Мария Баракова: «К конкурсам нужно готовиться не только вокально, но и морально»

Там удалось пообщаться и с самой Марией, которая, несмотря на занятость, нашла время дать ответы на некоторые вопросы, которые, надеюсь, заинтересуют наших читателей.

— В раннем детстве, когда вы уже поняли, что у вас есть голос, вам пришлось пройти через увлечение эстрадой. Наверное, тогда захотелось стать успешной эстрадной звездой?

— Особой увлеченностью эстрадой у меня не было. Просто в нашем детском саду, как и в любом другом, трехлетним детям не преподавали оперу. Поэтому пела то, что мы изучали в нашем музыкальном кружке. Да, на 80 процентов это была эстрада, конечно, но, повторюсь, я не помню, чтобы эстрада вызывала у меня бешеный восторг как жанр. Я просто любила петь и не задумывалась о чем-либо еще. И эстрадной певицей никогда не хотела стать. Это не мое, хотя слушаю эстрадную музыку с большим удовольствием.

— Когда вы стали работать со Светланой Ивановной, то первые два года она вас как бы сдерживала, а вам казалось, что вы уже готовы к серьезной работе? Когда пришло понимание того, что такое Голос с большой буквы?

— Я очень благодарна Светлане Ивановне за все то, что она мне дала. Да, какое-то время мы занимались только техникой: сначала только на распевках, затем подключались вокализы, далее небольшие романсы. И только спустя два года работы мы начали работать с ариями. Эта «задержка» была необходима для правильной подготовки «инструмента» к последующим уже серьезным нагрузкам.

— Мария, вы сразу мечтали о Московской консерватории и лучших театрах мира. Где вам сейчас хочется работать на постоянной основе?

— Я мечтала о хорошем образовании, и его я сейчас получаю в Академии музыки имени Гнесиных и в Молодежной оперной программе Большого театра, это для меня главное.

Я бы хотела поработать в разных театрах, петь в разных постановках. Вроде бы музыка одна и та же, но интерпретация — что музыкальная, что художественная, разная. Это очень захватывает.

— Признаюсь, я уже разговаривал с художественным руководителем Новосибирского академического оркестра Томасом Зандерлингом и директором оркестра Николаем Сизиковым, и могу сказать, что они заинтересованы в вашем концерте с оркестром. Томас Куртович готов обсудить с вами возможную программу. А вот у вас есть желание приехать в Новосибирск и выступить в зале имени Арнольда Каца?

— Конечно! Я очень люблю Новосибирск и Сибирь в целом. Мне нравится наша сибирская музыкальная школа, которая славится не только на всю Россию, но и на весь мир. Я с удовольствием приеду.

— Участие в таких конкурсах, как Глинки и Чайковского, — это большой стресс, да и выдержать конкурс в программу «Молодежь Большого» тоже требует сверхусилий. Как удается все это выдерживать?

— Конкурсы, в принципе, — огромный стресс. Всегда нужно готовиться не только вокально, но и морально в том числе. Обстановка давит, в голове сидит мысль о том, что на каждом из туров у тебя есть ограниченное количество времени, чтобы произвести хорошее впечатление, — и все. Ведь потом уже нельзя ни перепеть, ни объясниться. Я всегда отшучиваюсь, говоря, что сибиряки — сильный духом народ, что нам все нипочем. Но если серьезно, то главное — быть непоколебимым. Кто поверит в вас больше, чем вы сами?

— Будете ли вы и дальше — пусть дистанционно — работать со Светланой Ивановной? Есть ли интересные предложения от других педагогов, от агентов, от театров?

— Знаете, об этом рано говорить, сейчас главное — продолжить учебу. Я об этом сейчас думаю…

* * *

После беседы с Марией Бараковой просто необходимо рассказать и о ее преподавателе Светлане Балашовой. Поскольку очень интересно, как свела судьба этих двух сибирячек.

