Стараясь уловить тепло
В городе Н
Действие «Долгой счастливой жизни», как отмечено в сценарии самого Геннадия Шпаликова, разворачивается в Н — городке, который «был похож на все молодые города, возникшие в Сибири».
– Классное совпадение, — улыбается режиссёр, — мы с артистами много шутили на эту тему. О Норильске я и раньше слышал, сюда приезжал Лев Додин со своим Малым драматическим театром — Театром Европы. Также для меня важна тема Норильлага, но я пока ещё никуда не ходил и ничего не видел. Я был в Воркуте и мне хотелось побывать здесь и сравнить свои ощущения. Что касается материала, я сам предложил Шпаликова и ваш театр его утвердил.
Геннадий Шпаликов — советский киносценарист, кинорежиссёр, поэт, автор и соавтор сценариев к фильмам «Застава Ильича», «Я шагаю по Москве», «Я родом из детства», «Ты и я», «Пой песню, поэт». А ещё автор текстов песен и стихотворений «Палуба», «Рио–Рита», «Людей теряют только раз», «Садовое кольцо» и других.
«Самый задушевный лирик эпохи шестидесятых, солнечный, бескорыстный, добрый человек», — так отзывались о Шпаликове его современники. Сегодня его произведения называют энциклопедией «оттепельной» жизни. В его живых, ироничных и добрых фильмах появилось «первое поколение, которое перестало бояться».
– Задача моего спектакля — отразить атмосферу оттепели, — поясняет Максим Соколов. — И когда я о ней говорю, то не имею в виду времена Хрущёва. Я имею в виду время, когда людям просто свободно дышится, свободно говорится. И я не хочу говорить об авторе в прошедшем времени — это, пожалуй, и есть болевая точка спектакля. Ретроспектива — это худшее, что может случиться с материалом Геннадия Шпаликова. Говоря об оттепели, я хочу ощутить атмосферу этого явления сегодня. В нашем спектакле герой находится как бы один в комнате и вспоминает историю, которая могла бы перевернуть его жизнь. Над декорациями мы работали с моим постоянным соавтором — художником–постановщиком Анастасией Юдиной. Декорация — казённое пространство, расположенное в подвальном помещении. Это прачечная, в которой находится семь стиральных машин, часть — работает. Кстати, звук работающих стиральных машин — это часть звукового оформления. Ещё у меня есть одна идея, которую я планирую воплотить под занавес: известно, что Геннадий Шпаликов покончил жизнь самоубийством, но мне хочется верить, что это произошло только в нашей Вселенной, а в параллельной — он преодолел кризис и долгая счастливая жизнь была именно у него и Инны Гулая.
Если бы...
Единственной работой Геннадия Шпаликова как кинорежиссёра была именно «Долгая счастливая жизнь». Он снял фильм в 1966 году и получил за него «Золотой щит» — главный приз Первого международного фестиваля авторского кино в Бергамо. Классик европейского кино Микеланджело Антониони высоко отозвался о финальной сцене, которая оказалась созвучной его личной профессиональной «фишке» — «некоммуникабельности чувств». А вот на родине «Долгая счастливая жизнь» Шпаликова провалилась.
– Шпаликов писал в дневнике: «Страна огромная, а позвонить некому». Их с Инной Гулая просто перестали куда–либо приглашать, работы не было, их стали сторониться, начались проблемы в личной жизни и в какой–то момент он остался совершенно один, — рассказывает Максим Соколов. — Просто ему никто не помог. Проживание одиночества — непростая работа, но каждый человек с ней знаком. Эта тема поднята и в материале, и в спектакле. При этом я не боюсь сравнения с фильмом. Во–первых, я не думаю, что многие видели этот фильм. Во–вторых, от фильма отличается и сценарий. Автор в ленте изменил концовку, взял её из «Причала», где главный герой убегает от своей судьбы, от ребёнка, от самого себя. А в «Долгой счастливой жизни» совсем другой финал. Мы делаем именно так, как в первоисточнике. Кроме того, в киносценарии есть много ремарок и прозаического текста, которые похожи на белый стих. Именно этих ремарок в фильме мне не хватило, в нашем спектакле мы всё это сохраняем.
