Что сегодня модно в экономической политике?
Экономика и экономическая политика, конечно, соприкасаются и определяют друг друга. Это эволюционный процесс. Но встречаются и почти революционные потрясения. Иногда их генерирует сама экономика. Но это не российский случай. У нас остро стоит проблема обновления экономической модели, вокруг чего ведется политическая борьба. Подтверждения, в частности, можно было найти на недавнем Сочинском инвестиционном форуме.
Маятник моды
Российская экономика остается в положении «околоноля». Но она поднимается от отрицательных значений к нолю быстрее, чем предполагалось раньше. Показатель общего тренда — очередной прогноз мировой экономики, 4 октября представленный МВФ. О России в нем говорится: в 2016 г. падение экономики продолжится, но не на 1,8%, как было в апреле, а на 0,8%. А дальше — начало роста.
В России между тем дискуссия о том, надо ли менять экономическую политику, активно продолжается. Это давняя дискуссия. Если не уходить в историю, то сегодня ее суть — ответ на вопрос: надо ли продолжать делать основную ставку на борьбу с дефицитом бюджета и с инфляцией или же следует, не полагаясь на грядущий рост инвестиций, прежде всего частных, которого можно и не дождаться, реализовывать в первую очередь масштабные инвестиционные проекты за счет госсредств и госкомпаний прямо сейчас?
Те, кто в общественном российском мнении считаются либералами, не верят в эффективность госинвестиций. Есть противостоящие им сторонники коренной ломки нынешней экономической модели и замены ее откровенно государственно-эмиссионной, приближающейся к мобилизационной, — это Сергей Глазьев и во многом опирающийся на его экономические воззрения Борис Титов, чья концепция отличается от глазьевской более скромными масштабами предлагаемой эмиссии и попыткой (заведомо обреченной на неудачу) избежать неминуемо сопутствующего этому выбору ужесточения административного регулирования валютного рынка, банковского сектора, инвестиционного процесса, госзаказа. Позиции Андрея Клепача более умеренные, он призывает государство занять более активную инвестиционную позицию и отойти от фетишизма сокращения бюджетного дефицита.
Сторонники «прорывной» экономической политики, которую они противопоставляли «бухгалтерской» логике, которой якобы руководствовался финансовый блок правительства, были активны с начала 2000-х, они опирались на поддержку Владислава Суркова, когда он был главным кремлевским идеологом. Но они не достигли своих целей в совершенно иной ситуации федерального бюджета.
Есть ли какие-то результаты противостояния «государственников» и «либералов»? Есть и, хотя пока они не реализуются в новых акцентах самой экономической политики, недооценивать их не стоит.
Резко вырос градус противостояния. Характерный пример: когда последний раз оппоненты столкнулись на публике, а это произошло на недавнем Сочинском инвестиционном форуме, где Алексею Кудрину противостояли Борис Титов и Андрей Клепач, то даже по телевизионной картинке было видно, что конфликт из профессионального уже перерос в личностный. Комментаторы на канале «Россия 24», где форум был показан в прямом эфире, отмечали, что в момент выступления Кудрина, Титов не отрывался от своего смартфона, всячески демонстрируя невнимание к тому, что говорил экс-министр финансов.
Градус противостояния в свою очередь измеряет и изменившуюся политическую моду.
Она обновилась и в целом, и применительно к экономике в частности.
Когда-то многое из того, что было в Советском Союзе, было модно считать «совком» и ставить на этом точку. Хотя без сомнения в советской истории много героических страниц и достижений. Потом Владимир Путин назвал крах СССР крупнейшей геополитической катастрофой XX века. Мода начала меняться. Сейчас в моде клеймить «либералов», а точнее, все, что восходит к началу становления нового российского государства, а, по сути, к революционным изменениям, которые претерпела наша страна в самом начале 1990-х. Теперь то, что происходило тогда, модно если и признавать революцией, то исключительно «цветной», т. е. заговором против СССР, конечно, вдохновленным ЦРУ.
Подобные волны моды типичны. Люди, успевшие пожить в Советском Союзе, помнят, что там всегда, после того как политические анекдоты перестали считаться преступлением, было модным острое вышучивание властей, потом шутки стали осознанной и все более системной критикой — на этом выросло знаменитое поколение «шестидесятников», многих ярчайших представителей которого по сегодняшней моде впору называть «национал-предателями».
