Актер Олег Алмазов рассказал о съемках в морге и преследованиях поклонниц

Олегу Алмазову подвластны любые жанры кино: он снимается в боевиках, комедиях, мелодрамах. Актер легко перевоплощается в следователя, героя-любовника, и в каждом образе он выглядит убедительно и органично. Самоотдачу Олега видят и его коллеги. Во время съемок сериала НТВ «Запасный выход» Юрий Стоянов, являющийся «мэтром отечественного кино», отметил талант Алмазова и похвалил его работу в комедийном амплуа. Также Олег снимался в «Тайнах следствия», «Шаляпине», «Смычке». У актера большой опыт в кино, но при этом он не отказывается «даже от самого крошечного персонажа». Алмазов горит своим делом и считает, что не бывает проходных проектов. В эксклюзивной беседе с изданием «Страсти» Олег рассказал о съемках в морге, борьбе со звездной болезнью и ответил на слухи о романе с Татьяной Булановой. Олег, 24 мая на НТВ выйдет финальный эпизод сериала «Запасный выход». Какие у Вас остались впечатления от участия в проекте? Впечатления самые замечательные! «Запасный выход» — это комедия, а для актера, а я имею наглость себя им называть, счастье сыграть комедийную роль. Я получил большое удовольствие от съемок в сериале, такое бывает редко. Я снимаюсь в боевиках, мелодрамах, но в комедиях не так часто. «Запасный выход» — это подарок судьбы! Мне было интересно, и команда у нас потрясающая. По сюжету, действие сериала разворачивается в морге. Какие возникали ощущения при съемках? Ощущения были положительные, хотя тема смерти для меня достаточно болезненна. Я давно похоронил родственников, сейчас еще друзья, ровесники начали уходить из жизни. Я очень тяжело переживаю смерть, меня рвет на части. Тем не менее, в сериале, где съемки проходили в морге, у меня ни разу не возникали отрицательные эмоции. Это игра, не было ничего тяжелого. К тому же мы снимали комедию! Вы рассказывали, как чудом избежали смерти после столкновения с бандитами и инцидента на съемочной площадке. Не было ли у Вас суеверий перед съемками в морге? Нет, никаких суеверий не было. Каждый актер по-разному к этому относится. Были случаи, когда актер отказывался на съемках ложиться в гроб, могилу. Сейчас я снимаюсь в еще одном проекте для НТВ, в котором, по сценарию, моего героя хоронят. Я к этому отношусь легко, это же кино! Был случай, когда в другом сериале моего героя закапывали в могилу. Ко мне подошел известный актер, народный артист, и посоветовал ритуалы, снимающие сглаз. Я поблагодарил за заботу и улыбнулся. У меня не было каких-то переживаний и отрицательных мыслей. При этом, не поверите, в каких-то вещах я очень суеверный. Юрий Стоянов стал Вашим коллегой по проекту. Есть ли совместный момент со съемок, который особенно запомнился? Да, был один момент, которым я особенно горжусь. Мы играли какую-то сцену в морге, и в процессе съемок мне удалось «расколоть» Стоянова. Я был настолько смешон, убедителен, что Юра «поплыл» и сказал: «Смешно играешь, зараза!». У меня нет такого статуса, как у Стоянова, но мне было приятно, что я соответствую уровню актера, с которым рядом нахожусь. Его улыбка многое для меня значит! Юрий Николаевич — настоящий атлант, мэтр кино, таких сейчас мало. Виктор Сухоруков сказал, что Стоянов — «лидер на площадке, он дерзок, он бунтарь, он спорщик». А какие у Вас остались впечатления от съемок с Юрием? Юра Стоянов — один из тех артистов, который может стать для многих учителем. Он с большим удовольствием делится своим опытом. У нас с ним чудесные отношения, может, потому что мы уже работали вместе. Я с уважением к нему отношусь! В начале карьеры Вы решили, что не будете «отказываться даже от самого крошечного персонажа». Следуете ли Вы этому правилу до сих пор? Да, я следую этому правилу до сих пор, и сериал «Запасный выход» является подтверждением. Кто-то соглашается только на главные роли, а мне надо по-другому. Я даже помню, как мне