«Я хотел бы снять эпический фильм о блокаде Ленинграда»

«Умри, но не сейчас», «Пророк», «На грани», «И пришел паук» — фильмы новозеландского режиссера Ли Тамахори знают любители жанра экшен во всем мире. В 2011 году Тамахори открыл миру актера Доминика Купера, позвав его на роль сына Саддама Хусейна в «Двойнике дьявола», а сегодня режиссер раскрывает перед зрителями малоизвестные страницы новозеландской истории. В российский прокат вышла его новая картина «На краю земли», действие которой происходит в период племенных междоусобиц маори. В интервью «Известиям» режиссер рассказал о том, почему, несмотря на работу в Голливуде, он не перестает снимать фильмы о прошлом своей родины, как благодаря пандемии в проект попал Гай Пирс, а также почему он изучает историю России.

«Я наполовину маори и наполовину европеец, поэтому понимаю обе стороны вопроса»

— Я не совру, если назову «На краю земли» визуально очень красивым фильмом. Где вы нашли натуру для своей новой картины?

— Все съемки проходили в Новой Зеландии, в северной и западной части страны. Мы снимали в нескольких местах, чтобы у зрителей было представление о том, какой была Новая Зеландия в 1830 году. Когда не было ни городов, ни ферм, когда всё было сплошным диким лесом, который доходил чуть ли не до самой кромки воды. Тогда существовали лишь маленькие поселения, и маори всегда жили в деревнях у моря.

Нашей главной съемочной локацией был город Окленд, его западное побережье достаточно оживленное. Но мы снимали также в местах севернее Окленда. Там, где в Новую Зеландию прибыло большинство первых поселенцев.

— Ваш полнометражный дебют «Когда-то были воинами» тоже был посвящен маори. Почему спустя 30 лет вас снова волнуют истории предков?

— Я снимал фильмы в разных странах на различные темы. Но когда я смотрю на свою страну, то понимаю, что самые интересные истории здесь — это истории о маори. О маори, которые были воинами и которые вступили в конфликт с европейцами. В свое время я очень увлекся историей. Меня интересовал период колонизации Новой Зеландии европейцами, их первый контакт с маори. Тогда численность коренных жителей превышала количество белых поселенцев в сотни раз. Я сам наполовину маори и наполовину европеец, поэтому понимаю обе стороны вопроса. Но меня не привлекало снимать истории о новозеландцах европейского происхождения, их здесь называют «пакеха». Для этого есть много других режиссеров.

— Сейчас жанр вестерна переживает ренессанс, появляются в том числе реакционные вестерны. Например, у Кевина Костнера выходит сага «Горизонты». Мартин Скорсезе недавно выпустил «Убийц цветочной луны». Что сейчас происходит с темами поселенцев и фронтира в массовой культуре?

— Это истории нашего происхождения, про истоки нашей культуры и нашего народа. Некоторые картины, такие как американские вестерны, — это фантазия на тему того, что происходило на американском Западе. Но такие люди, как Кевин Костнер с его фильмами «Танцующие с волками» или «Горизонты», всегда пытаются придать этому более человеческое лицо, сделать историю более подлинной. У других, таких как Мартин Скорсезе, был шанс показать не самый приятный исторический аспект. Не ту легенду, которую нам показывали в американских вестернах 1940–1950-х годов. Это были блестящие фильмы. Джон Форд, большим поклонником которого я являюсь, снял несколько отличных вестернов. Но они соответствовали в значительной степени своему времени, а не были его точным отображением. Эти картины были скорее мифом. Поэтому сейчас нам важно в этом разбираться.

«Я люблю русские фильмы и смотрел их всю жизнь»

— Возвращаясь к фильму, как в нем появился Гай Пирс? Это была ваша идея пригласить его?