Сегодня российские театры начали повсеместно ставить Шпаликова. Просто сейчас людям хочется оттепели, мы истосковались по ней, уверен режиссёр.
– Про оттепель хочется думать даже во время оттепели, — смеётся Соколов. — А ещё мне очень нравится ставить на малой, я бы сказал маленькой, сцене. Сейчас я даже не понимаю, сколько там будет зрителей и как они туда поместятся. Мы делали спектакль «Папа встретит меня в L.A.», там, по–моему, 32 зрителя, но они сидят в декорации. А в вашем театре всё–таки сохраняется традиционная рассадка, но при этом зритель очень близко. Для меня это новый опыт. Та дистанция, на которой будут существовать артисты, я надеюсь, сегодня нужна норильскому зрителю. Главный герой протягивает руку в зал. Посмотрим, дотронутся ли до неё люди.
Здесь и сейчас
В спектакле задействованы четыре актёра и одна приглашённая девочка. Главную роль исполняет Сергей Ребрий. Как признаётся режиссёр, заслуженный артист России его удивил.
– Он — актёр, который предлагает, и делает это очень органично. Он энергетичен, заряжает атмосферу, хулиганистый, на всё готовый, современный. В общем, одно удовольствие — работать с таким актёром. Мне нравится работать с артистами вашего театра — мы много смеёмся на репетициях, обсуждаем фильмы, спектакли. Главным в фильмах «оттепели» был не сюжет, а атмосфера. Вот мы и стараемся уловить тепло.
Сам заслуженный артист России тоже был удивлён, что молодой режиссёр выбрал именно его. Тем более, любимец норильской публики предупредил, что это его крайний сезон и через год он планирует покинуть город Н.
– На малой сцене я давно не работал, только в рамках «Полярки», — рассказывает Сергей Ребрий. — По сути, спектаклей на малой сцене у меня и не было. Но здесь замечательный материал: добротный, хороший, с душой, с болью в сердце. Мысли одинокого человека, который вспоминает, жалеет о том, что пропустил свою жизнь, всё время надеясь, что счастье ещё впереди. К сожалению, у людей часто так бывает, они ошибочно не верят, что жизнь — это здесь и сейчас. Мне, если честно, больно за моего героя. А Максим Соколов мне нравится, интересный парень. Он не любит прямые аналогии, и мне это импонирует, потому что я тоже не люблю плоские решения. Он смотрит на материал неординарно, казалось бы, ну, пусти здесь музыку, чтобы слезу пробить, нет, у него совершенно другие находки. Они с художником придумали интересную сценографию, и я всё время думаю, что же он такого хочет, но пока до конца понять не могу. Там будет и видео, и титры, и какие–то «оттепельные» штучки. Эму нравится та эпоха. Наверное, Максиму кажется, что тогда было больше воздуха. А меня эта работа затрагивает тем, что я как будто окунулся в своё детство. Это история тех времён, когда мои мама и папа были ещё живы, а я маленький бегал, и всё было прекрасно, хорошо, вкусно и сладко. Поэтому мне интересно работать.
Сергей Ребрий признаётся, что разница в возрасте с режиссёром добавляет некой соли. Нет, никто не давит авторитетом — ни возрастным, ни должностным.
– Артист всегда должен подчиняться режиссёру, — уверяет Ребрий, — это «школа». Да, в спектакле достаточно нестандартные ходы, которые, если честно, меня забавляют, но я всё это принимаю. Работаю вроде «по школе», но его режиссура всё равно заставляет много отступать от каких–то «правил». Например, иногда он в диалоге разворачивает человека спиной к своему собеседнику — один говорит со стенкой, другой с залом. Спектакль не чисто актёрский, это больше обращение к зрителю, размышления героя, воспоминания в прачечной, где мысли крутятся в голове, как бельё в стиральной машине. Для меня сейчас только одна сложность — это длинные монологи, нужно много учить. Не хочется, когда открываешься зрителю, «киксануть», сбиться. А так, мы будем стараться доверительно беседовать со зрителем. У нас там есть эпизод, когда герой вроде как тянет руку в зал. Посмотрим, откликнется ли человек в зале. Не протянет руку — ничего, я всё равно попробую почувствовать тепло, исходящее оттуда. А прикоснётся, так это же замечательно!