентрично и не группируется в какие-то иерархичные структуры, на вершине которых стоит та или иная личность, определяющая политику всего движения. Более того, эффективные альтруисты намеренно пытаются избежать участия в политике и сконцентрироваться на конкретных гуманитарных проблемах вроде уменьшения смертности, улучшения здоровья населения, как раз во многом потому, что, по их мнению, именно таким образом они смогут добиться наибольшей эффективности.

Пример эффективных альтруистов позволяет выдвинуть гипотезу, что современная филантропия – это совсем не обязательно власть закулисья, а некий очередной и вероятно самый мощный в истории извод либерального универсализма как специфической философии и мировоззрения широких общественных кругов в развитых странах, преимущественно в США и Европе. Этот процесс развивался синхронно с политическим либерализмом в международных отношениях, став отличительным признаком нескольких последних десятилетий. Всеохватывающий универсализм такого подхода позволяет увидеть схожие мотивы как в действиях рядовых жителей западных стран, так и в либеральном мессианстве политических элит этих стран. Данная история не нова и уходит корнями как минимум в начало XX столетия, когда президент США Вудро Вильсон отстаивал мессианскую роль Америки в деле преобразования мира. На рубеже XX–XXI веков аналогичные идеи, но уже пересобранные в формулу «конца истории» Фрэнсисом Фукуямой, получили новое и ещё более яркое воплощение в политике. Но более глубинный уровень такого мировоззрения зачастую остаётся незамеченным. Движение эффективного альтруизма отлично демонстрирует то, насколько глубоко либеральный универсализм проник в западное общество и во многом определяет его идентичность. Принципы эффективного альтруизма, изначально сформулированные утилитаристом Питером Сингером, предполагают взгляд на мир как не имеющий политических границ, где ко всем людям следует относится равноценно, не в зависимости от их фактического места на планете. Соседский ребенок, по мнению Сингера, ничем не лучше и не важнее, чем ребёнок из гипотетического Йемена, умирающий от легко предотвратимой инфекции, – он должен быть спасён. Национальная, религиозная, культурная, языковая, этническая и любая другая идентичность не играет принципиальной роли.

Идеализм, присущий движению, характерен для самых широких кругов. Можно отметить высокую популярность эффективного альтруизма в академических кругах и среди студентов лучших западных университетов, менеджеров крупных корпораций и рядовых сотрудников, финансистов и частных предпринимателей, да и в целом – среди людей среднего класса в странах Запада.

Представителей эффективного альтруизма можно ругать за простодушный идеализм или за то, что движение позволяет сытому среднему и высшему классу западного общества «откупиться» от моральных дилемм сложного и очень неравного мира. Но стоит задуматься о том, какое место занимает такая благотворительность в международной политике. По сути, универсализм эффективного альтруизма, как и многих других филантропических проектов, символизируют однополярный момент в истории, когда либеральная парадигма в теории международных отношений если и не доминировала в интеллектуальном нарративе (хотя претендовала на это), то уж точно преобладала в международной политике. Первое десятилетие XXI века было временем наиболее амбициозных филантропических проектов – как раз тогда и появилось движение эффективного альтруизма. Но осыпание однополярного мира продемонстрировало неустойчивость и сомнительный характер той филантропии, которую предлагали западные страны, совершенно не обращая внимания на государственные границы и иную идентичность получателей помощи. И если для организаций вроде Фонда Сороса (Open Society Foundation – находится в перечне иностранных и международных неправительственных организаций от 01.12.2015, деятельность которых признана нежелательной на территории Российской Федерации.) активное вмешательство в политический процесс стран реципиентов всегда являлось визитной карточкой, что позволяло и позволяет подозревать личный, зачастую меркантильный интерес кого-то конкретно в сломе политического каркаса государства, «осчастливленного» помощью со стороны, то в случае движений вроде эффективного альтруизма всё сложнее. Тем не менее даже преследуя самые благие цели вроде спасения детских жизней, эффективные альтруисты, проникая по всему миру, не обращая внимания на политические и культурные границы, своим либеральным универсализмом не могут не вызвать протест как минимум со стороны политических элит стран-реципиентов, а как максимум со стороны широких социальных групп, несмотря ни на что отстаивающих традиционную идентичность.

Текущая международная ситуация в корне отличается от той, что была на рубеже столетий. Вопросы государственного суверенитета и национальной идентичности вновь стали определяющими в международной политике, а недавний отказ от максим политического реализма сегодня кажется утопичным и легкомысленным. Исходя из этого можно прогнозировать, что мировая филантропия вступает в новую эпоху, когда любое, пусть и самое благое внешнее вмешательство в дела государств, будет сильно политизироваться и восприниматься крайне болезненно. И если с благотворительными фондами, где политические аспекты всегда доминировали, всё предельно ясно, то таким универсалистским и глубоко гуманистическим движениям вроде эффективного альтруизма не позавидуешь.

Мир находится в самом начале этого пути, и, осмелимся предположить, что результатом станет кардинальное изменение мировоззренческого нарратива в широких слоях западного общества, а не только в политических элитах, как об этом часто принято говорить. Отказаться от универсалистской либеральной парадигмы будет сложно и болезненно, особенно в отсутствие каких-либо сопоставимых альтернатив. В не менее сложной ситуации оказываются и общества сегодняшних стран-реципиентов, которые вместе с усилением государственного суверенитета и ростом чувства независимости одновременно получают целый ворох вполне осязаемых проблем, на новом этапе требующих самостоятельного решения без оглядки на помощь со стороны развитой гуманистической цивилизации. Для них становится актуальной необходимость создания новой мировоззренческой рамки – для самих себя – на замену либеральному универсализму, который ещё вчера был столь комфортен всем сторонам глобального политического и исторического процесса.

Автор: Дмитрий Балашов, кандидат юридических наук, старший преподаватель Факультета права НИУ ВШЭ, выпускник школы авторов журнала «Россия в глобальной политике» «Учи учёного – 3»