пришло сообщение с приглашением на пробы. Меня сразу предупредили, что это будет пилот, но мне не хотелось отказываться. Ничего не предвещало, что «Запасный выход» станет крупным, успешным проектом. У меня была проходная роль, я снимался не так много дней. Я приехал в пустынную Москву, по-моему, это было пандемийное время. Пробы были удачные, я как-то смешно все сыграл. Потом мне сказали, что меня утвердили, что проект продлевается и мою роль расширяют. Я потратил день жизни на пробы и в результате стал причастен к этому замечательному сериалу! Было ли такое, что под Вас писали роль? Да, было. Вы меня спросили, и попали прямо в точку (смеется). Этим летом была «потрясающая» история. Мне прислали сценарий, я его прочитал и остался в восторге. Затем очень легко прошел пробы. Но спустя время проект пропал, тогда я стал искать режиссера. Киношный мир не такой большой — все легко разузнать. Я списался с режиссером, договорился с ним о встрече в Москве и попросил меня очно попробовать на роль. Все это было тяжело. Я пробирался сквозь дебри, не понимая, в чем дело. Мы с ним увиделись, оказалось, что эту роль писали на меня, поэтому мне было так легко ее играть. Но генеральный продюсер выбрал другого актера. Мне было так обидно, но я ничего не мог с этим сделать. Такая у нас изнанка профессии. В Вашей фильмографии 192 проекта. Есть ли роль, о которой мечтаете? У меня нет роли мечты. Такой вопрос часто задают на собеседовании при поступлении в театральный вуз. Я тогда не смог на него ответить и сейчас не смогу. Жизнь настолько интересно пишет наш сценарий, что мы не можем этого представить. Я могу нафантазировать себе что угодно в голове. Например, я никогда не мечтал о роли завхоза в сериале «Запасный выход», но она досталась именно мне. Что самое необычное Вам приходилось делать на съемках? Для меня было тяжело, когда я играл патологоанатома и мне приходилось зашивать рану на манекене. Это было настолько реалистично, у меня даже руки дрожали, потому что я понятия не имею, как делать операции и зашивать раны. Вы часто играете полицейских, следователей. Приходилось ли Вам общаться с сотрудниками правоохранительных органов, чтобы вжиться в роль? До 10 класса я собирался поступать на юрфак. Я хотел ловить преступников и делать мир лучше, но судьба сложилась по-другому. К тому же у меня почти во всех силовых структурах есть приятели, с которыми часто общаемся. Я могу позвонить одному другу прямо с площадки, чтобы посоветоваться, когда есть сомнения по процедуре обыска, задержания. Однажды мне надо было узнать, как следователи зовут ОМОНовцев. Для меня было откровением, когда узнал, что их называют «тяжелые». Вы снимались в «Тайнах следствия». Как считаете, в чем успех сериала, который идет на ТВ с 2000 года? Успех сериала достаточно прост. Такое ощущение, что он был всегда. Мы уже давно живем в переменчивом мире, мы всего боимся, у нас нет уверенности в завтрашнем дне. Человеку хочется цепляться за какие-то якоря. «Тайны следствия» — это якорь с 2000 года. Он был всегда, на нем выросло не одно поколение. Я всегда шучу: оденьте Анну Ковальчук в любой наряд, отдайте ей главную роль, и народ будет думать, что смотрит «Тайны следствия». За 24 года на ТВ в сериале было все, уже невозможно придумать новый сюжет. Главное, оставить Анну на экране, и зрители будут радоваться, что все стабильно, хорошо. Как Вы считаете, не стала ли Анна Ковальчук заложницей образа? Анна очень занята в Театре Ленсовета, там у нее есть разноплановые роли. На экране Ковальчук, безусловно, заложница образа, но благодаря работе в театре она совершенно спокойно может оставаться Машей Швецовой. Я много смотрел спектаклей с ее участием, хожу как зритель. В театре она позволяет себе то творческое самовыражение, которого ей не хватает на ТВ. Вы говорите, что часто ходите в театр к Анне Ковальчук. Существует ли дружба между актерами при высокой