Вышла замуж за крепостного
Ожидания влюбленных сбылись с точностью до наоборот. Ведь Аня, дочь и сестра вологодского иконописца, родившаяся в тех местах, где отношений помещик-крепостной не знали в принципе, рассчитывала, что обвенчавшись с любимым человеком, сделает его свободным. Вместо этого она сама оказалась крепостной, потому что закон на Руси-матушке, что дышло. Как его повернул тот, кто сильнее, так и вышло.
Ведь по законам Российской империи муж и жена должны находиться в одном сословии и статусе. Так горничная питерского почтдиректора Булгакова, про которую я вам не так давно рассказывал, выйдя замуж за почтальона, получила возможность стать из крепостных свободной.
Но это - если барин был, скажем так, нормальным человеком, как Булгаков. Анне Катиной и ее любимому человеку - художнику Василию Тропинину с барином не повезло.
Василию Андреевичу Тропинину не повезло родиться крепостным. Для второй половины XVIII века ничего удивительного – чисто статистически вероятность того, что мы с вами оказавшись там, попали в такое же положение очень велика: крепостных на Руси-матушке было больше всего. Причем он родился не хлебопашцем, а дворовым - сыном управляющего. Да еще вдобавок оказалось, что выросший молодой человек талантлив. И барин отправил его в Петербург - учиться на кондитера:
- Выучишься и станешь мне и гостям пирожные и торты делать, - напутствовал его граф Ираклий Морков.
И молодой человек стал учиться делать кремовые розочки. Вот только кроме этих розочек он еще и рисовал. Так, для себя. Но в Петербурге узнал о том, что есть такое заведение - Академия художеств. И стал посещать ее занятия. Сначала тайком. Потом кузен хозяина узнал о том, чем занимается присланный в Петербург крепостной ученик кондитера. Посмотрел его рисунки и понял, что перед ним талант, в который стоит вложиться. И договорился с хозяином Тропинина, что оплатит всю художественную науку из своих денег, а граф Морков не станет возражать, что его кондитер занимается не только кремовыми розочками, а еще и на холсте что-то там выводит.
То, что случилось дальше, я даже не знаю как правильно назвать. Наверное - типичная барская спесь, такая исключительная дурость, которая и в наше время в изобилии присутствует в отдельных головах от слишком больших денег вкупе с ощущением власти и безнаказанности.
Дело в том, что к Моркову стали регулярно обращаться с предложениями вроде:
- Граф, слушайте, скажите, сколько вы хотите за Тропинина. Такой талант должен получить вольную, не дело ему оставаться крепостным.
Сначала разговор заводил тот самый кузен, который разглядел талант Тропинина. Потом стали обращаться другие и дело дошло до того, что за художника попросил президент Академии Художеств Александр Строганов. Богатейший вельможа тоже предложил Моркову договориться о выкупе Тропинина. Но результат оказался противоположным. Барин приказал художнику срочно отправляться в имение. Там он поинтересовался у него, как кондитерские успехи, хороши ли? После чего отправил, давайте будем честными, своего раба … работать пастухом.
Зачем он это сделал? Да ни зачем. Просто потому что мог и сделал. Чтобы показать, где и чье место. Что вот он может и сделает. Как он скажет, так с его рабом и будет. Захочет – и талантливейший портретист станет пасти овец. Или украшать пирожные на кухне. А если у барина будет хорошее настроение, то он разрешит ему картину написать. Потому что может.
Вот и с женитьбой получилось точно также.
Анна Ивановна Катина приехала к своему любому Васе из Петербурга в имение его хозяина. Она была вольной и влюбленные почему-то решили, что закон на их стороне и что после того, как они обвенчаются, то Тропинин тоже станет свободным. Но закон оказался не стороне какого-то художника и его невесты, а на стороне графа Моркова.
Я не знаю, поздравил ли Ираклий Иванович молодых, но то, что он сообщил им, что очень рад, что у него бесплатно появилась еще одна крепостная – это совершенно точно. Потому что Морков заявил, что никого и никуда отпускать не собирается. А раз Анна Катина вышла замуж за его крепостного, то она теперь тоже – крепостная графа Моркова.
И этот мрак продолжался более двадцати лет. Причем через 16 лет брака Василия и Анны Тропининых, в 1823 году, когда под давлением всего московского дворянского общества Морков все-таки дал в качестве пасхального подарка вольную художнику, он еще пять лет отказывался отпустить на волю его жену и сына. «Заботился» о них, так сказать - а то, как же они сами то жить будут, глупые крепостные, без отеческих наставлений. Морков и Тропинину предлагал после получения вольной оставаться у него в доме – мол, место для мастерской всегда выделю. Но Василий Андреевич ответил, что спасибо, барин, не надо, сыт вашей заботой.
И вот при всем при этом они как-то умудрились не согнуться и не сломаться, несмотря на весь вот этот житейский мрак и полное бесправие. Их семейная жизнь, несмотря на все вот это на протяжении многих лет, оказалась счастливой и дружной. Они умели радоваться тем хорошим моментам, которые им выдавались, хоть не всегда было просто, а порой просто сложно. И более-менее наладилось все уже в пожилом возрасте.
Когда Анны Ивановны не стало, так как она ушла в закат на три года раньше мужа, Василий Андреевич почти забросил живопись и переехал в другой дом из того семейного гнезда, которое они обустроили себе недалеко от Кремля в Москве.
А что же граф Морков? Да ничего. Он ведь вообще-то был неплохим военным. Храбрым. Его ценил Суворов, который впрочем тоже своих крепостных женил, как солдат в шеренги строил. Штурмовал Очаков с Потемкиным и Измаил с Суворовым. С французами под Бородино дрался. А в истории остался главным образом как избалованный самодур, которому главное показать, как он из себя барин.