Причина пожара на морской платформе № 10 месторождения «Гюнешли» в Азербайджане отнюдь не в шторме и не в ураганном ветре, а в чем-то другом, что произошло на самой платформе, среди оборудования, принимающего нефть и газ из скважин. Об этом на сайте «Гюндогар» пишет сибирский регионалист и общественный деятель Дмитрий Верхотуров. По словам автора, «на Каспии и случилось то, о чем столь долго предупреждали», и до сих пор не известно, потушен ли пожар полностью, поскольку самые свежие сообщения датированы 17 декабря, и в них говорится о том, что потушены нефтяные скважины. Однако нефть – не главный продукт этой скважины, эта платформа добывала в основном природный газ, скважина которой, по словам Верхотурова, может гореть весьма долго. «О пожаре на азербайджанской нефтяной платформе множество сообщений. Но что-то в них не так. Бросается в глаза странное несовпадение опубликованной видеосъемки и сообщений. Например, говорится, что пожар начался в результате того, что штормом был поврежден газопровод, а в сообщении российского „Первого канала” от 5 декабря 2015 года говорится о сильном волнении моря и ветре до 40 м/сек. При этом на видеозаписи горящей скважины, опубликованной „Мейдан-TV”, не видно ни того, ни другого. На первой съемке с борта судна видно (судя по освещению, съемка велась рано утром), что ветер есть, пламя и дым клонит в сторону, но волнение моря умеренное, качка не мешает оператору, а спасательное судно в кадре слегка раскачивается волной. Погода на 4 декабря 2015 года на Каспийском море обещала ветер 3-4 м/сек, и наблюдаемая картина в целом соответствует этому прогнозу», – пишет он. Комментируя съемки дня 5 декабря 2015 года, Верхотуров пишет, что одна съемка показывает, что факел и столб дыма принял вертикальное положение, что красноречиво говорит о том, что ветер стих, а вторая, с вертолета, облетавшего горящую платформу, «также весьма красноречива». «Дело в том, что вертолеты при ветре 40 м/сек не летают. Максимальный ветер, допустимый для вертолетов – 24-25 м/сек, и это уже на грани серьезного риска: ветер может согнуть лопасть несущего винта и привести к ее удару о корпус, что кончится крушением. На съемке с борта вертолета также видно умеренное волнение моря и то, что ветер не мешает пилоту совершать довольно крутой маневр вокруг платформы», - пишет он, отмечая, что на этих же кадрах, снятых с вертолета, хорошо видны трубопроводы под платформой, и все они на месте. Если бы и в самом деле был бы шторм, повредивший газопровод, пишет он, то были бы видны развороченные конструкции, согнутые трубы, и факел пламени под платформой. Огонь на платформе есть только над скважинами, и хорошо видно с воздуха, что жилая надстройка и площадки рядом с ней практически не повреждены и не горят. По мнению Верхотурова, это явное несовпадение говорит о том, что версия о причинах пожара, данная азербайджанской стороной, явно не соответствует действительности. «Причина совершенно точно не в шторме и не в ураганном ветре, а в чем-то другом, что произошло на самой платформе, среди оборудования, принимающего нефть и газ из скважин. Пока платформу не потушат и не разберутся, что именно имело место — сказать трудно, и пока что можно строить самые разные гипотезы, от технической неисправности и нарушения регламента работ до саботажа. Версия саботажа также имеет право на существование, особенно если учесть, что Гюнешли – это спорное месторождение, оспариваемое Туркменистаном», – пишет автор. Верхотуров также касается «загадочной смерти» 8 декабря 2015 года в больнице Сабунчи от сердечной недостаточности капитана пожарного судна «Вихрь-9» Вячеслава Крючкова. По его мнению, состояние здоровья капитана корабля должно исключать сердечную недостаточность: если бы у Крючкова были хронические сердечные заболевания, то его бы просто не выпустили в море, не говоря уже о том, чтобы доверить ему командовать пожарным судном. «Однако острая сердечная недостаточность могла быть вызвана сильным отравлением природным газом (это одно из типичных последствий отравления), и в связи с этим возникает вопрос, каким образом Крючков подвергся такому отравлению. Если бы его судно попало в облако газа, то отравлению подвергся бы весь экипаж судна. Остается предположить, что капитан высаживался на горящую платформу, видимо, с целью разведки пожара, там отравился и… Возникает вопрос, а почему его привезли в госпиталь на берегу, а не оказали помощь на борту судна? Пожарные, обученные тушить горящие нефтяные и газовые скважины, безусловно, должны знать симптомы отравления газом и уметь оказать помощь», - пишет он, отмечая, что это загадочная история, в которой пока вопросов больше, чем ответов. В статье со ссылкой на заместителя генерального директора ООО «Газпром газобезопасность» Рамиса Тагиева отмечается, что по данным спутникового мониторинга, нефть из поврежденных скважин, что возможно только при разгерметизации скважин и утечке, попала в море. «На 13 декабря 2015 года спутник Sentinel-1A определил площадь загрязнения в 300 кв. км. Судя по тому, что нефтяные скважины были потушены только 17 декабря 2015 года, как сообщает ГНКАР, то в море попало довольно много нефти. За 13 дней пожара из скважин вылилось не менее 12,3 тысяч тонн нефти (если считать по суточной добыче), а сколько ее попало в море – сказать трудно. 300 кв. км пятна загрязнения примерно соответствуют разливу 25 тонн нефти. Подождем более точных оценок, возможно, что масштабы экологического бедствия вырастут», – пишет автор. Автор также отмечает, что аварии на платформах Каспия – большая редкость и в целом добыча нефти на Каспии велась довольно аккуратно, крупных аварий почти не было, при том, что морская добыча ведется с 1924 года, и главной проблемой нефтяного загрязнения моря были старые, затопленные нефтяные скважины и заброшенные платформы. «Вот это обстоятельство, вместе с гибелью нефтяников, и подкрепляет версию о саботаже. Очень уж все это подозрительно выглядит, хотя сейчас, конечно, саботаж доказать очень трудно. Если это случайная авария, вызванная, скажем, отказом оборудования или неосторожностью персонала, то зачем изобретать версии про ужасный ураган и шторм, которые не подтверждаются наличными видеоматериалами?» – задается вопросом Верхотуров, отмечая, что «азербайджанская сторона явно недоговаривает в истории этой аварии, что о причинах, что о ходе ее ликвидации и экологических последствиях». Подобная закрытость, по мнению автора, создает подозрения, что ситуация может быть хуже, чем руководство Госнефтекомпании Азербайджана хочет представить. Напомним, что вечером 4 декабря в мелководной части месторождения «Гюнешли», обеспечивающего более 60% добычи Госнефтекомпании Азербайджана (ГНКАР), на платформе нефтегазодобывающего управления (НГДУ) «28 мая» ПО «Азнефть» начался пожар в результате произошедшей из-за штормового ветра аварии на газопроводе на нефтяной платформе № 10. По предварительным данным, на платформе находилось от 60 до 85 человек, 33 из которых спасены, восемь человек погибли, остальные числятся пропавшими без вести.