конкуренции? Конечно, существует. Мы даже знаем актерские браки, но это не всегда радужно. Конкуренция есть, и от нее никуда не денешься. Актер — заложник типажа. Я, например, никогда не сыграю Гамлета. Когда приезжаю на кастинги, я встречаю актера, пробующегося на те же роли. И, вроде бы, должны возникать негативные эмоции, но я отношусь к этому спокойно. Когда-то роль достается мне, когда-то — ему. Кто-то наверху очень умело тасует колоду и вершит нашей судьбой. Если роль не моя — ничего страшного, пусть сыграет конкурент. У меня нет зависти. Ваш типаж позволяет играть не только полицейских, но и негодяев. Чувствуете негативные последствия после отрицательных ролей? Нет, последствий не чувствую. Плохого персонажа играть интереснее, в нем больше красок. Скажу ужасно нескромные слова, в жизни я хороший человек, но не идеальный: внутри меня может возникать какая-то злоба. Отрицательная роль позволяет выплеснуть наружу все плохое, что во мне накопилось. Условно, я накричал не на жену дома, а на партнершу. Я выплеснул негативные эмоции, потому что в кадре могу делать все что хочу, а в жизни — нет. Мне это очень помогает! В одном сериале я играл негодяя, после съемок ко мне подошла одна женщина, причастная к кино, и сказала: «Вы были настолько отвратительны, мне хотелось вас убить». Круче этого я ничего не слышал (смеется). Помимо детективных историй, Вы снимаетесь в мелодрамах. Легко ли Вам играть в любовных сценах? Я открою Вам небольшой секрет: любовь сыграть невозможно. Нас этому научили еще в институте. Когда любовь играешь, сразу видна фальшь. Поэтому в определенный момент ты начинаешь любить партнершу, ее глаза, запах, волосы. Это чувство иногда настолько захватывает, что выходит за пределы съемочной площадки. Актер — не робот, он не может выключать эмоции по щелчку пальца. Еще тяжелее, когда актерам нужно сыграть любовь, а они друг друга ненавидят. У меня такие ситуации были. Я чувствовал, что партнерше были неприятны мои прикосновения, мое нахождение рядом с ней. Вы сказали, что влюбляетесь в своих партнерш. Удается ли разграничивать работу и личную жизнь? Мне нелегко разграничивать, но я стараюсь балансировать между личной жизнью и работой. Когда химия случается, она остается. Но ты выходишь из кадра и понимаешь, что и у тебя, и у нее есть семья, дети. Сказывалась ли химия, возникшая на съемочной площадке, на Ваших отношениях с любимой женщиной? Наверное, иногда сказывалась. Наверное, мне не всегда удавалось сразу переключиться. Должно пройти какое-то время, чтобы это пережить. Не могу не спросить про Ваши взаимоотношения с Татьяной Булановой. Несколько лет назад Вам приписывали роман с певицей. Что на самом деле Вас связывает? Нас связывает дружба. Эта тема уже столько обсуждается, что мы с Таней перестали переживать. Я восхищаюсь ей как человеком, как женщиной, как певицей. Она потрясающая, добрая. Буланова из тех людей, которые делают мир ярче. Каждый человек, который попадает в поле ее окружения, становится лучше. И это не только мое мнение. Я боготворю Таню, это чувство настолько светлое. Все эти глупости про наш роман вызывают только улыбку. Мы раз в год видимся, поздравляем друг друга с днем рождения. У меня ни разу не было такой ситуации, когда срочно нуждался в помощи. Но я знаю точно: если, не дай Бог, что-то случится, Таня поможет всем, чем сможет. Я то же самое сделаю для нее. Как познакомились с Татьяной? Мы познакомились на съемочной площадке. Таню пригласили в кино, дали главную роль. Мы играли любовников, нам приходилось целоваться. Журналисты просто раздули историю про наш роман, хотя между нами были только рабочие отношения. В начале пути Вы побороли звездную болезнь. В чем она проявлялась? Как удалось от нее избавиться? Она проявлялась, наверное, как у всех. Я ходил в каком-то образе, который сам себе придумал, появилась невидимая корона на голове. Казалось, что