Девальвация рубля — мнимая и настоящая
В среду 30 декабря 2015 года, по данным ЦБ РФ официальный курс евро составил 79,54 рубля, а курс доллара поднялся до 72,5 рублей. Это уже в который раз возродило ажиотаж как вокруг самого курса российской валюты, так и прогнозов на его будущее в предстоящем году.
Как водится, все котировки неразрывно сопровождаются сетованиями по поводу динамики нефтяных цен как главной причины изменения направления курсовых графиков. Однако приходится признать, что точно то же самое мы уже видели в конце прошлого года, когда серьезные и не очень аналитики пророчили самые разные картины, от резкого роста российской экономики к сияющим высотам, до фатального ее падения в темную пучину кризиса с выходом рубля на отметку выше 120 и даже 150 рублей за доллар. Заканчивающийся год позволяет сравнить эти прогнозы с реальностью и попытаться понять, что совпало, что нет, и почему.
Про дружбу рубля и нефти
Сегодня уже невозможно сказать, кто первым открыл это «правило», однако на протяжении ряда прошлых лет набирала популярность формула, основанная на убеждении, что баррель нефти стоит 3600 рублей. Если разделить это магическое число на текущую котировку нефти, то в результате получался курс российского рубля к доллару США. На первый взгляд, казалось, что рыночная статистика указанному «правилу» достаточно строго соответствует, так что к декабрю 2014 года оно стало преподноситься как безусловный базовый императив. Собственно, именно поэтому сегодня и говорят про нефть каждый раз, когда пытаются дать ответ на причину того или иного изменения курса рубля.
Однако вот уже несколько месяцев становится все очевиднее, что «правило» больше не работает. Если оно работало вообще когда-нибудь. Не станем вспоминать о том, что по нему курс рубля «получался», только если использовать котировку на баррель нефти марки Brent, хоть и являющейся стандартом на рынке, но отнюдь не единственным. Случайное совпадение цифр не оказалось правилом по совсем другой причине. Чтобы это понять, стоит задуматься над тем, что такое обменный курс и откуда берутся те доллары, на которые меняется рубль.
Если смотреть очень условно, то надобность менять рубли на доллары (шире — на любую валюту) возникает тогда, когда нам нужно приобрести иностранный товар или услугу, номинированные в долларах. Когда рублей предлагается больше, чем есть долларов, курс доллара растет. Однако сколько долларов есть?
Бытующее сегодня мнение о тотальной зависимости рубля от нефтегазового экспорта довольно заметно не соответствует действительности. По данным Банка России за январь–октябрь 2015 года, совокупный внешнеторговый оборот составил 448,1 млрд долларов (в том числе экспорт — 284,2 млрд, импорт —160,9 млрд.). Доля топливно-энергетических товаров обеспечила 64% экспортной выручки. Из них 26,6% приходится на нефть и 12,2% — на природный газ. Остальное дают уголь, горючие сланцы, прочие энергетические ископаемые, например, торф, а также экспорт электроэнергии.
Из этого следует простой и наглядный вывод. Нефть и газ приносят в экономику существенную долю валюты, но никак не могут являться единственным фактором, определяющим курс рубля. По целому ряду причин мир ожидает долгий, минимум до конца 2016 года, период «дешевой нефти». Средняя цена барреля имеет все шансы упасть до 35, а то даже и до 30 долларов, но на будущем курсе рубля это скажется уже не столь серьезно. Все, что нефть с ним могла сделать, она уже сделала. Дальше будут работать другие факторы.
Про приток и отток капиталов
Стоит вспомнить, что стало причиной обвала курса рубля во второй половине 2014 года. На протяжении 2009–2013 годов российская экономика выстраивала механизм, который функционировал за счет перебрасывания в Россию дешевых иностранных кредитов. Объявленные США и ЕС санкции доступ к ним мгновенно перекрыли, а потребность в валюте осталась: как для оплаты импорта, так и для погашения накопленных долгов, возврат многих из которых с самого начала планировался через перекредитование. Не имея других источников получения валюты, российская экономика кинулась покупать ее на свободном рынке, чем создала значительное превышение предложения рублей над объемом имевшихся там долларов. Курс, естественно, рухнул.
