Гитарист-виртуоз Дидюля: Музыка возвращает человека к божественной природе

Дидюля — музыкальная группа, которую знают не по нашумевшим эфирам на телевидении или радиостанциях, а благодаря концертам. Коллектив, работающий в редком жанре инструментальной музыки, без перерыва гастролирует. Корреспондент «Вечерней Москвы» поговорила с основателем группы о проблемах современной музыкальной индустрии, о миссии, которую он видит в сохранении духовных ценностей, и о том, как важно быть уверенным в собственном предназначении.

Дидюля — музыкальная группа, которую знают не по нашумевшим эфирам на телевидении или радиостанциях, а благодаря концертам. Коллектив, работающий в редком жанре инструментальной музыки, без перерыва гастролирует. Корреспондент «Вечерней Москвы» поговорила с основателем группы о проблемах современной музыкальной индустрии, о миссии, которую он видит в сохранении духовных ценностей, и о том, как важно быть уверенным в собственном предназначении.

Сейчас Дидюля работает над масштабным шоу инструментальной музыки, которое представит зрителю безграничные возможности удивительного жанра, где важна только мелодия. Уже прописана световая партитура, утверждается состав музыкантов — известно, что в будущем концерте примут участие около ста человек. У гитариста плотный гастрольный график, но он нашел время, чтобы поговорить о проблемах инструментальной музыки. Наш разговор неожиданно вышел на совсем другой уровень и затронул важные вопросы — особый путь России и даже смысл жизни.

— Ваш коллектив — самый известный среди инструменталистов. Это связано с тем, что сам жанр не массовый?

— Это направление действительно сложное. В нашей стране оно только начинает развиваться, а мы стали амбассадорами музыки без слов. В 1998 году я уже серьезно мечтал именно об инструментальном жанре, мы начали работу. Многие музыканты не верят в себя, поэтому похожих проектов немного. Есть джазовая, электронная музыка, но известный солист-инструменталист — явление редкое. Хотя я бы отметил Алексея Архиповского, балалаечника с яркой индивидуальностью. Есть и другие музыканты, но, опять же, все только начинает развиваться. К сожалению, Россия немножко отстает в музыкальной индустрии, да и вообще сейчас кризисное время не только в нашей музыке, но и в мировой. Но я верю в будущее инструментального жанра, и мы своим примером показываем, что он имеет своего зрителя. Аудитория у нас чуткая, умная, интеллигентная, вдумчивая. Но думаю, направление может стать более массовым, рисую себе красочные перспективы.

— А с чем это связано? Сложно воспринимать одну мелодию?

— Нет. Просто специалисты музыкальной индустрии, продюсеры, плохо понимают жанр. А зритель при этом к такой музыке готов! Инструменталисты из-за рубежа, те же Янни Хрисомаллис или Людовико Эйнауди, собирают Кремлевский дворец и «Крокус». Это показывает, что в России много ценителей. Но индустрия настолько робкая, несмелая или непрофессиональная, что просто не знает, что с этим жанром делать. За 20 лет мы хорошо изучили рынок, зрителя, и, в свою очередь, я готов привлекать профессионалов и финансирование, чтобы развивать направление.

— Кто ваша основная аудитория?

— У нас очень разные слушатели. Основной зритель возраста 35+ — они идут с нами по жизни на протяжении двадцати лет. Но на концертах вижу детей, подростков и людей, умудренных опытом. Приходят те, кто интересуется гитарой, и хотят увидеть, как разные композиции в аранжировке музыкантов могут жить на сцене независимой жизнью.

Но главное — это люди, которым не нужны слова. Во многих песнях, к сожалению, много дешевых посылов, ограниченных смыслов. Инструментальная музыка этих недостатков лишена — можно мечтать, фантазировать о мелодии, и каждый ее воспринимает в соответствии с собственным мировоззрением. Такая музыка уместна в любой ситуации, вы будете слушать ее в разном настроении: в уединении и с друзьями, когда вам весело и грустно. С песней не так. Если она про разлуку, ты не будешь слушать ее в радости. Так что я вижу, что потенциал инструментальной музыки не раскрыт: она может иметь стадионный размах, звучать на площадях. Вопрос, как ее подать — тут уже важно искусство музыкантов, творческой команды. Но при этом нужно уметь сохранить вдумчивость и интимность, которые все-таки присущи инструментальному жанру. Вот такие разные несочетаемые качества, размах и интимность, сочетает в себе музыка без слов.

