Бунт понаехавших
Новый всплеск протестной активности в Москве последние дни практически полностью определяет новостную повестку в социальных сетях. Все это мы уже видели во время событий на Болотной площади начала десятых годов.
Натуральное дежавю.
Поведение сторон, как и их аргументы, практически не изменились. Стоит, наверное, лишь отметить возросший намного градус взаимной ненависти. Если восемь лет назад стороны пытались хотя бы как-то слышать и слушать друг друга, то сегодня об этом уже нет и речи.
Но появилась одна деталь, которой во время Болотных протестов не было. Во всяком случае, я не помню, чтобы на этой детали ранее власти бы делали такой акцент. Речь идет о количестве иногородних, которые приняли участие в московских протестах. Официальная пропаганда утверждает, что среди задержанных на несанкционированном митинге 27 июля сего года, около 60 % не являлись людьми, имеющими постоянную московскую регистрацию.
Посыл был понятен: москвичи, мол, всем довольны, ни на какие митинги выходить не хотят. Поэтому оппозиция вынуждена собирать с миру по нитке, привлекая к своим выступлениям сторонников из других городов. То есть, тех, кому, казалось бы, не должно быть никакого дела до выборов в московский законодательный орган.
Не буду сейчас обсуждать слабость этой позиции. Хотя, на мой взгляд, она очевидно слаба.
Во-первых, она сразу же вызывает в памяти события в Одессе, когда сторонники украинских властей утверждали, что никаких одесситов в Доме профсоюзов не было, а были всякие понаехавшие сторонники русского мира.
Во-вторых, такая позиция лишний раз подчеркивает не только финансовый разрыв между столицей и провинцией, но и разрыв политический: все вопросы решаются в Москве, поэтому, если вы хотите влиять на события, вы это должны в Москве и делать – нет разницы, по какому поводу в столице нарисовалась очередная движуха.
Но эти замечания касаются только посыла пропаганды. В реальности я не думаю, что власти нас обманывали. Да, на самом деле, среди протестующих могло быть до 60 % иногородних. Удивительно здесь то, что власти не усматривают в этом никакой проблемы. Не пытаются оценить свою собственную социологию спокойно и взвешенно.
Почему-то с самого начала дело преподносилось так, будто иногородние специально сели на поезда, в машины и на самолеты, заплатили свои деньги, чтобы посетить протестные мероприятия в Москве. В реальности, думаю, все было совсем иначе. Все эти люди годами живут и работают в столице, но при этом не имеют абсолютно никаких гражданских прав. Они не могут избирать и быть избранными, они не получают никаких преференций от московского бюджета, они испытывают постоянные затруднения с обучением детей в столичных школах, с лечением в поликлиниках.
Словом, это те люди, которые являются москвичами де-факто, а де-юре ими не являются. Отчего они чувствуют себя людьми второго сорта.
Современная экономическая система в России чрезмерно централизована. Это никакой не секрет. Мало того, что представители большинства профессий с большей легкостью найдут работу в Москве, чем у себя на родине; мало того, что московские зарплаты будут гораздо выше, но есть еще и те профессии, рабочие места для которых представлены только в Москве. Все это приводит к тому, что каждый год в столицу приезжают все новые и новые граждане нашей страны. Сегодня трудно сказать, сколько же их точно. Большинство из них никак официально не зарегистрированы. Вдобавок, многие работают в серых секторах, так что статистика может определять их количество только по самым косвенным признакам.
Итак, перед нами очень большая группа граждан, живущих в тени, но имеющих необыкновенно высокий протестный потенциал, потому что эти граждане фрустрированы теми обстоятельствами, в которые их поместила жизнь.
Это является следствием рудиментов советской системы, при которой всеми гражданскими правами обладали исключительно люди, имеющие прописку. Сегодня же это приводит к тому, что реальные москвичи (люди с постоянной московской регистрацией, собственники московского жилья) могут проживать где-угодно: в Индии и Таиланде, в Лондоне и Берлине, в Израиле и США. Тогда как в их квартирах живут выходцы из Твери, Красноярска или Ставрополя.