Так вот, если сопоставить два графика — объем выплат по внешним государственным и частным долгам и график курса рубля, скажем к доллару, — то бросается в глаза странная схожесть их динамики и направления.
В январе 2015 года России потребовалось выплатить примерно 19,3 млрд долларов внешних долгов (9,7 млрд — государственных и 9,6 млрд — корпоративных). Курс рубля к доллару вырос с 52 до 67. Тут сказались две причины. Финансовый блок правительства, прежде всего, ЦБ экстренно задравший учетную ставку до 17% годовых, еще только разрабатывал антикризисные меры, чем сохранил на рынке дефицит валюты. А хозяйствующие субъекты, включая государство, были вынуждены активно аккумулировать всю свободную валюту для обеспечения предстоящей в феврале выплаты огромной суммы долгов, — 37,3 млрд, одной из трех пиковых выплат, пришедшихся на весь 2015 год. Последующие три месяца суммы долговых выплат снижались: март — 27,2 млрд, апрель — 12,8 млрд, май — 10,1 млрд долларов. Вместе с ними тихо полз вниз и курс доллара, к третьей декаде мая скатившийся до 50 рублей. Но в июне требовалось выплатить $20,8 млрд, и это снова создало давление на курс, который начал расти. В июне он подскочил до 56, а в июле взял высоту в 60 рублей за доллар.
Причина проста, как перпендикуляр. Помимо 15,6 млрд в июле и 19,5 млрд в августе, российской экономике в сентябре предстоял второй пик долговых платежей на общую сумму 32,99 млрд. Мировой экономический кризис и санкции достаточно негативно сказывались на торговле, причем не только российской. Рушились отлаженные связи, стопорились отстроенные механизмы. С мая по конец августа сальдо торгового баланса страны, хоть и оставалось положительным, но снизилось с 15 до 8,9 млрд долларов. Мер, предпринятых ЦБ для компенсирования образующегося на рынке дефицита валюты, оказалось недостаточно. Львиная доля свободной валюты уходила в запасы к предстоящим платежам.
Дальше, в октябре (17,3 млрд) и ноябре ($17,7 млрд), платить требовалось относительно мало, так что после сентябрьского пика курс рубля к доллару опять опустился с пиковых 70+ в августе до 65 в октябре. А потом вновь пополз вверх, к нынешним 72+. Причина — декабрьские долговые выплаты в объеме 48,7 млрд долларов.
Словом, чтобы говорить о перспективах курса рубля на ближайшее будущее, стоит смотреть не на прогнозы нефтяных цен, которые уже давно берутся чуть ли не с потолка, а на график предстоящих выплат Россией государственных и корпоративных долгов в иностранной валюте на 2016 год. Выглядит он следующим образом: январь — 11,4 млрд, февраль — 15,1 млрд, март — $14,9 млрд. Несколько больше — $18,6 млрд предстоит выплатить в апреле, и после майских $13,3 млрд следующий существенный пик — $27,3 млрд — ожидается только в июне 2016 года. Таким образом, есть все основания ожидать в первом полугодии существенного отката курса рубля к уровням 65 — 63, а, возможно, и около 60 рублей за доллар.
Конечно, на курс рубля оказывает влияние множество других важных факторов, не все из которых являются рыночными, а то и, вообще, сегодня как-либо точно прогнозируемыми. Например, война войной, но крупный иностранный инвестиционный капитал все больше рассматривает Россию в качестве весьма перспективного рынка для вложений. Главным трендом конца 2014 — первого полугодия 2015 года являлся вывод зарубежных капиталов из России. Всемирный Банк даже прогнозировал размер оттока не менее 113 млрд за год. Однако смена направления движения мировых денег стала ощущаться уже летом. По данным Банка России, хотя в целом за 9 месяцев 2015 года баланс остался отрицательным (чистый отток составил 45 млрд долларов), однако за III квартал в Россию было инвестировано на 5,3 млрд больше, чем из нее вывезено. Итоговых цифр по году еще нет, однако уже очевидно, что прогноз Всемирного Банка явно не оправдается, а возрастающий входящий поток валюты увеличит ее «свободный» объем на рынке. Этот фактор способен толкнуть курс рубля и ниже 60. Другой вопрос, что подобные инвестиции носят главным образом спекулятивный характер, а значит, при очередном витке мировой нестабильности (а он неизбежен) вложенные в Россию деньги будут из нее отозваны — и в очередной раз обрушат рубль.
