«В нашем доме поселился садист»: два соседа из Читы дошли из-за ремонта до заявлений в полицию
Девушка с ребенком несколько месяцев мучилась из-за шума и обратилась даже на работу соседа
В одной из читинских высоток почти 5 месяцев продолжается конфликт между мамой в декрете и мужчиной-медиком, который делает ремонт в квартире сверху. К зиме он достиг своего пика. Оба подали заявления в полицию: врач по статьям о защите чести, достоинства и деловой репутации и клевете, а девушка — ответную жалобу на регулярный шум.
Имена героев изменены.
«С июля по декабрь мой ребенок незнает, что такое покой»
Противостояние началось в июле, когда Алиса родила ребенка. Сначала она узнала в чате, кто хозяин квартиры, ей ответил Алексей, оставил свой номер телефона, и предложил решать проблему не в общей группе.
— Он сперва пошел со мной на контакт — это было в конце июля. Спустился, посмотрел, что стоит кроватка, и мы с ним договорились, что ремонт он прерывать не будет, но будет давать мне час тишины с 13:00 до 14:00 на сон ребенка. И поначалу он давал этот час. Потом, видимо, к его мастерам стали приходить и другие соседи, а он подумал на меня, и часы тишины полностью прервал. То есть август, сентябрь, октябрь, ноябрь и начало декабря у него долбят перфоратором каждый день. Сейчас частота спала, а до этого так было ежедневно. Я, конечно, понимаю, что закон позволяет делать ремонт в дневное время, и ремонт делать надо, я не отрицаю: ну, месяц, два, но не полгода долбить перфоратором без конца. Должны быть какие-то рамки, хоть что-то человеческое.
Алиса делает упор на род занятий соседа и считает, что если уж как человек он не может пойти на компромисс, то мог бы как врач, давший клятву Гиппократа. Она переживает за ребенка — из-за резких звуков он плохо спит: то короткими промежутками по 15 минут, то сразу по 4 часа, когда выбивается из сил, режима у 4,5-месячного младенца нет, мальчик часто плачет. Девушка опасается, что испорченные первые месяцы могут сказаться на состоянии ребенка в будущем.
Алиса вспоминает, как работники соседа в часы, когда ребенок должен был спать, будто специально включали на несколько секунд перфоратор и выключали, из-за чего у мальчик подпрыгивал в кроватке и у него начиналась продолжительная истерика. Сейчас младенец наблюдается у невролога и даже ездит с мамой к целительнице отливать испуг.
— Даже не знаю, как его работников назвать… Я сколько его просила — бесполезно. Начала снимать на видео все и начала в общий чат сбрасывать, думала, может, он в чувство придет, ему станет стыдно, совесть взыграет — бесполезно. Люди ему писали. Он в чате не реагировал, но все читал. И в какой-то момент я уже не выдержала нескончаемых звуков перфоратора и написала: «В нашем доме появился садист». Он намеренно изводил и уничтожал наше здоровье.
«Хорошая нота» в общении Алисы и Алексея закончилась в середине августа. После этого весь конфликт разворачивался преимущественно в общедомовом чате. Муж девушки тоже пытался поговорить с соседом, но большую часть попыток вразумить мужчину предпринимала сама Алиса, так как в рабочее время именно она находилась дома с младенцем.
За это время девушка обращалась в Роспотребнадзор с просьбой замерить уровень шума, но там сообщили, что не работают с физическими лицами, в Госинспекцию, чтобы проверить разрешение на снос стен в квартире Алексея, и в полицию, но вызов не стали принимать, так как закон о тишине Алексей не нарушал. В Забайкальском крае официальное время тишины — с 22:00 до 7:00.
По нормам СанПиН, нормальным для жилых помещений считается фоновый шум в 40 децибел днем и в 30 — ночью, а максимально допустимый — 55 децибел в дневное время и 45 децибел в ночное. Перфоратор во время работы шумит на уровне 95–100 децибел. Плач ребенка — это около 75 децибел, а крик — 90. Помимо общих санитарных норм, в регионах могут действовать свои правила, которые касаются положенного времени тишины. В Москве, например, помимо ночного запрета действует и запрет на шум с 13:00 до 15:00.
