Услышал недавно опять эту фразу: «Посмотрите на карту — Россия растеряла практически всех друзей». И ведь не поспоришь. Глядя на карту бывшего СССР, спорить трудно. Прибалтика, Украина, Средняя Азия, Закавказье… Где они, друзья? Из этого немедленно делается смелый и прямолинейный вывод, что виной тому неправильная, устаревшая и агрессивная имперская политика России. А вот смени мы вектор внешней, да и внутренней политики… Неправда: при Ельцине те самые векторы были совсем иными, однако массы друзей нам это как-то не принесло. Уже тогда те самые «друзья» были потеряны. Правда, есть исключение: Белоруссия была «потеряна» уже при Путине, и вот этот факт заставляет повнимательней рассмотреть ситуацию с «дружбой и недружбой». В общем и целом, после распада СССР постсоветские республики (за исключением Прибалтики) от контактов с Москвой не отказывались. Было и СНГ, и взаимная торговля… Но никто не поспорит с тем, что мы всё дальше уходили друг от друга. Так вот, Белоруссия как образцовый пример той самой дружбы и последующего разрыва. Парадокс тут заключается в том, что отношения с Минском испортились отнюдь не в «позорные» 90-е, а гораздо позже, когда Россия, по сути дела, стремительно набирала обороты. В чём же тут дело? Кто же тут виноват? А дело, пожалуй, в том, что в светлую ельцинскую эпоху демократии Россия фактически отказалась от самостоятельной внешней политики. Было такое. Россия на карте мира присутствовала, а российской внешней политики не было. Государство было только в телевизоре. И вот как раз на эту эпоху и приходится самый расцвет российско-белорусских отношений. Тогда мы были как бы друзьями. Но кстати, даже тогда батька в Чеченской войне участвовать не пожелал, никак. Ни в первой, ни во второй, которая была сразу после Ельцина. Прошло это как-то мимо него. Дружба дружбой, а воевать пришлось одной России. Лукашенко эта тема не заинтересовала в принципе. Нет, взаимное сотрудничество в экономике шло в полный рост, но вот так сразу вспомнить, чтобы Белоруссия хоть раз поддержала Россию в сложную минуту, не получается. Господа, но ведь существовало так называемое «Союзное государство». Было? Кстати, что это значило для белорусов? Все те, кто кричит, что Белоруссия — независимое государство, делают какую-то нелепую ошибку: они забывают про Союзное государство. Конфедерация, язви её в корень. Для любой формы экономического сотрудничества это совсем излишне. Но дело в том, что ещё в 90-е в Кремле задумывались о реинтеграции постсоветского пространства, так вот этот «проект века» именно оттуда. Если же «незалежность» так ценна для сердца рядового белоруса, то зачем было затевать вот это самое Союзное государство? Ответ вполне понятен — деньги. Которые и можно было грести лопатой на правах «без пяти минут» российской провинции. Я, конечно, не знаю, что там батька рассказывал белорусам, но «продать» одновременно и Союзное государство, и полный суверенитет с последующим плавным входом в Еврозону практически невозможно, не прибегая к очень грубой лжи. И даже прибегая к очень грубой лжи, это сделать безумно сложно. Просто название: Союзное государство. И у нормального, политически подкованного человека немедленно возникает уйма вопросов: «Значит, Белоруссия утратила часть суверенитета, передав его в то самое государство?» Но почему-то ни у одного из белорусов, с которыми я общался, таких вопросов не возникало. Для них: отдельно существует дружественная России, но независимая как сферический конь в вакууме Белоруссия, и отдельно от неё – Россия с её Союзным государством и прочими хитростями. То есть Союзное государство как бы связано с Россией, но не с Белоруссией. Доступ на российский рынок, безвизовый режим и дотации — это да. — А за что? — Просто так! Вообще, идиллия начала портиться уже при раннем Путине, который шаг за шагом начал восстанавливать суверенитет России, кризис в отношениях настал в момент атаки Саакашвили на Цхинвал, и окончательно отношения рухнули после возвращения Крыма домой. А странно это, непонятно и парадоксально: когда пьяный Ельцин дирижировал оркестром в Берлине, тогда наша дружба с Белоруссией была крепче стали и твёрже гранита, а вот когда над Севастополем в небо взметнулись российские флаги — отношения испортились окончательно. Как-то это непонятно и непрозрачно. Пока Россия лежала в грязи, в нашей дружбе никто не сомневался, как только начался процесс «поднимания с колен», начался разлад с Белоруссией. Да и про Украину можно сказать практически то