Светлана Ивановна росла и училась в музыкальной школе № 4 Первомайского района. Тогда она была совсем не похожа на сегодняшнюю, обычной провинциальной советской школой, в которой, несмотря на скромную материальную базу, готовили вполне себе приличные кадры. А семья Светланы была музыкальной совсем не по-любительски — в ней умели и петь, и слушать. Среди друзей родителей был, к примеру, отец народного артиста России Анатолия Бердышева.

Светлана после школы поступила в музыкальное училище, где прошла обучение у замечательного педагога Людмилы Ивановны Васильевой. Закончив обучение с красным дипломом, она стала думать, куда поступать — в НГУ или НГК. Названия отличались одной буквой, но разница была весьма существенна. В итоге буква «К» взяла верх, и Светлана Балашова поступила в консерваторию, где снова попала в хорошие руки — к Нине Ивановне Лубяновской. Позже она получит приглашение от своего кумира Валерия Егудина, в то время возглавлявшего театр, встретится с Алексеем Людмилиным. Впереди были аспирантура у Елены Владимировны Барановой, и отъезд в далекую страну.

Вот тут и стали возникать первые сомнения в выборе профессии, общение с известными и влиятельными артистами поколебали строгий жизненный план. И Светлана Ивановна всерьез задумалась о преподавании, решив, что театральная карьера — это не ее. И все дальнейшее подтверждает ту истину, что быть замечательным звездным артистом — не значит быть отличным педагогом. Это, к примеру, демонстрирует судьба одной из создательниц новосибирского балета Алисы Васильевны Никифоровой: не будучи знаменитой балериной, она стала блестящим педагогом.

И у Светланы Ивановны жизнь сложилась именно так.

— Ведь Мария Баракова у меня не первая столь яркая выпускница. Из моих бывших учениц, наших известных вокалистов, давайте вспомним Ирину Чурилову, которая тоже прошла обучение в колледже, и никто в то время не видел в ней будущую звезду. А ведь она с программой которую мы с ней готовили на гос. экзамен она стала лауреатом на Дельфийских играх. Это уже после окончания консерватории она победила во множестве конкурсов: второй Гран-при в Тулузе в 2012 году, на конкурсе Пласидо Доминго в 2013-м, имени Франсиско Виньяса в 2014-м, в том же году была удостоена I премии и приза зрительских симпатий на конкурсе имени Ханса Габора в Дюссельдорфе. Затем вспомним и Дарью Ермоленко.

Мария училась в музыкальной школе сразу на трех отделения, и, между прочим, могла состояться и как теоретик. Ей было всего пятнадцать когда ее привели ко мне. Маша прилично играла и играет на фортепиано, при этом обладает абсолютным слухом.

Мы с Марией как-то сразу поверили друг в друга — без этого бы ничего не получилось.

Дело в том, что первые два года я ей ставила голос, занималась звуковедением, «настраивала» Машин инструмент — профессиональный певческий голос, без которого невозможно исполнение на высоком уровне. Поэтому сразу ей сказала: «Ты запоешь к концу второго курса». Этого всего совершенно не понимают родители, которые обычно считают своего ребенка звездой.

— Ситуация мне отлично знакома. Моя жена — педагог хореографии и постоянно сталкивается с родителями, которые считают возможность ребенка сесть на шпагат и желание танцевать на сцене достаточным для того, чтобы быть профессиональной балериной. А Мария, как я догадываюсь, умом понимала, что то, что вы делаете, правильно, несмотря на то что душа требовала другого. Доверие к педагогу и отличает хорошего певца с далекой перспективой от ярких, но быстро сгорающих звездочек.

— В начале третьего курса Маша начала петь. Мы начали работать над серьезным репертуаром: Глюк-ария Орфея из оперы «Орфей и Эвридика», Новиков-ариозо из кантаты «Нам нужен мир» Бизе, Сегидилья, Хабанера из оперы «Кармен». На четвертом курсе мы стали готовить ту программу, которую Мария пела на конкурсах: Моцарт-речитатив и ария Ферначе из оперы «Митридат, царь Понтийский», сцену и арию Морозовой из оперы «Опричник» Чайковского и мой любимый романс Рахманинова «Весенние воды».