— Вы начинали в 2000-х, распространяли музыку на компакт-дисках, заявляли о себе на таких фестивалях, как «Славянский базар» в Витебске. Сейчас молодым музыкантам найти слушателя легче?

— Сложнее, потому что музыка в наше время обесценилась — ее стало слишком много. Каждый может купить компьютер, записать трек. Ежедневно в России выходят десятки тысяч композиций, а в мире — сотни тысяч. С одной стороны, появились безграничные возможности, но найти аудиторию трудно — большой риск просто утонуть в этом океане разных композиций. А раньше, как только появлялся талантливый человек, на него обращали внимание менеджеры, продюсеры или организаторы концертов, начинали ему помогать, развивать.

— Что бы посоветовали молодым исполнителям?

— Надо построить четкий план работы лет на пять — создавать музыку, общаться с людьми, набираться знаний, разбираться в индустрии. В течение этого времени появится первый результат, и через какое-то время ты уже становишься непотопляемым, а потом — артистом вне моды и трендов. Так что главное — иметь запал на долгую работу. Бывают случаи, когда артист вспыхивает быстро, но это исключение. Поэтому нужно быть терпеливым, трудолюбивым и верить в себя. Иначе даже одаренные музыканты через полгода-год теряют энтузиазм и отступаются.

У меня тоже были и есть испытания, но я всю жизнь занимался любимым делом, играл с наслаждением, а нужные события, люди, примыкали сами. Мне нужно было только открыться им. Даже сейчас мне интересен любой концерт — камерный, большой, благотворительный. Я счастлив с инструментом и смотрю на мир наивными, детскими глазами.

— Неужели не нарастает защитный панцирь?

— Мне очень помогает команда, она ограждает меня от сложностей, защищает. Я это чувствую, и оставляю себе возможность пошалить, покуражиться, повалять дурака на сцене. Зритель видит, как мы кайфуем, и ему это нравится! Хорошую музыку можно создавать только с открытым сердцем.

— Когда я слушала ваши мелодии, то подумала, что они погружают в медиативное состояние, расслабляют. Вы заметили, что в последнее время вырос спрос на ваши композиции, когда забота о себе, ментальный отдых стал здоровым трендом?

— Возможно, но это сложно мониторить и оценивать. Как композитор я вкладываю в мелодии медиативность, исцеляющие вибрации, присущие музыке. Если говорить про студийные записи, то качество звучания влияет на вас физиологически. А на концертах человек попадает в атмосферу радости, видит музыкантов, которые играют с любовью, удовольствием, тоже получает энергию.

— Раньше ваши альбомы были посвящены одной музыкальной традиции — испанское фламенко, арабская музыка. Последний альбом «2021» и новый трек «Галатея» будто бы звучит более интернационально...

— Конечно, я же меняюсь. У меня появляются новые подходы, приемы, культурный опыт. Прошлые периоды отмечены такой географией и стилистикой. Но все переплетается, и когда я пишу композиции, то об этом не задумываюсь. Главной в творчестве для меня всегда была выразительная запоминающаяся мелодия, которую можно напеть. Я очень люблю музыку разных культур, отношусь к ней с большим трепетом, но по-своему переосмысливаю ту или иную традицию. Например, «Галатея» навеяна Кипром. Мы познакомились с музыкантом Сергеем Сиротиным — он там живет — и подружились, творчески пообщались. До этого была композиция «Складук» — это редкий духовой инструмент. Сейчас мы готовим новый сингл, где будет звучать ирландская волынка.