же самое: первый и второй майдан были ответом именно на усилившиеся позиции России. В 90-е майданы в Киеве были неактуальны. Россия ничего предложить не могла, да и не могла ничего потребовать, поэтому экстремистов готовили, но не спеша. И даже «Большой договор о дружбе и сотрудничестве» 1997 года ничего, по сути, не менял в российско-украинских отношениях (чем была Россия в 1997 году?). Но что это я всё о ближнем зарубежье? С Турцией, как ни странно, получилось практически то же самое: экономическое восстановление России резко обгоняло политическое восстановление её позиций (что неудивительно — деньги зарабатываются быстрее репутации), так вот и случился расцвет туризма в Турции и приход турецкого бизнеса в Россию. Отношения росли просто стремительно, турецко-подданные стали неотъемлемым атрибутом российского бизнес-ландшафта. Для турецкого бизнеса Россия стала по-настоящему «дойной коровой». И вроде бы у Путина и Эрдогана было серьёзное взаимопонимание. Однако в один момент всё было снесено бурным потоком. Мы, русские, до сих пор зачастую достаточно спокойно относимся к деньгам, а ведь для некоторых это своего рода религия. Так вот в один момент, одновременно с расстрелом Пешкова, был убит многомиллиардный турецкий бизнес в России. И как они на это пошли? И зачем? Ведь мы были друзьями? Не совсем так: пока Россия держала свою политику внутри своих границ и обеспечивала Анкаре рынок и туристов — наблюдалась некая идиллия. Как только Россия активно вернулась на Ближний Восток и вернула Крым — идиллия закончилась, и в Су-24 запустили ракеты. И это не внезапно — это чёткий, логичный, продуманный ход. Практически то же самое и даже гораздо больше можно сказать про самую «дружественную» нам евродержаву: Германию. Ещё со времен Брежнева с ней налаживались очень плотные экономические взаимоотношения, и расширялся совместный бизнес. Проникновение немцев на российский рынок за нулевые годы стало полным и всеобъемлющим, мы вроде бы даже «подружились». Но Киев, Крым, санкции. Странная какая-то она — эта дружба, не находите? Пока на России можно было зарабатывать неплохие деньги — дружба и улыбки, как только возник кризис на Украине — полная заморозка отношений и санкции. Причём немецкий истэблишмент оказал полную и всестороннюю поддержку неонацистам на Украине и занял демонстративно враждебную позицию по отношению к России. Новая демократическая Германия? Не знаю, не видел. Понимаете, я намеренно привёл очень разные примеры очень разных стран. Но прослеживается одна общая тенденция: живейшая заинтересованность в экономическом сотрудничестве (то есть возможности заработать деньги в России и на России) и немедленный «соскок с темы», как только Россия начинает реально проводить самостоятельную внешнюю политику. Как-то так получается, что бизнес отдельно, а политика отдельно. Идеальным временем для «дружбы» были как раз «нулевые» годы до грузинской войны. У России появились деньги на закупки импорта, но политически она вела себя практически незаметно. Вот тут нам и попёрло: тут тебе и бизнес, и инвестиции, и улыбки, и рукопожатия. Но восстановление российской экономики (которой практически не было в 90-е годы) автоматически означало усиление её на политической сцене. Одно просто автоматически следует из другого. А вот тут приём оказался гораздо менее дружественным: Россия как покупатель была интересна всем, как политический игрок почти никому. Но в любом случае — ситуация нулевых с их растущей российской экономикой, высокими нефтяными ценами и отсутствием серьёзных внешнеполитических ходов Москвы была уникальной и недолговечной. Так не могло продолжаться бесконечно. Нет, если бы Россия продолжала покупать, покупать и покупать, и при этом идти на постоянные уступки соседям — «друзей» у нас было бы море. Но политика и экономика — две стороны одной и той же монеты. Чем сильнее становилась Россия в экономике, чем больше укреплялось российское государство, тем более напряжёнными становились отношения с соседями, например с Прибалтикой. Кстати, и «революция роз» в Грузии случилась именно в 2003. Как-то так совпало. Конечный результат революции — разрыв отношений с Россией, которые те же грузины сегодня очень хотят восстановить. Именно экономические отношения, отдельно от политики. Смешные такие, когда это экономика была «отдельно» от политики? Они хотят с нами торговать, оставив в стороне политические разногласия. Дело в том, что США не могли, да и не собирались, «подменять» Россию как торгового