— А потом начались конкурсы?

— Да, сначала было много тренировочных конкурсов, потом третье место на Bella voce в Москве в 2017 году. Про первые места на недавних конкурсах имени Глинки и имени Чайковского мы уже говорили.

— Словом, все стало складываться как нельзя лучше — легко и просто?

— Не скажите. Все было сложно и совсем не просто. Маша действительно хотела учиться в Москве и петь в лучших театрах, и она с отличием, с красным дипломом заканчивает колледж. А потом все спрессовалось во времени. Мы едем в Москву, приходим в Гнесинку, к Владимиру Афанасьевичу Мальченко — ему Мария понравилась, и он пригласил ее учиться. Но тут в Новосибирск приезжает руководитель молодежной программы Большого театра Дмитрий Юрьевич Вдовин с командой. Они отбирают Машу среди десятков претендентов со всей Сибири на второй тур. Едем в Москву и выигрываем! Но тут-то и выясняется, что все претенденты имеют высшее образование. А Маше 19! И тогда ее берут в молодежную программу Большого с условием, что она будет учиться в Гнесинке. И не прогадали: победы на двух ведущих конкурсах — одна за другой.

— Светлана Ивановна, а вам не бывает обидно, когда ученики уходят в свободное плавание? Возникают другие педагоги...

— Нет не обидно. Главное я сделала. Голос дала, к конкурсам подготовила. Те педагоги, репетиторы, что сейчас с ней работают, добавляют некие нюансы к готовому голосу. Это полезно, и исполнитель от этого только становится лучше. Если девочка умная (а Маша умна), она будет способна развиваться.

— Вы были с ней на конкурсе Чайковского? Как у вас сейчас с ней сейчас складываются отношения?

— Нет, на конкурсе я не была, а после него мы общаемся, как могут общаться люди на большом расстоянии друг от друга, при этом Маша сегодня очень занята. Ей пришлось срочно лететь в Италию, заменять заболевшую певицу. Но они общаются с моей дочерью. Потом я ведь хорошо знаю, что такое эти конкурсы... Педагог там только мешает. Вот закончится конкурсная «опупея», тогда и поговорим, ведь в сентябре предстоит еще конкурс имени Образцовой.

Светлана Ивановна, мне как патриоту Новосибирска с 60 летним стажем, конечно, обидно, что лучшие уезжают из города, хотя умом я и понимаю, что нынче наш театр уже не тот, что был. Конечно, трудно ожидать от победительницы конкурса Чайковского большого желания петь оперу про Кашку или, в лучшем случае, концертную версию «Сельской чести». Конечно, принимая в расчет ту убогую материальную базу, что есть сейчас в консерватории, остается только удивляться, как в этих условиях педагоги все же справляются, и кто-то даже побеждает на конкурсах. Можно вспомнить недавнюю победу Гурия Гурьева на конкурсе имени Георга Отца, но, признаться, заточенность на карьеру в Европах все же тяготит?

— Вот вы же сами и ответили на свой вопрос. Если негде петь и работать — едут, туда где нужны. Выбора нет!

— …Да, позиция Министерства культуры России не слишком адекватна. Вместо того чтобы приводить в порядок первичную музыкальную базу (консерваторию), оно вкладывает и вкладывает десятки миллионов в бесконечный ремонт оперного театра, в котором скоро и петь-то будет некому. Хорошо еще, что губернатор области Травников, увидев состояние материальной базы консерватории, озадачился вопросом как-то сдвинуть все с мертвой точки и сейчас пытается привлечь к решению вопроса местный бизнес, так как из областного бюджета не может и копейки потратить на приведение в порядок федеральной собственности.

В общем, наблюдая за результатами подготовки вокалистов у нас в городе, понимаешь, что там все вполне в порядке, поэтому, перефразируя известную шутку Жванецкого, можно было бы закончить вот так: «Не пора ли нам что-нибудь поменять в театре?» Поскольку поменять всех жителей города, не понимающих оперу, конечно же, тоже можно, но больно уж хлопотно…

Александр Савин, специально для «Новой Сибири»