«Эта песня не про цветы». О покойном авторе «Белых роз» рассказал его друг
Год назад, 7 ноября, в Оренбурге в своей квартире ушел из жизни создатель легендарной группы «Ласковый май», поэт и композитор Сергей Кузнецов. Это он автор всех хитов «ЛМ», главные из которых — «Белые розы», «Седая ночь», «Розовый вечер». Сергей, которого друзья ласково называли «Кузя», пережил Юрия Шатунова на 137 дней. И ушел так же неожиданно, как и Шатунов, с которым они вместе создали «Ласковый май», собиравший на своих концертах стадионы.
Aif.ru поговорил со звукорежиссером Олегом Андреевым, который работал и дружил с Кузнецовым более 35 лет.
«Разговаривал с Сергеем за 40 минут до трагических событий»
Мария Март, aif.ru: — Олег, как в тот трагический день, 7 ноября 2022 года, разворачивались события?
Олег Андреев:— Мы разговаривали с Кузей днем 7 ноября по телефону, как оказалось, за 40 минут до трагедии. Обсуждали запись альбома Семена Розова — это молодой исполнитель из Твери, которого продюсировал Сергей, писал для него песни. Еще вспомнили концерт — накануне в Оренбурге прошел сольный концерт Кузи, первый за последние лет 10, там звучали его старые и новые песни. Был полный зал. Народ так тепло все принимал. У Сергея было приподнятое настроение. Не было никаких признаков, что ему плохо.
Где-то, наверное, через час с лишним после нашего разговора с Кузей мне позвонила одна из фанаток. Они, бывало, созванивались с Сергеем, чтобы что-то узнать. Но тут я ничего не мог понять — в трубке одни всхлипы. Попросил, чтобы она успокоилась и перезвонила. А потом мне позвонила Оксана, сиделка мамы Кузи Валентины Алексеевны, и сказала, что Кузя умер. Это был шок. И все дальнейшие события — как в тумане. Я сразу помчался к Кузе домой и был рядом с ним, пока его тело не увезли.
— Первоначальной озвученной версией смерти был оторвавшийся тромб. Это подтвердилось?
— Да, это тромбоз коронарных сосудов. Смерть Сергея ускорил перенесенный в 2021 году ковид.
В официальном медицинском заключении так и написано — причиной смерти стал оторвавшийся тромб, застрявший в кровеносных сосудах сердечной мышцы на фоне перенесенной коронавирусной инфекции. Ковидом они болели оба — и Кузя, и его мама. За Валентину Алексеевну переживали больше — человек в преклонных годах. Но она даже легче перенесла эту болезнь. Многие близкие просили Кузю обследоваться, были готовы договориться с врачами, но у Кузи с детства была нелюбовь к больницам. В 12 лет с ним произошел несчастный случай, из-за которого он чуть не лишился зрения. Он два месяца тогда пролежал в больнице с повязкой на глазах. И у него на уровне подсознания возникло стремление сторониться людей в белых халатах. Все это навевало ему воспоминания о реанимации.
«Пусть ложь про Кузю останется на совести тех, кто ее распространяет»
— Он же ведь и курил много, что тоже плохо действовало на сосуды.
— Как раз в последнее время он курил очень мало — одну, две сигареты в день. Следил за собой. Мы смеялись на студии, что эту одну сигарету он курит строго по расписанию.
— Есть люди, которые хотели бы выставить Сергея Кузнецова алкоголиком. И не раз вбрасывали это в общественное поле. Какие у него были отношения со спиртным? Были даже инсинуации, что он мог и 7 ноября, в день смерти, быть нетрезвым.
— По поводу 7 ноября есть официальный анализ крови. Там в принципе отсутствуют следы алкоголя. Но, действительно, есть люди, которым было выгодно представлять Кузю конченым алкоголиком. Но это не так. Я знал Кузю больше 35 лет, общался с ним каждый день. Бесконечные запои, про которые писала желтая пресса со слов неких людей, — ложь. Не было такого.
