«Из жизни планет». Лидер «Мегаполиса» Олег Нестеров – о музыке неснятых фильмов, пермской культурной революции, утешении и надежде
Спектакль ехал до Перми долгих девять лет – 22 ноября состоится его премьера в частной филармонии «Триумф». Олег Нестеров расскажет о четырех фильмах, которые должны были снять самые яркие советские режиссеры 60-х, а «Мегаполис» сыграет музыкальные композиции к этим фильмам. «Из жизни планет» исследует кинематограф Оттепели, рассказывает о свободе и несвободе, о несбывшихся надеждах и о встрече поколений: родителей и детей.
ТЕКСТ поговорил с лидером группы «Мегаполис» Олегом Нестеровым о том, почему спектакль о неснятых фильмах Оттепели по-прежнему актуален, увлекает музыка раннего советского кино и чем Пермь похожа на Барселону.
От концерта в «Молоте» к Дягилевскому фестивалю
Девять лет назад, как только этот спектакль появился, мне захотелось сыграть его в Перми. К тому моменту у меня с Пермью уже была своя история. Она началась в 1994 году, когда мы впервые сыграли на фестивале радио «Максимум» во дворце спорта «Молот». Потом мы периодически приезжали в Пермь и наблюдали эволюцию, которая случилась с городом, как он постепенно менялся, как изменились лица людей. Начало «культурной революции», фестиваль «Белые ночи», французские воздушные гимнасты на стенах заксобрания, выступления уличных театров, парусиновые шатры на эспланаде…
Я помню, как на закате у стен музея современного искусства, который тогда находился в здании Речного вокзала, на фоне «Счастья на за горами» 200 пар под бумбокс танцевали сальсу. Это были самые красивые девушки Перми. В тот момент я понял, что в жизни города что-то «перещелкнулось» и что в трениках и с семечками к ним не подъедешь.
Потом началась «эра Теодора» (с 2011 по 2019 год дирижер Теодор Курентзис был художественным руководителем Пермского театра оперы и балета, - прим. ред.)Мы хотели показать спектакль на Дягилевском фестивале в 2014 году, но фестиваль берет в программу только премьеры, а мы его к тому времени уже сыграли в Москве. В прошлом году я впервые был участником Дягилевского фестиваля, представлял свой проект «Три степени свободы. Музыка > Кино > СССР», посвященный советской музыке кино от Альфреда Шнитке до Олега Каравайчука. Там, на фестивале, мы договорились с частной филармонией «Триумф», что привезем наш спектакль в Пермь.
Почему спектакль о неснятых фильмах Оттепели актуален сегодня
Во-первых, это было время, когда все получалось. Короткий викторианский период, о котором следует помнить. Во-вторых, спектакль говорит о свободе и несвободе, взаимоотношениях между художником и властью, о воплощении замыслов после смерти. В конце спектакля есть эпизод, который суммирует судьбы четырех художников и отвечает на вечный вопрос: «Как жить?». Для меня эти четыре судьбы и четыре непоставленных фильма как компас, который показывает пути, которые выбрал каждый из них.
Первый – молодого и талантливого режиссера Владимира Китайского. Он учился на курсе Ромма с Тарковским и Шукшиным, должен был ставить фильм «Причал». Он выбрал путь не делать и не бороться, его жизнь закончилась трагически.
Второй путь режиссера Владимира Мотыля: «Бороться и делать». Он бесконечно мотался по инстанциям со своей картиной «Семь пар нечистых» и после назвал в своем дневнике это время «Два года кинематографического Освенцима». Он был уже в шаге от пропасти, но понял, что смысла в бесчисленном хождении по кабинетам нет и ушел в драматургию снимать свой фильм, сделал шедевр «Белое солнце пустыни».
Третий путь «Бороться и не делать», как режиссер Андрей Смирнов. Он не позволял менять ни одной реплики, ни одного кадра в своей картине, но эта неуступчивость стоила ему очень дорого. Он на 30 лет был отлучен от кино, ему было отказано в праве быть режиссером.
