«Он выйдет, они с Машей встретятся и все обсудят». Как за полгода изменилась жизнь семьи Москалевых и тех, кто им помогал

Вечером 30 декабря прошлого года Ольга Ситчихина собиралась в ночную смену. Они с мужем работали охранниками общежития Российской академии музыки им. Гнесиных — приезжали из Тамбовской области в Москву на вахты. Неожиданно завибрировал телефон: звонил дядя из Ефремова, где жили бывший муж Ольги Алексей и их общая дочь Маша.

К тому моменту Маша уже несколько месяцев не ходила в школу: после того как на уроке ИЗО она нарисовала антивоенную картинку, на Алексея завели дело о «дискредитации» армии, а ее саму допрашивали ФСБшники.

«Дядя сказал: „Оля, беда: Машу забрали в „Юность“» (детский социально-реабилитационный центр — ОВД-Инфо)», — вспоминает Ольга. — Рассказал, что Алексея увезли на допрос и взяли под стражу, просил, чтобы я приехала. Я была в шоке, очень переживала, но у нас была вахта — с работы сняться никак не могу, мне просто не найдут замену, и я не могу остаться без денег. Но проблема быстро решилась: я позвонила в «Юность», мне сказали, что Алексея отпустили, и он может в любое время Машу забрать. Его предупредили, чтобы он больше не выкладывал всякие… я не знаю, что он там выкладывал, какие-то высказывания против России».

Ольга и Алексей были знакомы с детства — жили в соседних деревнях. В конце восьмидесятых Алексей продавал на местном рынке оренбургские пуховые платки, шали, норковые шапки и шубы. Бабушка Ольги, воспитывавшая ее в одиночку, бывало, покупала что-нибудь у Алексея. С четырнадцати лет Ольга работала: сортировала зерно на предприятии, была помощницей повара в столовой, потом — поваром в местном кафе, потом — охранницей.

Затем Ольга и Алексей поженились, у них родилась дочь Маша. О том, почему они разошлись и девочка осталась жить с папой, женщина говорит коротко: «Это наше с Москалевым личное дело, извините».