Он мог выпить перед обедом 50 грамм, покушать и в хорошем настроении сесть за инструмент. Да и эти 50 грамм не были ежедневной практикой. Ему не требовался алкоголь, чтобы творить. Наоборот, он считал невозможным писать в нетрезвом состоянии.
У Кузи была ясная голова, феноменальная память. Когда мы работали с ним на студии, я всегда поражался, как он может держать в голове, не записывая на бумагу, до полутора десятка новых песен — и мелодию, и аранжировку, и тексты. Поэтому о беспробудном пьянстве говорят либо те, кто совсем не знал Кузю, либо люди, которые намеренно распространяют эту ложь. Пусть это останется на их совести.
«То, как он писал песни, это был процесс свыше»
— А как происходил сам процесс написания песен, которые потом пела вся страна?
— Кузя даже сам не мог четко объяснить, как рождается песня. Он говорил, что это как процесс свыше. Рассказывал: «Что-то находит, беру лист, и вот через 10-15 минут передо мной уже текст, а в голове музыка. Я сам не помню, как это получалось». «Белые розы» он написал за 15 минут утром, и сам он говорил, что рождалась она у него внутри, зрела после простой фразы, пришедшей к нему в голову накануне — «белые розы». А вообще он мог писать где угодно и когда угодно. Однажды в гримерке за 10 минут до начала концерта написал хит для Кости Пахомова.
— Написанная Сергеем Кузнецовым песня «Белые розы» — это уже исторический феномен в мире музыки. Таких произведений, когда текст и мелодию знают миллионы людей на протяжении вот уже почти 40 лет, еще поискать, если речь идет не о народной песне, а об авторской. В чем, на ваш взгляд, секрет того, что она так отозвалась в сердцах людей?
— Вопрос очень важный. А ответ на него очень простой. Помимо музыки и слов Кузя всегда в песню вкладывал то, что он называл чувствами, которые возникают непосредственно при общении с исполнителем.
Он всегда писал песни для конкретного человека. Не как это часто бывает, что написали песню на заказ, продали и даже порой вообще не знакомы с певцом. Нет, для Кузи был очень важен исполнитель. И написанная им песня отражала духовный мир того, кто будет эту песню петь. Только тогда песня будет звучать искренне. Так и случилось с Юрой Шатуновым, Василичем — как мы его называли. Кузя в этой песне показал мир глазами подростка, передал чувства, которые испытывает ребенок, когда сталкивается с жестокостью. Поэтому «Белые розы» такие пронзительные. А простая мелодика только подчеркивает наивность, которая свойственна детству, и которая близка каждому человеку, ведь каждый был когда-то наивным ребенком, а многие глубоко в душе так и остаются детьми.
— Получается, при создании «Белых роз» и других хитов «ЛМ» он вдохновлялся личностью 13-летнего Юры Шатунова?
— Совершенно верно. Он ведь долго искал среди ребят того, кто будет петь его песни. У Кузи было четкое понимание, кого он ищет. И когда он увидел Юру, то сразу понял, что нашел. Он же не зря сказал ему: «Хочешь ты этого, не хочешь — ты станешь звездой». Он искал исполнителя с тем потенциалом, который изначально закладывал в своих планах по созданию группы. В случае с Юрой все совпало.
«Кузе было очень непросто»
— Вы говорили про наивность — когда СССР рушился, в обществе была некая наивность, никто не знал, какие испытания ждут людей и с чем столкнется общество. Может быть, и это сыграло на популярность и успех «Ласкового мая»?
— При всей своей внешней наивности в тексте и в музыке тех же «Белых роз» есть несколько глубинных слоев — это и отношение подростка с обществом, и осознание своего места во взрослом мире, и столкновение чистого детского сердца с миром, где, увы, много зла. Это все и взрослых людей не оставляет равнодушными, потому что все мы прошли через взросление. В итоге каждый может увидеть в «Белых розах» и других хитах «ЛМ» свою личную историю.