все смотрят на меня. Я и сейчас ловлю на себе взгляды прохожих, меня узнают, и это нормально. Я спокойно к этому отношусь, но, когда мне было 25-26 лет, я зазвездился. Было ощущение, что я лучше, талантливее всех. Я три года проходил в этом состоянии, и потом оно само прошло. Я вспоминаю это как страшный сон! Хорошо, что это было в прошлом: по молодости все простительно. Сейчас вышел сериал «Слово пацана». Я вижу, как многим молодым ребятам сорвало башню от славы. Я смотрю на одного человека и думаю: «Мальчик мой, тебе нужно пережить этот момент». Но это пройдет, нужно просто наиграться в славу! Вы, как и многие артисты, сталкивались с преследованием поклонниц. Какой случай стал самым запоминающимся? Это моя печаль. Надеюсь, что самый запоминающийся случай уже прошел. Меня преследовала сумасшедшая женщина, у нее даже справка была соответствующая. Она выбрала меня в объект поклонения. Я, естественно, не отвечал взаимностью и получал негатив с ее стороны. Последний раз она была в моей жизни несколько лет назад, и мне до сих пор тяжело об этом говорить. Как стараетесь себя обезопасить? Обезопасить себя невозможно. Я маскируюсь при выходе на улицу, надеваю черные очки, кепочку. Нет такого, что я иду и всем улыбаюсь. Мне внимание уже не нужно. Я живой человек, и у меня может быть плохое настроение. Когда ты звезда, от тебя почему-то требуют позитива, а я не всегда позитивен. Меня часто просят сфотографироваться, и я никогда не отказываю, потому что это часть профессии, но, конечно, мне не всегда этого хочется. Печальный опыт с поклонниками показывает: когда ты подпускаешь человека ближе, чем нужно, всегда начинаются проблемы. К сожалению, не все чувствуют, когда можно подходить, а когда — нет. Было ли у Вас разочарование, выгорание в профессии? Было выгорание, и оно периодически происходит. На Западе другой подход к профессии. Если ты занят в одном проекте, то уже не можешь сниматься в других. В России возможно, чтобы актер снимался одновременно в пяти сериалах. В таком графике наступает профессиональное выгорание. Это было несколько лет назад. 5 проектов, 3 разных города и отсутствие выходных. Не знаю, как удалось это выдержать, на тот момент у меня были нервные срывы. При этом у меня не было возможности выговориться. Знаете, есть такая дурацкая фраза: «Ты хвастаешься или жалуешься?». У меня возникло ощущение, что я — робот. Я не включался эмоционально в процесс, я не понимал иногда, на съемках какого сериала нахожусь. Мне важно было прийти, органично произнести текст роли. Я не мог сам остановить этот процесс, мне хотелось везде успеть. Считал, что нельзя отказываться от ролей, которые к тебе идут. Дело не в деньгах, я пришел в профессию, потому что мне интересно этим заниматься. Мне кайфово от существования на сцене, работы в кадре. Я получаю творческое удовольствие, а не коммерческое. В одном интервью Вы сказали: «И в жизни, и в профессии добился бы гораздо большего, если бы хоть кто-то меня поддержал. Вся моя судьба могла быть другой». О чем Вы сожалеете? Чего Вам не хватает прямо сейчас? Сейчас мне хватает всего. Вокруг меня есть десятки людей, которые не испытывают той же радости. У меня есть любимая работа, моя семья ни в чем не нуждается, я занимаюсь благотворительностью. Я не жалею ни о чем, но тогда, когда я говорил это, сожаления были. Если бы у меня раньше была та уверенность, которая есть сейчас, я бы большего достиг. Возможно, я был бы народным артистом, художественным руководителем театра. Сейчас я точно знаю, чего стою, насколько состоялся в профессии. Ко мне пришло осознание, что человеческая судьба важнее славы и узнавания. Наш сайт называется «Страсти», а что страсть для Вас? Страсть — это такая эмоция, когда ты чувствуешь, что живой. И я сейчас говорю про положительные впечатления. Также для меня страсть — это профессия, удовольствие от сыгранного спектакля, работы в кадре.