Ситуация в Москве необычна для мировых столичных мегаполисов. Если в привычной ситуации столица приносит жителям больше денег, но и требует гораздо больших расходов, то в Москве стоимость жизни зачастую ниже, чем в провинции. Однако это касается не всех позиций. Ошеломляет разрыв между стоимостью недвижимости в любом российском крупном городе с одной стороны и стоимостью такой недвижимости в Москве и отчасти в Санкт-Петербурге — с другой. Этот своеобразный заградительный барьер по факту и приводит к той самой фрустрации иногородних.
С одной стороны, человек, который приехал из провинции работать в Москву, может получить значительный выигрыш по сравнению со своими земляками. Он, допустим, получает сто тысяч рублей, а его сверстники, оставшиеся на малой родине, за ту же работу получают тридцать. Но, с другой стороны, по сравнению со своими московскими коллегами понаехавший чувствует свою ущербность. Он вынужден платить за съемное жилье, из которого его в любой момент могут выгнать. За тридцатилетие нашего капитализма в России так и не появилось практики доходных домов, поэтому сохраняется разрыв между людьми с постоянной регистрацией и теми, кто вообще никакой регистрацией по месту работы не обладает. Хозяева квартир уклоняются от налогов, но жильцы плывут в одной лодке именно с этими хозяевами, а вовсе не с государством.
Огромная цена на недвижимость и необходимость платить высокие цены за съем жилья, не позволяет иногородним откладывать хотя бы какие-то деньги на первый ипотечный взнос. Более того, даже если эти деньги удается отложить, банки могут ипотеку иногороднему не одобрить, ведь у него нет никакой подушки безопасности. Поэтому москвичам хоть с каким-то жильем в столице куда проще покупать новые квартиры на стадии котлована. Иногородние так поступать не могут: они не в состоянии оплачивать и аренду, и ипотеку сразу.
В результате мы приходим к такому положению вещей, при котором люди после десяти-пятнадцати лет пребывания в столице, по-прежнему ощущают себя на птичьих правах. У многих из них к этому времени уже есть семьи, зачастую созданные с такими же иногородними, есть дети, по факту являющиеся москвичами, потому что они родились тут. Но по-прежнему нет никаких перспектив.
Если бы мы говорили о такой ситуации во время экономического роста, то жизнь приводила бы постепенно иногородних-понаехавших к возвращению в свои города, как после вахты. Деньги, вложенные в Москве, позволяли бы им с большей легкостью обзаводиться жильем на родине. Однако в стране продолжается стагнация. Количество рабочих мест в провинции не растет. Так что, иногородние в столице попадают в своеобразную ловушку: они должны продолжать тут работать, чтобы зарабатывать деньги на жизнь, но у них по-прежнему нет шанса осесть в Москве окончательно и почувствовать себя полноценными гражданами столицы.
Политика же наших властей много лет сводится к тому, чтобы поддерживать вокруг Кремля в столице своеобразный пояс жирка. И это тоже советское наследство. Наследство того времени, когда Москва была образцовым коммунистическим городом, а из периферии в нее тянулись бесконечные колбасные электрички.
Но времена-то изменились, поэтому советский институт прописки тоже претерпел изменения. Сегодня в Москву может переехать любой желающий. Переехать-то он может, а вот стать полноценным москвичом – нет. Похоже, именно эти люди, которых почти не учитывает статистика, являются самым горючим материалом для любых протестов и выражения недовольства. Единственный голос, который у них есть, — это голос на площади. Единственная возможность проголосовать – это выйти на Сахарова.
При этом ни московские власти, ни федеральный центр этой проблемы не то, что не учитывают, но, похоже, даже и не осознают. А количество иногородних на площади используют для того, чтобы сообщить граду и миру, что в столице все спокойно.
Первый класс не бунтует, бунтует только второй.