Важно понять, что «Белые розы» это не о цветах, а о людях.
— Получается, что это песня и о самом Сергее Кузнецове. Как показала жизнь, нашелся деятель в лице Разина, который, по сути, присвоил себе и группу, и песни, наживался на этом, а Сергей остался в материальном плане у разбитого корыта. Кузнецов же совершенно осознанно ушел от Разина, потому что ему претил этот человек, его методы. Ушел в свободное плавание, а Разин «стриг» миллионы на творческом багаже Кузнецова. Чуть дольше в группе задержался Юра. Но и он вскоре ушел и занялся сольной карьерой.
— Сергей действительно жил скромнейшей жизнью. Он вернулся из Москвы в Оренбург. Стал искать вокалиста для своего нового проекта «Чернила для пятого класса». В этот период ему было очень и очень непросто. Но Кузя был очень целеустремленным человеком.
— Но эта группа и близко не повторила успех «Ласкового мая», если речь идет о популярности.
— Тогда, в начале 90-х, весь шоу-бизнес уже перешел на схему, когда артисту даже при наличии хорошей песни надо было сначала заплатить, чтобы эту песню показали в телеэфире или поставили на радио. То есть артист должен был платить, чтобы его услышала широкая аудитория. Это была уродливая практика, в которую Кузя ни при каких обстоятельствах не встраивался и не хотел этого.
У нас на эстраде появлялись артисты, в которых вкладывали большие деньги для раскрутки, потом это отбивалось с помощью одного или двух альбомов, а потом исполнитель пропадал. И его песни никто уже не помнит. Такая система «шиворот на выворот». А настоящая музыка, как у Кузи, которая идет от сердца, она живет годами. Люди до сих пор открывают для себя песни, которые он написал после «ЛМ».
В группе «Чернила для пятого класса» песни Кузя писал для Игоря Веряскина — речь о песнях «Звезда», «Волчья кровь», «Зажгите свечи». Последнюю песню перепевали и другие исполнители. У этой группы вышло несколько альбомов. В этих песнях поменялась тональность. Они стали более социальными, что отражало 90-ые, когда многие дети столкнулись с проблемой преступности, наркомании, безотцовщины. Но то, как Игорь Веряскин спел, по силе эмоций, по уровню работы — все это было ничуть не меньше, чем в случае с «ЛМ» и Юрой Шатуновым. Но Юра был первым. И в этом случае все остальные проекты сравнивали с первым, а первый всегда будет первым. Позже Сергей создал другие группы, для которых писал — это и «Стекловата», и «Ангел и кот».
«Он звонил с кладбища, где прощались с Юрой, и молчал в трубку»
— Как Сергей воспринял абсурдную новость, что Разин объявил себя автором песен и музыки «Ласкового мая», якобы у него были какие-то документы об авторском праве.
— Уйдя из созданного им «Ласкового мая», Кузя поступил очень благородно. Он начал создавать что-то новое. Когда после ухода он еще работал какое-то время на студии в Москве, то жаловался, что Разин воровал у него и новые песни, которые он писал для своей группы «Мама», которую создал после ухода из «ЛМ». Все прекрасно понимали и знали, кто на самом деле автор хитов «Ласкового мая». Но в то время у нас в стране было настолько несовершенное авторское право, что все было возможно — даже такие абсурдные вещи.
Кузя понимал, что это несправедливо, что ситуация повернулась таким образом, что он остался фактически безо всего. Но действовать, как действовали бы отморозки, он не хотел.
— Он ведь продолжал общаться с Юрием Шатуновым все эти годы?
— Они постоянно были на связи, постоянно общались по скайпу. Кузя писал для Юры. У них были большие совместные планы. Был потрясающий концерт Юры Шатунова в Оренбурге 15 февраля 2022 года, когда на сцену вышел Кузя. Они стояли вместе, обнялись. Юра взял руку Кузи и поднял ее вверх, он сказал тогда, что они вместе еще многое смогут, многое покажут зрителям. К сожалению, эти слова не были пророческими. В июне того же года Юры не стало.
