Кто из русских крепостных смог выбиться «в люди»
Крепостное право – бесспорно, самая тёмная страница истории России. Узаконенное рабовладение, дающее хозяину безраздельную власть над своим невольником, сломало судьбы многих талантливых людей, оставило их безвестными, несмотря на выдающиеся способности. К счастью, среди российских дворян было немало таких, которые, оценив дарование своих крепостных, помогали им получить образование и даже даровали свободу.
Русский Рембрандт, или как обрёл свободу и чем прославился Орест Кипренский
Один из самых одарённых русских портретистов был рождён крепостной крестьянкой Анной Гавриловой от помещика Алексея Дьяконова. По бумагам Орест считался сыном крепостного Адама Швальбе, за которого Дьяконов отдал мать мальчика (фамилию Кипренский Орест Адамович взял позже как псевдоним). Законнорождённых детей у помещика не было, и он привязался к Оресту и всячески поддерживал его.
Заметив у ребёнка большие способности к живописи, биологический отец подписал шестилетнему мальчику вольную и отправил в училище при Академии художеств. Закончив начальный курс, 15-летний Орест стал студентом Академии. Он обучался в классе исторической живописи, но лучше ему удавались портреты. На первом из них юный художник изобразил отчима. Через много лет он выставил эту картину в Неаполе, и публика не поверила, что это работа русского художника, приписав авторство Рембрандту или Рубенсу.
Благодаря покровителям, среди которых была императрица Елизавета Алексеевна, Орест Адамович совершил творческую поездку по Европе. Он стал первым русским живописцем, получивший предложение написать автопортрет для знаменитой галереи Уффицы. А вернувшись на родину, создал своё самое известное и узнаваемое творение – портрет Александра Сергеевича Пушкина, ставший эталоном облика великого русского поэта.
Знаковая фигура, или кто помог крепостному Воронихину развить талант архитектора, и за что ему присвоили звание академика
Андрей Никифорович Воронихин, автор одной из визиток Санкт-Петербурга – Казанского собора – был крепостным графа Александра Сергеевича Строганова, президента Императорской Академии художеств. Граф трепетно относился к искусству и не обходил вниманием таланты своих крепостных. Андрей с детства интересовался иконописью и делал заметные успехи на этом поприще. Оценив старание и творческий потенциал мальчика, Александр Сергеевич отправил его на учёбу в Москву. Наставниками юноши стали великие зодчие Василий Баженов и Матвей Казаков.
Достигнув 26-летнего возраста, Андрей получил вольную и возможность продолжить образование в Европе. Продвигая Воронихина, Строганов, конечно же, имел на него виды как на личного архитектора, что и случилось: Андрей Никифорович немало потрудился над принадлежащими графу зданиями, в том числе и пострадавшим от пожара особняком, возведённым по проекту Растрелли. Но кроме этого, благодаря участию Строганова сокровищница русской архитектуры пополнилась такими шедеврами, как Казанский кафедральный собор, за который Воронихин был удостоен орденов святого Владимира и святой Анны; здания Государственного казначейства и Горного кадетского корпуса; дворцовые интерьеры и парковые сооружения в Павловске. За проект колоннад в Петергофе Андрей Воронихин получил звание академика архитектуры. До конца своих дней он занимал должность профессора архитектуры в Академии художеств и много сил отдавал подготовке молодых зодчих.
Цена свободы, или сколько потребовала денег графиня Волькенштейн за вольную Михаила Щепкина
Из крепостных вышел выдающийся деятель искусств, гений сцены Михаил Семёнович Щепкин. Сын дворовых графа Гавриила Волькенштейна отличался сметливым умом и способностью к наукам и живописи. Но настоящим его призванием стал театр. После первой же увиденной на графской сцене постановки Михаил не мыслил себя никем иным, кроме как актёром. Он был согласен на любую работу, связанную с театром, будь то помощник декоратора, переписчик ролей, суфлёр. И кто знает, на какой ступени остановилась бы карьера Щепкина, если бы не его величество случай. После того, как знающий практически все роли Михаил заменил заболевшего артиста, о нём заговорили как о талантливом актёре.
Благодаря успешному дебюту на профессиональной сцене Щепкин получил разрешение хозяев играть в театре братьев Барсовых в Курске. Блестящая игра, отличавшаяся реализмом, быстро сделал его кумиром публики. И все же актёр, которому рукоплескала толпа поклонников, оставался невольником. А его желание получить свободу привело хозяев, ярых сторонников системы крепостничества, в негодование – настолько сильное, что графиня запросила за отпускную грамоту немыслимую по тем временам сумму – 10 тысяч рублей. Сбор средств организовали почитатели таланта Михаила Семёновича. Часть суммы составил сбор от специально устроенного с этой целью благотворительного спектакля, часть – пожертвования меценатов. Так Михаил Щепкин получил свободу, а российская сцена – ярчайшую звезду.
Из крепостных – в графини: короткое счастье Прасковьи Жемчуговой
Изумительные вокальные данные и актёрское дарование дочки крепостного кузнеца графов Шереметевых Ивана Ковалёва проявились ещё в раннем детстве. Семи лет отроду Прасковью определили в народный театр Шереметевых, где она удивительно быстро освоила французский и итальянский языки, нотную грамоту, научилась играть на арфе и клавесине. Уже к тринадцати годам девочке покорилась сложная драматическая роль. Успех сделал Прасковью первой актрисой театра, а граф Николай Петрович Шереметев дал ей фамилию Жемчугова.
Со временем талант девушки достиг такого расцвета, что насладиться её волшебным голосом и непревзойдённой игрой съезжались театралы из других городов. А её красота, ум, искренность, добродетельность и набожность настолько пленили графа Шереметева, что он предложил ей руку и сердце. Николай Петрович дал вольную своей возлюбленной и всей её семье, добился высочайшего разрешения на брак и получил благословение церковных иерархов.
Однако, высший свет воспринял этот союз как мезальянс. Не помогла даже сочинённая графом легенда о якобы благородном происхождении Жемчуговой из польских шляхтичей Ковалевских. Увы, Прасковье Ивановне не судилось долго пробыть графиней. После двух лет счастливой супружеской жизни она умерла от чахотки, не дожив до своего 35-летия и оставив мужу новорождённого сына.
Рождённая крепостной, молодая графиня ещё при жизни помогала бедным и обездоленным. После смерти Прасковьи Жемчуговой безутешный граф Николай Шереметев продолжил её добрые дела.
