Архитектурный полигон

Всего сто лет тому назад Тропарёво и Никулино считались довольно удалёнными подмосковными деревнями: ближние — это Воробьёво да Раменки, а тут до границ Москвы часа три пешего пути, лаптей не напасёшься… Сады да покосы, тракт стороной проходит — тишина, захолустье. Тем не менее стремительно наполнявшийся людьми город в поисках свободных пространств под новое жильё поглядывал в их сторону с прищуром, примеривался, копил силы для броска… …Здесь мог быть город-сад Первая попытка была намечена Генеральным планом реконструкции Москвы 1935 года. Он был рассчитан примерно на 10 лет и основывался на следующих принципиальных идеях: 1) сложившийся центр города обновляем, упорядочивая уличную сеть, а не сносим, как предлагали некоторые горячие головы; 2) увеличиваем территорию более чем в 2 раза (с 285 до 600 км²); 3) основным направлением застройки определяем юго-западное, второстепенными — северо-западное, западное и восточное. Планировалось строить большие кварталы высоких домов — не ниже шести, а на открытых пространствах — аж до четырнадцати этажей. Население города не должно было превышать 5 млн человек (в 1939-м только официально числилось уже более 4 млн), он должен был быть комфортным — предполагались реконструкция парков, создание каскадов прудов на речках, а главное — Москву должно было окружать сплошное кольцо глубоко вдающихся в неё лесных массивов. «Они (архитекторы.— Авт.) понимают архитектуру слишком эстетически, как художественную деятельность, а не как средство удовлетворения насущных потребностей советского народа. Это они тратят народные деньги на никому не нужные красоты, вместо того, чтобы строить проще, но больше». Н. С. Хрущёв, декабрь 1954 года Тропарёву суждено было стать внешней границей застройки на «направлении главного удара» — юго-западе. Основной жилмассив останавливался примерно на линии нынешних улиц Покрышкина и 26 Бакинских Комиссаров, но луч прямого как стрела проспекта (до метро «Юго-Западная» он соответствовал нынешнему проспекту Вернадского, а дальше шёл прямо, без уклонения к югу) пронизывал Тропарёво, не оставляя селу ни малейших шансов сохраниться, и немного не «добивал» до сегодняшней МКАД в районе 46-го км. Однако претворение в жизнь большей части Генплана пришлось отложить — война… В начале 1950-х к идее глобального расширения границ города вернулись, в 1952-м был утверждён новый Генплан (в Тропарёве и Никулине вовсю горланили петухи — Москва остановилась в районе строительной площадки высотки МГУ). Он в общих чертах повторял идеи 1935 года (например, в части «зелёного пояса»), но с существенными коррективами, касавшимися планировки отдельных районов. Из принципиальных новшеств — строительство окружной автодороги, которой предстояло стать зримой границей города в ближайшем будущем. И тут умер Сталин. Ненадолго пережил его и утвердившийся в Москве ампир, любимый стиль всех диктаторов, шёпотом именуемый остряками «поздним сталинансом» или «сталинским вампиром»… «…Проще, но больше» Сразу после смерти Сталина партийное руководство (в первую очередь Маленков и Хрущёв) заговорило о необходимости срочно решать вопрос с жильём глобально. Во второй половине 1950-х годов в Москве, а затем и во всей стране разворачивается грандиозное строительство. Название московского района Черёмушки становится нарицательным. Одновременно с применением новых архитектурных и технологических решений территория Москвы стремительно увеличивается за счёт подмосковных деревень. В состав города входят Раменки, Чертаново, Матвеевское и десятки других сельских населённых пунктов. «…Нет запоминающихся примеров компоновки зданий, заботливо благоустроенных дворов с приятными очертаниями плескательных бассейнов, с живописным рисунком удобно расположенных дорожек и массивов зелени». Сборник «Новые районы Москвы», 1960 год К концу 1960-х эпоха строительства пятиэтажек-хрущёвок уходит в прошлое. Миллионы людей переселились в собственные квартиры, зачастую даже не из коммуналок, а из