Целый рабочий год позади. Впереди — отпуск. Накопилась усталость. Самое время опять рассказать о неудачах. Это нужно делать регулярно, иначе у некоторых читателей возникает ощущение, что работа практического психолога состоит из легкого распутывания сложных и непременно интересных случаев: да будет вам счастье и никто не уйдет обиженным!На самом деле это, разумеется, не так. Для своих рассказов я выбираю самое интересное, да к тому же еще непременно, из соображений врачебной этики, компилирую несколько похожих случаев в один, добавляя оригинальные детали из совсем других историй, чтобы узнать конкретного человека было невозможно. И конечно, стараюсь рассказать, как семье удалось решить свою проблему.Но стоит помнить, что реально работающего психолога то и дело постигают профессиональные неудачи, плюс значительная часть семей никаких своих проблем после консультации решать не собирается и приходит к психологу: просто поговорить о тяжести своей жизни; убедиться, что «мы всё делаем правильно, а если вы не согласны, то мы найдем другого психолога, который с нами согласится» (и ведь найдут!); для галочки или потому что невролог (педиатр) велел; потому что это интересно и где-то даже модно, но делать мы все равно ничего не будем, нам и так неплохо живется.Итак, неудачный день практического психолога, то есть мой.Утренний прием, за окном дождь.Первая пара с двумя детьми приехала из области. Дети рано встали, младший капризничает, мать его всячески успокаивает, пытается даже грудью кормить, но ему все не в строку.Старший просит сначала пить (вода в машине), потом писать, потом требует достать ему игрушку с верхней полки, мать лезет наверх, не спуская младшего с рук, ребенок игрушку бросает, требует другую, лезет отец, после третьей я запрещаю (играй с тем, что есть в доступе), он начинает орать, валится на пол, младший, который было успокоился, подхватывается и тоже орет.Мать смотрит на меня, лицо измученное.— Они с ее матерью их обоих избаловали, — говорит отец. — А теперь вот мы все расхлебываем. А может, они больные.— С чего вы это взяли?mdash; Ну не должны же дети чуть что — сразу орать.— Если с помощью ора они что-то получают, то будут орать непременно.— Я и говорю: избаловали они их.— Это так? — спрашиваю у матери.Она молчит, качает на руках младшего, ему, между прочим, уже почти три года. Старший хлюпает носом на ковре, но, кажется, уже понял, что игрушек сверху больше не будет, и присматривается к машинкам на нижней полке. В глазах матери, кажется, слезы.— Он приходит с работы, ложится на диван с ноутбуком и говорит: делай что хочешь, но чтобы они молчали. Я, конечно, им все даю.— Я на работе устаю, между прочим. Зарабатываю на всех. Если пришел домой, могу отдохнуть?mdash; Можете. Но если дети по вечерам получают «что угодно, лишь бы не орали», то дневное «баловство» матери и бабушки тут не обязательно. Чтобы спровоцировать так раздражающее вас поведение, достаточно и вечеров. А как вы отдыхаете? — спрашиваю у матери.— Никак, — говорит она.— Да она же дома сидит! — сердится мужчина.— Из дома матери нужно иногда выходить, — говорю я. — Причем без детей.— Куда она пойдет?mdash; Да куда захочет.— Она пойдет куда захочет, а я после рабочего дня буду слушать, как они орут?mdash; Можно отпустить жену погулять в выходные, а с детьми можно попробовать поиграть, тогда они не будут орать.— Я думал, вы ей мозги на место вставите, чтобы не баловали они их, а вы вот что. Ладно, поехали домой.Старший только начал играть, у него отобрали машинки, под его возобновившийся рев все уходят. Женщина смотрит на меня через плечо, но я даже не могу сказать ей прийти еще раз и без детей — понимаю, что это просто невозможно.Следующей приходит девочка-подросток. У нее часто болит голова, особенно перед контрольными в школе, она обследовалась, обследование ничего не выявило, невролог посоветовал родителям записать ее к психологу.— Они меня не понимают, и, наверное, у меня депрессия. Я в интернете читала, все сходится, — говорит она.— А ты их понимаешь? — спрашиваю я.Некоторое время молчит, думает. Разрыв шаблона.— А почему я должна их понимать? — с некоторым вызовом. — Они же взрослые.— А ты кто?mdash; Я… я, ну, подросток.— Хорошо. Расскажи, по возможности, без диагнозов, в чем ты видишь свои проблемы?mdash; Я в школе устаю, домой прихожу, мне хочется отдохнуть. Говорю: отстаньте, у меня голова болит. А они меня постоянно дергают.— А как ты отдыхаешь?mdash; Ну музыку послушать, пообщаться, посмотреть что-нибудь…— Всё это — где?mdash; В телефоне, где же еще. Они не понимают, что у меня своя жизнь. Все время говорят: положи телефон, садись за уроки. Или: поиграй с братом. Или: убери разбросанные вещи. Как будто я маленькая.— А ты какая?mdash; Я взрослая личность. Они не хотят меня понять. И у меня от них депрессия.— Да неужели? Десять минут назад ты от статуса «взрослости» открестилась.Надувает губу. Молчит.