Перепланировка тоже оказалась легальной, и тогда у Алисы не осталось практически никаких вариантов, кроме личного диалога, который, по ее словам, был невозможен, так как мужчина не идет на контакт, и общего чата. Из чата Алексей в конце ноября удалился и подал заявление в полицию (мужчина уточняет, что удалился еще в сентябре, так как не хотел читать негатив, многочисленные упреки и жалобы. — Прим. авт.).
— Ему не понравилось слово «садист». Я до последнего не хотела придавать все это огласке, но мне позвонила сотрудница из отдела полиции и рассказала, что на меня поступила жалоба. Я написала в группу — кто в курсе данной истории и моих просьб, можете ли вы подписаться? Мне в личные сообщения многие ответили, и я собрала подписи. С этим листом поехала в полицию.
В отделе Алисе сказали, что по всем заявлениям будет отказано в возбуждении дела. По рассказу девушки, в ведомстве ее историей прониклись и посоветовали обратиться на работу Алексея. Так он дошла до краевого Минздрава.
— Я позвонила в Минздрав края, хотела попасть на прием к министру. Принцип работы врача — «не навреди». Он же понимает, что он гробит здоровье буквально новорожденного ребенка. У нас идет период адаптации малыша, а он живет в постоянном стрессе 5 месяцев своей жизни. Мы одно время уезжали, но постоянно снимать квартиру я не имею возможности.
В Минздраве ничем помочь не смогли — жалоба не связана с профессиональной деятельностью мужчины.
— Получается, никакой управы на него нет, и ему дозволено всё. Я просила предупреждать о включении перфоратора — тогда я хоты бы брала ребенка на руки и была готова отвлечь. Он говорит, что работники мне звонили, но ни единого звонка не было. Алексей — мужчина, он мог прийти и извиниться, предложить звонить перед началом шумных работ.
Алиса не вынесла многомесячного конфликта и после обоюдных заявлений в полицию написала журналистами. Девушка говорит, что приняла такое решение от бессилия и несправедливости.
— Это просто крик души. Я вынуждена была написать, чтобы хоть как-то привести его в чувство.
«
Она устраивала прослушивание плача ребенка
»
Алексей пересказывает историю взаимоотношений с Алисой примерно в такой же хронологии, но с другими деталями. Он вспоминает, что девушка все вопросы, которые касались его ремонта, поднимала в основном в общем чате — даже когда он оставил ей свой телефон.
вечера, а временные, и то, о чем она говорит — это уже личное недовольство и неприятие меня, возможно. В первых числах ноября она начала нелестно отзываться обо мне, и мы созвонились. Я сказал ей, два часа тишины даются, и спросил, в чем проблема. Она на это ответила, что в этом промежутке ее ребенок все равно не спит.
Основная часть шумных работ к тому моменту была уже произведена.— Я позвонил ей сам — и только тогда случился разговор. Напрямую мне высказать никто не удосужился. Все это делалось ради общей поддержки в домовом чате — меня там оскорбляли, называли нелюдем, тварью и сукой (Алиса говорит, что ограничивалась только словами «нелюдь» и «садист». — Прим. авт.). Я никогда не вступал в конфронтацию и в ответ никого не оскорблял. Алиса неоднократно писала в личные сообщения угрозы в мой адрес, задевала мои профессиональные навыки. Писала: «Если бы ты был нормальным мужиком, ты бы быстрее доделал свой ремонт».
Лично они встречались дважды — один раз в квартире девушки в августе, когда договорились о часах тишины, и второй раз случайно в магазине, где ни Алиса, ни ее муж, по рассказу Алексея, ничего ему не сказали (Алиса встречу в магазине не подтверждает и называет это ложью. — Прим. авт.).