бараков, и это был грандиозный успех. Но были очевидны и недостатки; среди них не последнее место занимала унылая, неуютная, продуваемая ветрами городская среда, которую формировали новые кварталы. Утрата двора — важнейшего места в жизни москвичей, которое было своего рода промежуточным звеном между жилищем и общим пространством города, — воспринималась многими болезненно. Кроме того, стало очевидным, что искусственно сдержать рост города всё равно не получится, а в 1960-е строили слишком размашисто: свободных пространств внутри МКАД осталось не так много, надо бы «повысотнее», поплотнее, а также гибче, вариативнее, чтобы иметь возможность осваивать трудные (холмистые, овражистые, заболоченные) участки… Первые экспериментальные 16-этажки (макет и чертёж секции) // М. В. Посохин «Конструктор» для архитекторов Основой для экспериментов в градостроительной области стал разработанный Московским институтом типового и экспериментального проектирования (МИТЭП) Единый каталог индустриальных изделий — систематизированный перечень строительных элементов, объёмно-планировочных и конструктивных параметров. Это был своего рода «конструктор» для архитекторов, позволявший «собирать» нетипичные здания из типовых комплектующих. Испытательным полигоном был утверждён «треугольник» — южная часть района Тропарёво, ограниченная Ленинским и Вернадкой, а также улицей 26 Бакинских Комиссаров. В конце 1960-х он уже был частично заполнен типовыми девятиэтажками, и теперь был идеальным кварталом для опробования разных методов вписывания новых эффектных строений в существующий — довольно унылый пока — градостроительный пейзаж. Началось всё в 1970-м, когда перпендикулярно проспекту Вернадского между стандартными девятиэтажками втиснули три первых 16-этажных дома, построенных из элементов Единого каталога (один из них станет знаменитым символом типовой застройки «3-я улица Строителей, дом 25, квартира 12» из «Иронии судьбы»). Далее, в 1973 году последовало продолжение в виде «красных» домов — пяти четырёхподъездных 16-этажек на 240 квартир каждая, возведённых вдоль Ленинского проспекта под небольшим углом к нему. Обиходное у местных жителей название обусловлено цветом ярких вставок (сами-то дома — белые). Оригинальным решением стали выдающиеся из обращённых к проспекту торцов одноэтажные пристройки, предназначенные для размещения небольших магазинов. Проект был признан весьма удачным и «пошёл в серию» как в Москве (в частности, при строительстве Олимпийской деревни-80), так и в других городах. Несколькими годами позже цветовую палитру строящегося квартала разнообразили «синие» дома, расположенные в противолежащем углу «треугольника», у метро. 22-этажные высотки, представляющие собой в плане четырёхлистники с просторными лифтовыми холлами, были немедленно поименованы народом «крестами»: «третий крест» — дипломатический, а «первый» (у метро) — тссс! — «кагэбэшный». Мощным финальным аккордом стало сооружение в конце 1970–х, «под Олимпиаду», гостиницы «Салют», казавшейся советским гражданам вершиной гостиничного дела: огромный, современный, необычный, «Салют» стал своеобразной «юго-западной витриной Москвы» для въезжающих в город по Киевскому шоссе. За успешное решение архитектурных и градостроительных задач прямо в 1980 году архитекторы А. Б. Самсонов, В. И. Коркина, М. В. Посохин и А. Б. Бергельсон, а также группа инженеров и строителей были награждены Государственной премией СССР. Параллельно квартал наполнялся инфраструктурой: к 1980-му в нём были пять детских садов, две школы, Дом пионеров с небольшим стадионом, почта, две сберкассы, несколько магазинов, театр, библиотека, парикмахерская, аптека и даже — нечастая в Москве роскошь! — пивной бар с качественным пивом. Сегодня дома обветшали — шутка ли, полвека прошло! — но очарование этого огромного двора, в котором к тому же за это время выросли большие деревья и куда по-прежнему можно отпустить детей гулять, — никуда не делось. Сообщение Архитектурный полигон появились сначала на МОЙ РАЙON.