Мода — сила вполне материальная. Тем более что сегодня ее питает геополитический кризис, в котором находятся отношения России со странами Запада.
Если вернуться в экономику, то до последнего момента условные «либералы» сохраняли свои позиции во власти, благодаря поддержке президента. Мода против них. Пойдет ли президент и дальше против моды? Что окажется сильнее: геополитика или бюджет?
Учиться у Дэн Сяопина
Мода в политике всегда идеологически раскрашена. Как набор неких ценностей идеология всегда присутствует в принимаемых решениях. Но есть и прагматизм.
Задача конкретна: чем руководствоваться, принимая кардинальное политическое решение о будущем экономики?
Экономика облегчает поиск ответа. Есть знаменитый китайский опыт, китайским реформаторам удалось с большим успехом совместить в экономике государство и рынок. Как они добились успеха?
Дэн Сяопин ничего не изобретал. Он сумел реализовать в Китае то, что начиналось в Советской России как Новая экономическая политика. В СССР она была свернута и последующие попытки, например косыгинская реформа, так и не сумели наверстать упущенное. Китай же свою Новую экономическую политику реализовал. Во-первых, потому что геополитический груз, давивший на СССР, был не сопоставим с китайским. Во-вторых, и это почти столь же важно, потому что Дэн Сяопин сумел вывести реформы из-под канонов коммунистической идеологии. Его простенькая фраза: «Неважно, какого цвета кошка; важно, чтобы она ловила мышей», — ключ успеха реформ.
Главное — результат. Если исходить из этого, то можно разрушить идеологическую стену между лагерями политиков от экономики. Сами они с этой задачей не справятся, а вот президенту она по плечу.
О чем конкретно идет речь? Конечно, не о том, чтобы Кудрин рука об руку с Глазьевым написали общую программу. Они точно не Ильф и Петров. Но компромисс, как ни странно, возможен.
Точки соприкосновения предлагает даже МВФ. Одна из его рекомендаций, 4 октября адресованная России, состоит в том, что ЦБ следует продолжить смягчение денежно-кредитной политики для перехода экономики от рецессии к росту. Ужесточать монетарную политику не стоит и когда подъем возобновится, считают в фонде.
Кудрин, как и Глазьев, видит перспективу ускорения экономического роста. Правда, Глазьев обещает взрывной рост на основе своей эмиссионно-административной модели, Кудрин же верит в рост в 3–4% через 4–5 лет. Понятно, что все это очень далеко от компромисса.
Более зримые его очертания, между тем, были предложены Кудриным в Сочи, как раз в тот момент, когда Титов его демонстративно игнорировал. Компромисс такой: предлагается движение сразу по двум направлениям. Приоритет со стороны институциональных реформ — укрепление независимости суда, включая его высвобождение из кадровых объятий президентской администрации, которая активно влияет на формирование высших эшелонов судейского корпуса. Приоритет со стороны необходимого инвестиционного разогрева оживления экономики — реализация при ключевой роли госинвестиций инфраструктурных проектов.
«Инвестиционную» составляющую компромисса поддерживало Минэкономразвития. Алексей Улюкаев в свое время предлагал 100% средств Фонда национального благосостояния пустить на инвестиции именно инфраструктурных проектов. Выбор достаточно внятен: улучшение инфраструктуры привлечет новые инвестиции, включая частные, сам же частник за такие проекты не возьмется из-за проблем с их окупаемостью. С другой стороны, независимый суд, беспристрастности которого доверяли бы все участники процесса, однозначно в интересах не только предпринимателей, но и всех граждан России.
В общем, всем был бы замечателен предлагаемый сдвоенный прогресс, если бы не одно «но». Это острота бюджетных проблем и горячие лоббистские схватки вокруг приоритетов бюджетных расходов, в которых главная борьба разворачивается между социальными и военными расходами, а все расходы, которые относятся к поддержке экономики, однозначно идут под нож. Денег на крупные инвестиционные проекты не остается ни в федеральном бюджете, ни в бюджете крупнейшей инфраструктурной госкомпании РЖД.
Если госинвестиций нет, то мы перед старым разбитым корытом. Или — эмиссия и передел экономики по-глазьевски, возможно, с поправками по-титовски. Или — прежняя ставка на финансовую стабильность, при очень неспешном оживлении. Стабильность в экономической политике или ее опять почти революционное обновление, за которым рано или поздно обязательно произойдет и смена политической моды.
Николай Вардуль