— Как Сергей пережил смерть Шатунова?
— Очень тяжело. Он звонил мне из Москвы с церемонии прощания. Говорил «вот так..» и молчал. Просто молчал в трубку. Мы за столько лет дружбы научились понимать друг друга без слов. Кузе было очень тяжело. Но он не останавливался в своем творчестве. Писал для Семена Розова. Это был его последний проект, последний его ученик. Он говорил мне, что ждал такой голос 20 лет.
— А он не облекал в слова свои чувства после ухода Юры? Не пытался как-то дать этому объяснение, что это — судьба, фатальное стечение обстоятельств? И верил ли он в бессмертие души?
— В то, что душа не умирает, он верил. Он был православным человеком, ходил в храм Иоанна Богослова в Оренбурге. Но про смерть Юры ничего не говорил. Переживал глубоко внутри. И верил глубоко внутри. Мы однажды ехали на гастроли и остановились на дороге у разрушенной церкви у деревни Ировка. Кузя вышел, постоял рядом, потом вспоминал об этом несколько дней, а потом появилась песня «Старая церковь», которую спел Игорь Веряскин. Решили на эту песню клип снять именно в этой церкви. Поехали вновь к этому храму, сняли, за ночь смонтировали и песню сразу показали по местному ТВ. Зрители так прониклись, что начался сбор на восстановление этого храма. И через два года его полностью восстановили.
— Складывается впечатление, что Сергей жил творчеством, у него не было, как у обычных людей, отпусков, поездок на отдых на море.
— Да, он не ездил отдыхать. И море не любил. Юра не раз приглашал его к себе в гости в Сочи. Он приезжал, но не ради того, чтобы побывать на юге, ему важно было общение и музыка, работа в студии — сам творческий процесс, во время которого он получал тот заряд эмоций, который позволял ему творить ещё и ещё.
— А характер Кузи? Какие главные черты вы бы выделили?
— Он был очень добрым. Он всем хотел помочь. Если видел, что человек нуждается в помощи, сразу включался. Он старался, чтобы всем вокруг было хорошо, чтобы у всех было хорошее настроение. Вспомнил интересный случай. Мы были с «ЛМ» на гастролях в Ташкенте в конце 80-х. И после концерта кто-то из музыкантов обмолвился, что у него день рождение сегодня. Кузя решил, что надо же поздравить человека, день рождение раз в году. А все кругом закрыто. И он подумал, что, может, на вокзале, где круглосуточный магазин, можно купить подарок и что-то к столу. Но такси не ехало и Кузя, выйдя на улицу в Ташкенте в час ночи, поймал последний троллейбус, отдал водителю сто рублей и просто сказал «Дядь, на вокзал!». Прямой троллейбусной линии до вокзала не было, и водитель на каких-то перекрестках выскакивал и меняя направление «рогулей» троллейбуса домчал до вокзала. В итоге все получилось. Вот такой был Кузя. Он мог в лепешку расшибиться, чтобы сделать приятное другим. Он мог свои последние деньги, которые ему кто-то из поклонников прислал на лекарства, отдать другим. И он это не раз делал. Он всегда старался что-то купить своим солистам. Кстати, когда он продал первую кассету с записью песен «ЛМ» за 30 рублей в ларек на вокзале в Оренбурге, то купил на эти деньги двое часов — себе и Юре. Он никогда ни у кого ничего не требовал. Он привык отдавать, ничего не требуя взамен. И нам, его друзьям, его очень не хватает. Его тонкого английского юмора, когда он мог шутить с самым серьезным лицом, его молчания, когда можно было просто вместе посидеть, его человеческой теплоты, которая от него исходила.
Он никогда и ни на кого не повышал голос. Но его и так слушали.
И продолжает слушать вся страна.