— О, да. Он был первым, о ком я подумал, когда мы начали работать над главным героем фильма Томасом Монро. Я всегда хотел снять фильм с Гаем Пирсом. Мы познакомились в Лос-Анджелесе в 1990-х, сразу понравились друг другу и договорились, что обязательно поработаем вместе. Но, как вы понимаете, у нас ничего не выходило. Всё время появлялись какие-то препятствия. А потом случилась пандемия ковида, страна закрылась на локдаун, нам всем пришлось задержаться здесь на год. Гай тоже не смог отсюда выбраться, хотя его семья осталась в Нидерландах. Тогда мы и собрались. Ему понравился сценарий, понравилась идея, потому что его отец был родом из Новой Зеландии. Он хотел сделать что-то на этом уровне.

— А как оценили «На краю земли» у вас на родине?

— Фильм хорошо приняли, так что здесь я доволен. Хотя в целом у нас главное соревнование идет между блокбастерами от Marvel. Самым успешным моим фильмом в Новой Зеландии был «Когда-то были воинами». Когда он вышел на экранах кинотеатров, его смотрели все. Это был бешеный успех, ни один из моих следующих фильмов таким достижением похвастаться не может. Но за 30 лет киноландшафт радикально изменился. Теперь люди смотрят фильмы дома на своих плоских телевизорах или экранах смартфонов. Они не ходят в кино так часто, как это было раньше. Поэтому завоевать аудиторию довольно сложно. Ну и американские фильмы, а также большие блокбастеры всё еще не уступают в популярности. Не знаю, конечно, что о моем новом фильме подумают русские.

— Но какие-то ожидания касательно российского зрителя у вас всё же есть?

— Здесь сложно. Россия — это огромная страна с разнообразной культурой. У вас есть культура мусульманская, есть европейская, которая в целом и преобладает. Россию населяет множество коренных народов от восточного побережья до западного. И при этом у вас нет внутренних конфликтов между ними. Я сейчас не беру в расчет исторические пласты, такие как гражданская война или то, что было во времена царей. Это всё феодальное и средневековое. Поэтому у меня нет четкого понимания, как в России примут и поймут мой фильм. Но я думаю, раз люди в других странах его понимают, значит, поймут и в России. Сам я люблю русские фильмы, смотрел их всю жизнь. Здорово, что у вас есть средства на их создание.

«Меня всегда восхищало, как Россия выжила»

— Вы ведь уже приезжали в Россию в 2011 году. Помните свои впечатления?

— Я был в России еще раньше, в 2002 году. Тогда в Москве были съемки фильма о Джеймсе Бонде, но я провел в столице не так много времени. Потом я уже вернулся в Россию на кинофорум, который проходил в Санкт-Петербурге. Я был в восторге. Я впечатлен Россией, потому что знаком с ее историей. Много читал о ней, изучал период с начала революции и до распада Советского Союза. Меня всегда восхищало, как Россия выжила. Русские фильмы — это чаще всего мрачные картины о борьбе за жизнь, очень фантастические истории. Чаще всего это не похожие на другие фильмы, где в центре веселые и счастливые семьи.

— Во время визита в Петербург вы сказали, что были потрясены историей блокады Ленинграда и, возможно, это сюжет вашей будущей картины. Вы всё еще хотите снять этот фильм?

— Да, с удовольствием. Но мне нужно, чтобы выделили на это деньги. Меня поразило два момента Второй мировой войны — блокада Ленинграда и Сталинградская битва. Но то, как русские удерживали Ленинград в течение 600 дней…

— Почти 900 дней.

— Это просто невероятная история сплочения людей! Я всегда был этим очарован. Есть что-то в природе коммунистического духа Советского Союза. Люди тогда боролись за свою жизнь и просто не могли сдаться. Но история самой осады города просто поразительная. И те грузовики, которые двигались по озеру. Я всегда думал, что хотел бы снять такую масштабную эпическую историю.

— А будете ли вы еще снимать фильмы о маори? Работаете уже над чем-то?

— Да, я работаю над новым фильмом. Он о реальном случае, который произошел в Новой Зеландии в 1990-е. Тогда группа маори-растафарианцев на лошадях, прямо как в вестерне, осадила один из городов и сожгла его половину. Это было очень сложное и пугающее время. Члены той банды вбили себе в голову, что колониализм должен быть отомщен, поэтому они начали сжигать фермы, полицейские участки и церкви. Это сложная история, но я с нетерпением жду возможности приступить к ней.