— Я здесь и сейчас не могу изменить твоих родителей. Но я знаю: если ты сам стремишься понять кого-то близкого, то и он рано или поздно попытается понять тебя. Давай попробуем?mdash; Я так и знала, что вы будете на их стороне. Вы все такие, как до дела доходит. Я и на форуме про это читала. Попробую вот еще по телефону доверия позвонить, мне подружка советовала. Говорит, что если там сказать, что думаешь о самоубийстве, то они сразу соглашаются, что твои родители себя отстойно ведут, а у тебя — реальные проблемы. И разговаривают. Подружке понравилось. До свидания.Мать, отец, сын. Все трое высокие, красивые, о таких обычно говорят — породистые.— Мы в него вложили все, что могли.— Отлично. Теперь вам самое время отдохнуть, вкладывать в себя, в свое развитие или развлечения.— Если бы. Мы сейчас боимся, что все было напрасно.— Как это может быть? Вот сидит ваш сын, почти взрослый человек. Вы его вырастили…— Вот именно! При таких объемах вложений мы и ожидали от него взрослости — в планах, в суждениях...— Поясните, пожалуйста.— Одиннадцатый класс. Надо выбирать, что делать дальше. А он говорит: я не знаю. Как нынче подростки выражаются, мы в шоке!— В сегодняшнем мире значительная часть людей в 16 лет еще не определилась, что они будут делать дальше. Я не вижу в этом ничего страшного. Время на поиск и общественное одобрение этого поиска имеется.Спрашиваю у парня:— У тебя сейчас даже наметок никаких нет?mdash; Ну, надо, наверное, в институт поступить, — неуверенно говорит он. — Но я совсем не знаю в какой.— Так для того, чтобы баллов хватило на хороший институт, надо учиться сейчас! — почти кричит отец.— Ну поступит в какой сможет, или можно вообще поработать сначала, осмотреться, понять, что нравится или не нравится, — предлагаю я.— А для чего тогда все это было?! — раздраженно спрашивает мать. — В гимназию престижную со второго раза поступили, репетиторы все время, он, между прочим, еще и музыкальную школу закончил и четыре класса художественной!«Бедолага, — думаю я. — Вообще ведь никакого детства у парня не было, где там и когда ему себя осознавать». Вслух спрашиваю:— А на чем ты играл? Сейчас музицируешь?mdash; На тромбоне. Не музицирую.Безуспешно пытаюсь представить себе тромбон.— Все это вложенное никуда не денется, не беспокойтесь. Сейчас у вашего сына как раз время для синтеза. Понять, как и где он может все это, вложенное вами, применить в строительстве своей собственной личности — для этого ведь тоже нужно время и место.— Он, значит, будет до 30 лет искать себя, а мы все это время будем его кормить? — брюзгливо спрашивает отец.— А вот это совершенно не обязательно. Если ваш сын не поступит в институт на дневное, пойдет работать, потом в армию, посмотрит на жизнь в объеме, примерит ее на себя.— Это совершенно беспредметный разговор! Не для того мы столько лет бились и не для того он заканчивает одну из лучших школ в городе, чтобы потом пойти работать в кафе официантом! Всего вам доброго!Напоследок приходит грустная мама с грустной, постоянно почесывающейся дочкой.— Нам аллерголог сказал, чтобы мы к вам сходили.Девочка родилась здоровой. До двух лет ничем не болела. Потом мать с отцом развелись, и мать с дочкой уехала из Краснодарского края в Петербург, где живет ее старшая незамужняя сестра. Сестра приютила их на первое время, все показала, помогала с ребенком, пока не устроили в садик, помогла найти работу. В Питер младшая просто влюбилась, на работе тоже все сложилось удачно — интересно и с повышением. Мать с дочкой взяли квартиру в ипотеку. Все здорово? Как бы не так. Начиная с двух лет девочка постоянно болеет. Причем не чем-то одним, а все время разным. То мокнущий диатез, то непроходящий кашель, то проблемы с желудком и кишечником, то вдруг начинают болеть колени. Медицинская карточка по форме напоминает большой кирпич.— Меня все спрашивают: может, у вас психологические проблемы какие-нибудь? А какие у нас проблемы? — мать смотрит на дочку.— Никаких, — честно вздыхает та.— В школе? — с надеждой спрашиваю я.— Учится хорошо, хоть и пропускает. Учителя ее любят, в пример ставят. И подружки есть, у нас школа во дворе, они приходят к ней каждый день, даже когда она болеет.— Какие-нибудь закономерности в проявлении всех этих симптомов наблюдали? Сезонные или еще?mdash; Одна тут закономерность, — вздыхает мать. — Как в Краснодарский край на лето уедет, так и проходит все. Возвращается сюда — и всё возвращается.Есть люди, которым климат Питера не подходит категорически. И что тут сделать?mdash; Вы возвращаться не хотите?mdash; Категорически не хочу. Там работы для меня нет. Никакой. А здесь у меня деньги и перспективы.— Отправить туда девочку?mdash; У нас мама инвалид, сама с собой уже с трудом справляется, мы с сестрой думаем ее сюда забирать.— Я без мамы нигде жить не буду! — решительно вздернув подбородок, говорит девочка.— Ну вот, видите, — разводит руками мать. — Вы нам вот сюда отметку поставьте, что мы у вас были, а я аллергологу покажу. Всего вам доброго.Неудачный день, и за окном дождь. По времени летний, а по ощущению как бы осенний. Так бывает.Катерина Мурашова