Я рад, что мир сейчас стал абсолютно прозрачным! Благодаря интернету мы можем оказаться в любой точке земного шара, прикоснуться к культуре, узнать о кухне, традициях, да и вообще получить любую информацию. Границ нет, рамок нет — нам не составляет труда поизучать аргентинское танго, принципы перкуссии в Японии или Китае, окунуться в мелодику народов Крайнего Севера... Так что, если с умом пользоваться цифровым миром, который накрыл человечество, можно найти много интересного и творческого. Я так и живу, наблюдаю за разными музыкальными течениями и технологиями.

— Вы много ездили по миру, в том числе по Европе и Америке. Сейчас остались такие проекты?

— Гораздо меньше, география сузилась. Я славянин и вижу колоссальную ответственность, которая лежит на России в плане цивилизации. Тектонические сдвиги, политические, экономические и финансовые, которые происходят в мире, сфокусировались сейчас на нашей стране, и ей нужно выстоять, сохранив традиционные ценности, понимание культуры, веры, божественной природы... Много можно перечислить. Я понимаю, что нужен здесь, где самый трепетный и любящий зритель. Ощущаю себя все же человеком планеты Земля, но родом я отсюда. Корневое древнее понимание родовой программы, музыкальной и человеческой, дает мне спокойствие. Мы поддерживаем дух, энергию, мощь людей в непростое время в стране, которая порой бывает очень разной. Я же много езжу по регионам, вижу и сложную жизнь. Но никто же не обещал нам, что она будет сладкой. Земная жизнь — это испытание, путь, полный судьбоносных вызовов.

— Замечаете, как Россия меняется, особенно в последние лет 10?

— В лучшую сторону, однозначно — тут построили новую больницу, там дорогу проложили, тут какие-то новые проекты появляются. Конечно, хотелось бы, чтобы изменения были масштабнее, да и вообще более справедливого мироустройства... Но в моих силах создавать музыку и дарить ее людям, этим я и занимаюсь. Как могу — так и меняю мир.

Многие векторы сейчас сфокусировались на России. Это говорит о том, что именно от нашей страны цивилизация ждет серьезных шагов, чтобы люди вновь понимали духовность, божественность, пришли к молитве, медитации, пониманию тонких духовных планов и отсюда черпали силы для возрождения. К сожалению, человечество сейчас катится в пропасть. Проблема войн, ядерного конфликта встала как никогда остро. Мы живем в переломном моменте, в учебнике истории, как сейчас часто говорят.

— То есть Россия как духовный компас?

— Да. Наша страна ведь, с одной стороны, богата ресурсами, но людей небогатых много. Это показывает, что мы спокойно и терпеливо идем по жизни и не скатываемся в низость, пошлость.

В России удерживают традиционные ценности, поддерживают религии, причем разные: православие, ислам, иудаизм... Мы все живем мирно, страна держится, хоть на нее и бросаются со всех сторон, царапаются. Россия — место силы на земном шаре и остров благоразумия в современном мире, который с катушек слетел, потому что в приоритете материальные ценности. А в России люди любят правду. И наше творчество в этом контексте имеет особенную уникальность — в непростое время мы появились, и уже 20 с лишним лет несем этот огонек надежды и смыслы, которые не выразить словами, только музыкой.

Геополитическое понимание у меня в творчестве присутствует всегда. Я говорю с командой, что у нас особая, важная миссия. Может, мы где-то недооценены, но я понимаю, что наша музыка мирового масштаба. Она гармонично может звучать в любой точке мира, потому что есть внутреннее доброе желание поделиться красотой гармонии. Это понимание и дает мне сил.

— Вы легко нашли свою миссию? Почувствовали талант и выбрали гитару...

— Тут все так сложилось. Родители помогали, купили инструмент, и атмосфера в семье у нас была хорошая: уклад жизни строгий, но правильный. Меня окружала музыка. Часто звучал мой собственный внутренний голос, и я ощущал, как мир меняется, когда звучат мои мелодии.

В жизни, особенно в подростковом периоде, хочется все бросить, нет терпения, и нужен поддерживающий свет извне. Я чувствовал, где мой путь, замечал знаки.

Первым был фестиваль «Зорная ростань» в Гродно. Меня выбрали как инструменталиста, после этого был «Славянский базар».