Экономика сообщающихся сосудов
Но тут важно понимать, что Россия вовсе не является механизмом, изолированным от остальной мировой экономики. А в ней наблюдается глобальный кризис перепроизводства, осложненный исчерпанием пригодных к завоеванию новых свободных рынков и обострением геополитической конкуренции между мировыми центрами силы. Эхо политических и экономических проблем в других странах и регионах по системе сообщающихся сосудов докатывается и до России. Самым свежим тому примером можно считать обострение российско-турецких отношений. Если еще в декабре 2014 года вполне реальными выглядели планы выхода на объем двусторонней торговли в 100 млрд долларов к 2020 году, то сейчас хорошо, если удастся сохранить 40 млрд за 2016-й.
Впрочем, сложно сейчас всем. Например, крупнейший производитель мира — Китай — на протяжении 2015 года три раза пересматривал курс своей валюты. 14 декабря Народный банк Китая понизил курс юаня еще на 137 базисных пунктов, до 6,4495 юаня за доллар, а ведь еще в первой половине года он составлял 6,2 юаня. Как и в России, такой шаг стимулирует экспорт, но удорожает импорт. Рост реального курса доллар-юань на 1%, как говорит главный аналитик компании «Управление сбережениями» Александр Потавин, повышает объем китайского экспорта на такую же величину, а он в целом составляет примерно 180–200 млрд в месяц. Но платой за это становится растущий отток капиталов из страны. Как отмечалось в докладе Министерства финансов США, за первые восемь месяцев 2015 года из Китая было выведено 500 млрд. Из них 141 млрд — только в августе. Так что это можно считать той ценой, которую Пекин уже заплатил за изменение курса своей валюты.
На 53% (с 0,78 до 1,55 за доллар) ослаб азербайджанский манат. В конце августа, после перехода на плавающий обменный курс к доллару, на 28% подешевел казахский тенге. В целом девальвации подверглось большинство валют стран-экспортеров нефти. Например, норвежская крона — на 29%, алжирский динар — на 27%, нигерийская найра — на 20%. На 6% поплыл даже курс кувейтского динара. Однако это вызвано несколько иными причинами, чем в России.
У перечисленных стран зависимость доходов бюджета от нефтегазовой выручки действительно является критичной. Потому падение цены барреля сократило валютные поступления до чрезвычайно низкого уровня, затронувшего их финансовую основу. Так, правитель Кувейта шейх Сабах аль-Ахмед ас-Сабах еще 27 октября 2015 года заявил, что доходы страны сократились на 60%, и распорядился срочно сократить госрасходы. Хотя они обеспечивают 3/4 ВВП и 84% занятости государства.
Это вовсе не значит, что проблема коснулась только нефтяных экономик. На 30% к доллару подешевел аргентинский песо, на 22% — египетский фунт, на 25% — турецкая лира. Так что фактически наблюдается существенная разбалансировка всей финансовой системы планеты. А так как на протяжении минимум последних пятнадцати лет процесс глобализации тесно привязывал экономики разных стран друг к другу, то в результате их проблемы перестали быть вопросом только двусторонней торговли. Падение экспорта энергоносителей, скажем, у Норвегии, означает снижение закупок норвежцами, например, автомобилей и бытовой техники, которые составляют важную статью экспортного дохода Германии. Которая, в свою очередь, является импортером, допустим, российского газа, выручка от продажи которого служит источником финансирования, например, строительства Росатомом атомной электростанции «Куданкулам» в Индии, благодаря электричеству которой предполагается обеспечить рост промышленности этой страны.
Подобных цепочек в мире сегодня насчитывается великое множество. Начавшийся вал девальваций для них по последствиям очень похож на землетрясение. Что как раз и не позволяет свести вопрос курсообразования только к одному параметру — цене барреля нефти. И это хорошо для нас.