— В августе мы договорились о двух часах тишины с 13:00 до 15:00. В субботу и воскресенье никакие работы не проводились, а в будние дни шли с 10:00 до 18:00. Работы перфоратором были не с утра до
вечера, а временные, и то, о чем она говорит — это уже личное недовольство и неприятие меня, возможно. В первых числах ноября она начала нелестно отзываться обо мне, и мы созвонились. Я сказал ей, два часа тишины даются, и спросил, в чем проблема. Она на это ответила, что в этом промежутке ее ребенок все равно не спит. Основная часть шумных работ к тому моменту была уже произведена.
Ремонт в квартире Алексея завершался — оставалось закрепить небольшие конструкции. Для этого тоже был необходим перфоратор (Алиса настаивает, что часов тишины Алексей ей не предоставлял. - Прим. авт.).
Сам Алексей в квартире находиться регулярно не мог из-за плотного графика, и Алиса контактировала с его работниками. По словам соседа, девушка поднималась на его этаж раньше установленных часов тишины — в 12:00 или 12:30 и просила остановить ремонт.
— Я сместил работы. Неоднократно она приходила со скандалами и ревом, оскорбляла моих работников, это может подтвердить другая соседка. Она прибегала и в абсолютной тишине — у нас идут ремонты во втором и четвертом подъезде (Алиса объясняет, что не приходила, когда перфоратор не работал, а поднималась лишь в минуты длительного шума. — Прим. авт.). Весь день люди сверлят и все это дело слышно.
Алексей считает, что это Алиса не идет на контакт, хотя он пытался с ней договориться. Он думает, что в этот вопрос должен был включиться муж девушки.
— Ее муж писал, что он со мной разговаривал не раз — могу вас заверить с распечаткой телефонных звонков, что от него мне ни они, ни смс никогда не приходили. Единственный раз он пришел недавно, когда мне делали потолки, и сказал, что будет разговаривать с собственником — ремонтники мне это передали, но никто так и не позвонил.
Все ремонтные законны — в этом убедилась и Алиса. Алексей уверен, что дело в ее личной неприязни. Другие соседи, по словам врача, его никогда не оскорбляли и при личной встрече не высказывали недовольство ремонтом.
— Все работы были согласованы с компетентными органами. Она изначально обращала в группе внимание именно на это — боялась, что потолок ее квартиры обвалится из-за того, что у меня идет незначительная перепланировка. Я никогда не шел на прямую конфронтацию и не позволял себе кого-то оскорблять. И сначала мы поддерживали отношения и разговаривали по поводу ремонта, но когда все это перешло за грань, я перестал отвечать на такого рода оскробления.
Он говорит, что в чате были и те, кто его поддерживал, в том числе медики, к чьей профессиональной совести взывала Алиса.
— Она устраивала прослушивание плача ребенка по вентиляции: взяла большую колонку JBL, поставила ее в туалет и включала на самой громкой тональности запись. Эту запись она выложила в чат и сказала, что если уж мы слушаем твой перфоратор, то ты слушай плач моего ребенка. И мои ремонтники были вынуждены работать под высокую тональность плача ее младенца. Она делала это специально, чтобы саботировать мой ремонт, это было ужасно.
Алексей утверждает, что пытался найти общий язык — по роду деятельности он общается с разными людьми и до недавнего конфликта у него практически всегда получалось это делать.
Шумный этап ремонта, по его словам, завершился, осталась лишь уборка квартиры. Алиса пишет, что в доме все еще слышны звуки перфоратора.
— Колонку я поставила один раз от бессилия, чтобы заглушить нескончаемый рев, и чтобы до [работников] дошло, раз они не понимают слов и того, что внизу ребенок. Я выложила это с призывом — если не прекратятся длительные издевательства перфоратором, то я тоже буду вынуждена включать плач моего ребенка, чтобы он слышал, как довел новорожденного до истерик.
Алексей резюмирует - ему не хочется, чтобы подобная история с ремонтом у кого-то повторилась.
— Ситуация абсолютно бытовая. Я не мог предположить, что так получится. Очень жаль, что так [вышло] — я не хотел бы ни с кем портить отношения, но и оскорблений в свой адрес я тоже не хотел. Не думаю, что на состоянии ребенка что-то скажется. Хочется верить, что у него все будет хорошо.