Я вдумчиво наблюдал за миром, думал, искал мой способ, как его улучшать. Такой был внутренний вопрос: что мне сделать, чтобы я в мире нашел свое место? Увлечения были разные — автомобилями, велосипедами, спортом... Но я все равно понимал, что музыка — мой мир. Так что внутренний камертон важен, когда ты чувствуешь, что тебе радостно от того, что ты делаешь. Бывает, играю аж до мозолей, а ложусь спать счастливым! Потом уже Москва меня перетирала, вымалывала... Да и сейчас много испытаний. Ни один фестиваль нас не пускает, телевидение и радио закрыто, многие площадки нас не принимают.

— Почему?

— Объяснения нет. Но это меня закаляет, это мой стимул делать музыку еще ярче, быть более напористым и нести это знамя инструментальной музыки в стране.

Ваш главный источник вдохновения — гитара. В интервью читала, что у вас около 35 гитар. Сейчас коллекция пополнилась?

— Примерно такое число осталось, думаю. У меня есть и фламенко-гитара, двенадцати- и восемнадцатиструнные, электрические и акустические, греческая и ирландская бузуки, безладовая гитара... Все это действующие инструменты — они используются в концертах, я за ними ухаживаю, реставрирую.

— Какая гитара самая необычная?

— Восемнадцатиструнная. Она уникальна. Это работа ивановского мастера. Она звучит волшебно! Да и внешне выглядит удивительно: большая, широкая.

— Игре на необычных гитарах приходится учиться заново?

— Конечно! Принцип работы одинаковый, но нужно разбираться с инструментом, перестраивать мышление. И каждый раз это приводит к удивительному результату — когда привыкаешь к новому инструменту, появляются новые идеи, новые краски. Как ребенок, ты получаешь новую игрушку, полностью концентрируешься на новом инструменте. Даже порой можешь его неправильно настроить, но в тот момент не важно — он тебя настолько захватывает, увлекает, что в этом потоке появляются новые идеи, находятся неожиданные краски.

— А у кого перенимаете новое мастерство?

— Я часто учусь у молодых, школьников, старших коллег. Я всегда ищу новый опыт, приемы, подходы, чтобы стать интереснее для самого себя.

Сейчас легко понять, насколько ты несовершенен, сколько есть удивительных музыкантов, необычных техник, и порой чувствуешь себя ребенком. Иногда это осознание удручает, настроение падает ниже плинтуса! Но это нормально — мы же люди. Но важно уметь управлять своими эмоциями, гневом, радостью другими чувствами. Я стараюсь овладеть и этим мастерством.

— А духовными практиками занимаетесь?

— В первую очередь это молитва к Всевышнему с благодарностью. Остаться в тишине, пообщаться с собой, посмотреть пару минут в зеркало и сконцентрироваться на своем взгляде тоже мне помогает. Природа балансирует меня, помогает сонастроиться с миром. А интересные идеи приходят во время контрастного душа — мы обнуляем энергетику, вода все смывает, и приходят правильные мысли.

— В вашем понимании счастье — это тоже навык?

— Да, но для этого нужно знание. Невежество, то есть нежелание понять свою природу и предназначение — большой грех. Если ты говоришь, что не хочешь ничего знать — то получишь, как говорится, по щам от мира за такой подход. Но лучше пораньше родителям передать детям информацию, что нужно изучать мир. Счастье — это состояние, и никакие политические, экономические и другие проблемы на него не влияют.

ДОСЬЕ

Белорусский и российский гитарист-виртуоз, композитор Валерий Дидюля родился 24 января 1970 года в Гродно. Исполняет фолк-музыку, фьюжн и нью-эйдж, лидер группы «ДиДюЛя». Автор более 120 композиций. Музыкант работал в киноиндустрии: сыграл в фильме Андрея Кончаловского «Дом дураков» (2002 год), а также музыка Дидюли использовалась в фильме «Кочегар» режиссера Алексея Балабанова (2010 год). Сейчас его группа одна из самых востребованных: в ежегодной афише около 120 концертов в год.