Четвертая позиция – «делать и не бороться» – это киносценарист и режиссер Геннадий Шпаликов, который по семь-восемь раз переписывал сценарий. В конце жизни он кричал в коридорах «Мосфильма»: «Я не хочу быть рабом!».
Какой из этих путей верный? Идешь по стрелке своего компаса, а стрелка – это то, что говорит тебе твое сердце и твоя совесть. Каждый подходит к своему выбору и для каждого его выбор будет верный.
«Человек уходит с утешением и с надеждой»
Спектакль «Из жизни планет» вышел в 2014 году с того момента многое изменилось. Мы изменились. Некоторые вещи стали еще куда более важными, нежели были тогда. Если в 2014 году мы говорили о прошлом, об Оттепели, то теперь мы можем говорить о настоящем. Во все времена был и будет этот выбор: что делать и что не делать.
Наш спектакль – это очень личная история. Это «нулевая точка» между родителями и детьми, встреча поколений. Неважно, сколько лет и тем, и другим.
История, которую я рассказываю, разворачивается в начале 60-х, в Оттепель. Время молодости моих родителей. Этим пронизан финал спектакля и, по всей видимости, он очень отзывается у людей. На него приходят семьями: повзрослевшие дети приводят родителей, а родители – детей. С одной стороны, это посвящение неснятым фильмам, а с другой – посвящение моим родителям. Поэтому наш спектакль живет. В нём особую роль играет музыка, которая приводит любого человека в соответствие с окружающим миром. Человек после спектакля уходит с утешением и с надеждой.
О музыке в досталинском советском кинематографе
Меня интересует период, когда советский звуковой кинематограф только начинался. В отличие от голливудского подхода, наши фильмы первых четырех лет имели иной принцип организации звука. Шумы и музыка не подчёркивали кадр, а наоборот придавали ему то качество, которое в кадре не было, но которое требовало картина. И этот контрапунктический метод, о котором писали в своей программной статье Пудовкин, Эйзенштейн и Александров в 1928 году, и заложил советский кинематограф.
Все изменилось после 1934 года, когда пришел большой сталинский голливудский фильм и большинство картин были «смыты», перестали существовать. Но кое-что исследователям удалось найти и это чрезвычайный интересный период, который требует от меня особого погружения. В какой форме оно будет – не знаю.
«Всем этим Пермь обязана культуре»
Я приезжаю на Дягилевский фестиваль последние семь-восемь лет. Бываю на премьерах в Пермском театре оперы и балета. Но Пермь интересна не только событиями на академической сцене. Мне интересно исследовать Пермский край, начиная с запасников художественной галереи, деревянных богов, иконами, заканчивая пермским Севером, особая любовь – это Чердынь. В этом году в моих путешествиях по Пермскому краю были лодки и реки: Усьва, Чусовая.
Отрадно наблюдать, каким становится город. Я помню, как летней ночью мы шли после концерта по Комсомольскому проспекту, вниз к набережной, и один из моих знакомых сказал: «Смотри, это ж чистая Барселона!» И действительно: много молодежи в белых одеждах на улицах, лица, электросамокаты и энергия, которая чувствуется в городе, переживающим свой расцвет. Всем этим Пермь обязана культуре.
Купцы, которые вкладывались в город, строительство оперного театра и кировский балет, приехавший сюда в эвакуацию, Пастернак во Всеволодо-Вильве и то, как Пермь «прыгнула» в его роман «Доктор Живаго», культурная революция, — все это сделало город таким, какой он есть сейчас. И на все это «наложились» технологии, ИТ и так далее.
Дягилевский фестиваль – событие европейского калибра, Пермь находится на культурной карте Европы. После отъезда Теодора из Перми было много споров, что останется, а что исчезнет. Наблюдая за тем, что происходит, могу сказать: всё осталось, ничего не исчезло, а стало еще богаче, ярче и удивительней.