Драма маленького украинца. Максим Бутченко

Человек — это оболочка, а литература позволяет увидеть тонкие сосуды души под этой оболочкой. Так я думал во время декабрьской презентации в Вильнюсе книги «Художник войны». Несмотря на то, что события, описываемые в произведении, происходят в Донбассе и касаются военного противостояния и бытия украинцев, зал был полон, причем среди посетителей было много этнических литовцев. Перечень вопросов — обширен. Понятно, что история украинского сепаратизма — это прививка против подобных событий в Прибалтике, ведь там много русскоговорящего населения. Да и теоретически возможна ситуация, при которой на востоке Литвы появляется вооруженный отряд, захватывает АЭС и объявляет себя Висагинской народной республикой – там довольно сильны пророссийские настроения. То есть политически происходящее в Украине до сих пор актуально. Я за полтора дня дал пять интервью местным СМИ – сайтам, радио, газете. Но не менее важной мне показалась и другая сторона заинтересованности – она состоит в жизни обычного человека, маленького винтика в механизме одной большой трагедии. Глобализация и стирание границ информационного поля привели к тому, что люди обладают знанием о событии, но не осознают чувственности этого события. Мы живем сводками новостей, минутными сюжетами на ТВ, короткими статьями. Жизнь укорачивается до пяти тысяч знаков. Человек в конце концов теряет из вида человека, остается общий смазанный фон. Повествование о маленьких людях переходит в разряд дефицитных товаров Повествование о маленьких людях переходит в разряд дефицитных товаров, особенно когда эти товары имеют геополитическое, новостное значение. Однажды становится понятно, что именно на самом низшем, бытийном, обывательском уровне и творится история. Истина всегда проще, примитивней и одновременно глубже. Понятно, что литература знает бесчисленное количество примеров о бытии маленьких людей. На этом построено множество романов. Но пока драма маленького украинца — это некая терра инкогнита для иностранного читателя. В размеренности, по нашим меркам, спокойной повседневности европейского жителя теряется чувство, что драма — это двигатель истории, трагедия — возможность для развития людей. Мне кажется, что только тонкостью погружения в каждодневность существования обывателя можно нащупать нервные окончания исторических событий. Можно прочувствовать все переживания, соприкоснуться с болью, прочувствовать душу истории. Ведь там, под кожей новостей, артериями военных сводок и мышечной тканью аналитики всегда находится кость бытия, её основание, часто не замеченное, но играющее великую роль — жизнь маленького и одинокого человека. Максим Бутченко на НВ