партнёра для Грузии, других таких свободных рынков поблизости тоже не наблюдалось, поэтому Грузия стремительно обнищала. И вот они, значит, хотят вернуться на тот самый российский рынок, оставив политические разногласия в стороне. То есть их внешняя политика останется полностью проамериканской. Прекрасно, просто чудесно, а нам-то это зачем? Вы дружите с американцами? Вот пусть они вас и кормят. Даже когда Россия начала антитеррористическую операцию в Сирии, то поддержки и понимания среди соседей это не встретило. Они что, все за ИГИЛ поголовно? Нет, просто они привыкли сверять часы с Брюсселем и Вашингтоном. С Россией они готовы обсуждать, прежде всего, экономические вопросы. Проблема в том, что Россия уже давным-давно переросла такой уровень «сотрудничества», а разговоры на действительно политические темы идут с большим скрипом. Всё дело в том самом «евроинтеграционном» векторе. Ни одна, даже самая прекрасная страна в мире, не может проводить одновременно две внешние политики: это абсурд. А Евросоюз, и особенно США, активно продвигают свои интересы на постсоветском пространстве. И зачастую мы напрасно теряем время, пытаясь договориться о совместной внешней политике с соседями, исходя из совместных региональных интересов. С ними уже обо всём договорились. Но экономические вопросы обсуждать они, безусловно, готовы. Наиболее ярким примером такого парадокса была Украина: громадная заинтересованность в торговле с Россией и одновременно полная ориентированность элит на Запад. Потому последние лет десять наши отношения носили предельно сложный характер. Просто России наскучило выступать в роли «дойной коровы». А никакие серьёзные политические соглашения были невозможны. Парадоксальным образом в ту же ловушку попал Лукашенко с его «независимостью» от Кремля. Западные политиканы недаром хлеб едят — его заставили взять на себя определённые обязательства, сделавшие его взаимоотношения с Кремлём предельно сложными. Но «по деньгам» он, безусловно, всегда готов разговаривать. Проблема в том, что подобные разговоры в России уже полностью неактуальны: поэтому в ноябре лидера РБ демонстративно отфутболили и приняли только в декабре, при этом, судя по всему, встреча закончилась ничем. Так, поговорили и разошлись. Лукашенко даже не понял, что за прошедшие годы Россия необратимо изменилась и возврата назад уже не будет (Друг Борис, друг Билл…). В принципе, для экономии времени и керосина Лукашенко мог оставаться в Минске. Какие два внешнеполитических вопроса являются сегодня для России наиболее острыми, первоочередными? Донбасс и Сирия. Я думаю, все с этим согласятся. Так вот, в город-герой Москву приезжает наш «главный союзник» — просить денег. Прекрасно, но какова его позиция по этим двум животрепещущим проблемам? Лукашенко открыто сотрудничает с Киевом в военно-технической сфере (ремонт и поставки новой техники, поставки дизельного топлива ВСУ по низким ценам), а также через Катар и ОАЭ проводит поставки военной техники «противникам режима Асада». И естественно, Крым — территория Украины, оккупированная Россией, а Абхазия — часть Грузии. Я таки упорно пытаюсь понять, зачем он вообще ездит в Москву? При таких раскладах Москва должна не то, что помогать Минску, а давить Минск (ну если пользоваться логикой). Но белорусы почему-то явно надеются на помощь. Парадокс. «Помощи» не будет, всё, касса закрыта. Вообще, мы живём в достаточно интересное время: мир меняется, и меняемся мы сами. Ещё пару лет назад было невозможно представить, что Россия так широко развернётся – от Керчи до Латакии… Многие наши друзья оказались к этому не готовы. Возможно, им стоит поторопиться. Россия уходит вперёд, и возвращаться назад не собирается. Не стоит ориентироваться на ту страну, которую вы знали по эпохе 90-х. Всё это в прошлом. И на турецкие курорты мы просто так тоже вряд ли вернёмся. Если наши соседи хотят дружить с Россией, то они должны дружить с той страной, которая существует вот здесь и сейчас, а не с какой-то абстрактной евродемократией, которой мы никогда не станем, да и не собираемся становиться. Интерес к российскому рынку тоже вполне понятен и естественен, но экономические вопросы не могут, и не будут решаться в отрыве от вопросов геополитических. Да, Россия многим (от Берлина до Анкары) интересна именно в роли «кошелька на ножках», но вот самим россиянам такая страна малоинтересна. Если же наш сосед от одного серьёзного внешнеполитического шага России в ужасе теряет дар речи, то вряд ли мы подружимся.
