85 лет Венедикту Ерофееву – автору "Москва – Петушки"
24 октября исполняется 85 лет со дня рождения писателя Венедикта Ерофеева, которого не только близкие друзья, но и многие почитатели зовут Веничкой – то ли ласково, то ли запанибрата. Слившись с героем своей алко-философской поэмы «Москва – Петушки», он стал для них своим в доску. При этом далеко не всем поклонникам приходит в голову, что, окажись они за одним столом со своим кумиром, вряд ли смогли бы дотянуть до уровня его интеллекта и эрудиции.
«Прелестный человек»
Собрание сочинений Венедикта Ерофеева может уместиться в одном томе: ранняя проза «Записки психопата» и «Благая весть», пьеса «Вальпургиева ночь, или Шаги командора», эссе «Василий Розанов глазами эксцентрика», текстовый коллаж «Моя маленькая лениниана», фрагменты записных книжек и, наконец, повесть «Москва – Петушки», которую автор назвал поэмой (впрочем, и, например, «Мертвые души» Гоголя – это тоже поэма). Было еще несколько недописанных, бесследно пропавших или вовсе не существовавших в природе вещей: пьеса «Фанни Каплан», эссе об Ибсене, Малере, роман «Дмитрий Шостакович». Но, чтобы оставить след в истории, Ерофееву хватило одних «Петушков». Но если в молодости, когда много сил и здоровья, боль можно было носить в душе с тайным упоением, как вериги под одеждой, то с возрастом эта тонкая игра вышла из-под контроля. Пьянство из метафизического инструмента к 40 годам превратилось в болезнь, с белой горячкой, госпитализациями в больницу имени Кащенко и утратой прежнего изящества в поведении. Все чаще Ерофеев бывал резок и неприятен с людьми, исключая близких и очень известных, вроде Беллы Ахмадулиной, с которой Венедикт подружился в середине 1980-х.
В 1985-м у писателя обнаружили рак гортани, четырьмя годами ранее от такой же болезни умер его старший брат Юрий. Узнав о диагнозе, писатель и его друзья не могли не думать о параллелях с финалом «Москва – Петушки», где герою вонзают в шею заточку.
Писателя прооперировали, он лишился своего бархатного «дикторского» голоса и говорить мог лишь с помощью специального аппарата. Друзья договорились о лечении Ерофеева во Франции, но советский ОВИР его не выпустил, обосновав отказ тем, что в трудовой книжке Венедикта обнаружен четырехмесячный пропуск в 1963 году. Ерофеев подивился чиновничьему бреду, но, кажется, был готов принять свою смертельную болезнь.
«Перестраивать нечего»
Приведший многих друзей к вере, сам Ерофеев крестился лишь незадолго до смерти, в 1987 году. Причем крестился в католичестве, под влиянием своего друга Владимира Муравьева. Жест немного протестный – писателю не нравилось, что русское православие исторически почти всегда служило государству. Но от родины далеко не уйдешь – отпевали Ерофеева все равно по православному обряду.
Венедикт Ерофеев и пес Улан. Верховье, 1987 Vostock Photo Arhive
Последние годы жизни Ерофеев был уже почти официальной звездой: к нему стекались репортеры, документалисты. К тому времени «Петушки» были изданы на английском, французском, итальянском, польском, финском, сербском, голландском, шведском языках. В 1989-м дошла очередь и до Советского Союза.
К политическим переменам в стране Ерофеев отнесся безучастно: «Кто хочет, пусть перестраивается, а мне перестраивать нечего». Он знал, что подходит к концу своей земной жизни – рак брал свое. 11 мая 1990 года писатель покинул этот мир.
Последний день рождения Ерофеева и беседы с ним попали в фильм польского режиссера Павла Павликовского «Москва – Петушки». Венедикт выглядит добродушно, но в целом фильм нарочито депрессивен, и основной акцент сделан на алкоголе. Эта материя и по сей день многих интересует более чем все остальное содержание культовой поэмы и жизни ее автора. Вспоминаются слова главного героя «Москва – Петушки»: «Я вижу, вы ни о чем не можете говорить, кроме водки!».