На «виласапеде» да прямо в рай
Госдума вот в очередной раз хочет упростить школьникам жизнь. Когда же мы задумаемся о том, чтобы у наших детей было не только весёлое настоящее, но и счастливое будущее?
Казалось бы, с изучением русского здесь всё более-менее благополучно: достаточное количество часов в каждом классе, хорошая программа, неплохие учебники и рабочие тетради. Но самое главное: по нему есть два государственных экзамена – в 9 и 11-м классах – ОГЭ и ЕГЭ. И полно пособий по подготовке к ним.
Но вот чего бы хотелось для полного счастья? Чтобы класс делили на две группы, как это делают на английском. Ведь язык, он и есть язык – хоть иностранный, хоть родной. Кстати, с родным даже труднее, потому что у учеников (и родителей) существует убеждение: это же мой язык, что в нём может быть сложного? Оказывается, может. (Мой ученик Ваня делает 26 (!) ошибок в диктанте – по две-три в слове: пенджак, виласапед.)
Так что деление на группы, когда у словесника на уроке вместо двадцати восьми четырнадцать человек, очень бы не помешало. И спросить можно успеть всех. И более тщательно проверить тетради (всего-то четырнадцать!). И чаще давать творческие задания. В общем, это, несомненно, пошло бы на пользу постижению родного языка. Тем более если этот язык такой трудный, как русский.
Что касается литературы, то здесь проблем гораздо больше. Оговорюсь сразу, что часов в общем-то достаточно, программа – просто блеск (все те книжки, которые были у нас под партой или под подушкой – Ахматова, Цветаева, «Доктор Живаго», «Мастер и Маргарита» – теперь изучаются на уроках).
Так в чём же дело? Всё началось с появления ЕГЭ по русскому: литература автоматически отодвинулась на второй (на самом деле – на десятый) план. Учителя стали готовить к экзамену по русскому языку в ущерб литературе (почувствуйте разницу: за стобалльника по русскому дают премию – до 100 тысяч рублей, а за вдумчиво пройденную классику – ничего). Старшеклассники стали читать (почти всегда в кратком пересказе) только те произведения, которые могут стать аргументами в сочинении по русскому.
Даже появление итогового сочинения (вроде бы экзамена по литературе) мало что изменило в статусе литературы как предмета: всё то же чтение только того, что поможет на экзамене. (Я уж молчу о том, что словесники, заменяя уроки литературы уроками подготовки к ЕГЭ по русскому, совершают служебное преступление, а старшеклассники, не читая классику, обворовывают сами себя.)
Семнадцатилетним людям кажется, что самое главное – сдать на высокий балл экзамен, поступить в престижный вуз и найти высокооплачиваемую работу. Но мы-то с вами понимаем, что, после того как они достигнут высокого уровня жизни, перед ними неизбежно встанет вопрос о смысле жизни. И вот тут-то непрочитанные книжки заявят о себе.
Что может изменить нынешнее положение? По-моему, только введение обязательного экзамена по литературе. Ибо так уж устроен ученик: есть экзамен – есть предмет. Его, как экзамен по математике, можно сделать двухуровневым: базовым и профильным. Тогда, глядишь, и учителя вернутся к своей обязанности «сеять разумное, доброе, вечное». И старшеклассники засядут за книжки. И вместе с теми знаниями, которые нужны лишь для экзамена, впитают то, чему – подспудно – учит великая русская литература: любовь к родине, природе, ближнему, верность, чувство товарищества, вера в Бога.
Помнится, во времена нашего босоногого детства сочинение по литературе было первым (то есть главным) экзаменом: его писали 1 июня (в День защиты детей). На него приходили с цветами. Но что-то я слишком размечталась: бог с ними, с цветами…