Комедия и трагедия Грибоедова. Он был поэтом и дипломатом блестящего ума
6 декабря на фасаде здания в Москве, на Мясницкой, 42, где сейчас находится редакция «АиФ», была установлена памятная доска-барельеф, на которой изображены герои комедии Грибоедова «Горе от ума».
В этом доме, 200 лет назад принадлежавшем другу поэта Степану Никитичу Бегичеву, Грибоедов работал над первым вариантом своей знаменитой пьесы. А в марте 1823 года Бегичев стал первым критиком только начатой комедии. Критиком жёстким — первый акт первого действия «Горя от ума» был после разбора Бегичева отправлен в печку и переписан заново.
Менее известно, что Бегичев серьёзно повлиял и на развитие дипломатической карьеры Грибоедова. Это он спустя пять лет, в 1828 году, убедил своего друга принять пост полномочного министра основанной при Тегеранском дворе Российской императорской дипломатической миссии.
Бегичев тогда не мог предугадать, что его друга растерзают исламские фанатики. Просто отлично понимал, кем мог бы стать Грибоедов в Персии: «С. Н. был уверен, что при знании Грибоедовым восточных языков, при его знакомстве с нравами и обычаями персиян он мог принести на этом посту большие услуги России. Как же поразил С. Н. трагический конец его задушевного друга! Он упрекал себя в рановременной кончине Грибоедова».
Хотя на самом-то деле и Бегичев, и Грибоедов, да и вообще почти все люди того поколения мыслили определённым образом: главное — приносить пользу России, а уж с риском для жизни или без — это как Богу будет угодно.
«Новый Туркманчай»
О деятельности Александра Сергеевича в сфере дипломатии рассуждают многословно, перечисляя все его формальные заслуги. Однако гораздо любопытнее вспомнить такой факт. Во французском языке есть два выражения, где звучит название русской реки: C’est la Bérézina и La Bérézina totale. Первое употребляется в значении «просто провал». Второе — «полный провал, катастрофа». Так французский язык отреагировал на последнюю серию сражений кампании 1812 года, когда в районе Березины от армии Наполеона осталось одно воспоминание.
В нынешнем персидском языке есть брат-близнец этих хлёстких выражений: «Торкманча-йе дигяр». Переводится это как «новый Туркманчай», а означает примерно то же самое, что «полная Березина». Так язык фарси отреагировал на Туркманчайский мирный договор, подытоживший Русско-персидскую войну 1826–1828 годов. Договор этот — почти целиком заслуга Грибоедова.
А теперь оцените масштаб. На Березине с обеих сторон в жестоких сражениях сошлось до 100 тыс. человек. Туркманчайский мирный договор — заслуга одного. После этого уже не кажутся преувеличением слова Николая Муравьёва-Карского: «Грибоедов заменял нам там единым своим лицом двадцатитысячную армию». Хотя видный военачальник и дипломат Муравьёв-Карский и прослыл недоброжелателем Грибоедова, всё же нашёл в себе силы признать его значимость, важность, а вслед за всеми остальными современниками — и невероятный аналитический ум.
Убить конкурента
Тут самое время вспомнить название комедии Грибоедова. Да, действительно такой ум, как у него, может принести горе. Но может и спасти. Как это, например, произошло, когда в январе 1826 года Александр Сергеевич был арестован по подозрению в принадлежности к декабристам. Обвинения против Грибоедова рассыпались после показаний одного из главных действующих лиц восстания 14 декабря 1825 года Александра Бестужева: «В члены тайного общества я его не принимал, потому что он меня умнее». В самом деле, зачем принимать к себе потенциального конкурента, который того и гляди «сделает» тебя на повороте?
Совсем другое дело, когда такой конкурент внезапно является сам. Мы слишком уж привыкли к формуле «Грибоедов растерзан исламскими фанатиками». Да, это так. И недаром персидский монарх, признавая вину подданных за смерть русского посла, отправил к Николаю I своего родного внука Хозрев-Мирзу, который вёз к трону царя не только знаменитый алмаз «Шах», но и свою жизнь — к такому исходу его дед Фетх Али-шах тоже был готов...
Но не будем забывать, что убийства бывают не только стихийными, но и заказными. Прежде всего это касается устранения влиятельных людей. И вот тут придётся признать, что напавшие на посольство — лишь исполнители. Орудие в чужих руках, призванное уничтожить этого слишком умного русского, который в одиночку и в одночасье сделал такое, чего они не могли добиться годами. Секретарь посольства Иван Мальцов был единственным сотрудником, спасшимся во время резни в Тегеране, что унесла жизнь Грибоедова. Его словам можно верить, поскольку он, что называется, «держал свечку» и знал, кто именно стоит за нападением на русскую миссию: «Англичане страшились влияния посланника нашего на персидское правительство. В Тегеране оказаны были такие почести г-ну Грибоедову, каких не могли они купить себе за истраченные ими в Персии девять курур туманов (около 20 т золота). Всем известно, что англичане там, где дело касается до их политической власти, не слишком разборчивы в средствах к достижению своей цели...»
Это и есть настоящее горе от ума. Название комедии Грибоедова оказалось пророческим.
КСТАТИ
А судьи кто?
Фразы из пьесы «Горе от ума» стали крылатыми. В их числе, например:
«А судьи кто?», «Карету мне, карету!», «Ба! Знакомые всё лица!», «Блажен, кто верует, тепло ему на свете!», «Всё врут календари», «Герой не моего романа», «Завиральные идеи», «И дым Отечества нам сладок и приятен».