Артур Чилингаров расплатился с американцами за помощь нашей экспедиции, выиграв в казино
Знаменитый полярник признавался: «Характер у меня авантюрный».
1 июня 2024 года ушел из жизни выдающийся советский, российский исследователь высоких широт Артур Чилингаров. Он был в числе четырех россиян, ставших Героем Советского Союза и Героем России. Артур Николаевич неоднократно добирался и до Северного, и до Южного полюса. Именно на арктической макушке Земли 20 лет назад репортер «МК» познакомился со знаменитым полярником. А позже довелось брать у Чилингарова интервью. Некоторые фрагменты из него:
Наша «ледовитая» встреча с Артуром Чилингаровым состоялась весной 2003-го, во время торжественного открытия первой после долгого перерыва российской долговременной дрейфующей станции «Северный полюс-32». Фактически главным «мотором» этого научного проекта стал Чилингаров, бывший в ту пору депутатом Госдумы.
Вместе с несколькими коллегами он прилетел к зимовщикам в качестве почетного гостя. А автор этих строк попал в состав небольшой группы журналистов, которых тоже доставили на «везделетном» Ан-72 в ледовый лагерь, оборудованный рядом с 90-й широтой. Там, на «СП-32», было, конечно, не до подробных расспросов прославленного полярника. Однако спустя некоторое время мы встретились с Артуром Николаевичем уже в куда более спокойной обстановке, у него в рабочем кабинете. Тот наш разговор растянулся на несколько часов, в течение которых удалось услышать от Чилингарова немало интересного и даже никому прежде не известного.
Алиби для комсомольского лидера
— Давайте начнем от семейных истоков. Ваш отец армянин, зачем же он переиначил на русский лад фамилию?
— Отец, Николай Гаврилович Чилингарян, в свое время был слушателем самого первого набора в Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б). А тогда среди видных партийцев из числа представителей национальных республик стало довольно распространенным явлением русифицировать свои фамилии.
После окончания Высшей партшколы отец занимал достаточно серьезные посты, в том числе в Северной столице. Во время Великой Отечественной воевал на фронте, уцелел, после победы вернулся в Ленинград. Работал помощником председателя горисполкома, занимался вопросами архитектуры и градостроительства. Но потом попал в фигуранты знаменитого «ленинградского дела», сфабрикованного сталинскими органами, в 1954-м умер.
— Артур с кельтского переводится как «медведь». Это не самое популярное у армян, да и у русских тоже, имя. Почему родители вам его подарили?
— Думаю, виноват роман «Овод». Я родился в Ленинграде незадолго до войны, в 1939-м, а в то время все им зачитывались. Вот и назвали меня в честь главного героя этой книги. Вообще-то я формально — незаконнорожденный: ведь родители не состояли в официальном браке. Но отец меня признал, дал свою фамилию. Хотя вместе с ним мы не жили, поскольку у него была другая семья.
А по материнской линии я из потомственных дворян. Мой прадед Федор Болдырев даже был в Витебской губернии предводителем дворянства. Есть в роду и священнослужители. Один из них - митрополит Александр Введенский. Его сыновья, двоюродные братья моей матери, тоже стали священниками.
— Вы сами — верующий?
— Да. Бабушка меня в детстве по праздникам водила в церковь. Во время блокады Ленинграда, которую довелось пережить в самом городе, при авианалетах мы спускались в подвал дома, причем всякий раз бабушка с собой брала икону. И нас бомбы вражеские обошли стороной, хотя место было очень опасное: прямо напротив находилось здание военкомата, которое немцы считали важным военным объектом и потому усиленно бомбили этот район.
— Как удавалось сочетать несочетаемое: быть верующим комсомольским лидером? Ведь вы же занимали высокую должность в ВЛКСМ, являлись членом партии…
— Старался особо не афишировать свои христианские убеждения, но и не устраивал какой-то сверхконспирации. Расскажу про один случай. В 1973 году, когда я находился на комсомольской работе в Якутии, должен был состояться очередной Всемирный фестиваль молодежи и студентов — в Берлине. Меня включили в состав советской делегации, которая должна была отправляться из Москвы. До столицы я добрался самолетом, а в аэропорту меня встречал дядя-священник. Посадил в свою машину, повез прямо в лагерь, где формировалась молодежная делегация. Там народ удивился, увидев, как из подъехавшей легковушки вылез батюшка в рясе, а вслед за ним — секретарь райкома ВЛКСМ Чилингаров... Но все обошлось тогда.
Я на протяжении многих лет, бывая по делам в Москве, посещал храм неподалеку от Таганской площади, рядом с прежним Птичьим рынком... А в начале 1980-х дядья-священники — Владимир и Александр — крестили мою новорожденную дочь Ксению. Хотя во избежание всяких кривотолков мне было обеспечено алиби: обряд совершили в мое отсутствие, когда я был на работе.
О пользе бороды
— Ответьте коллеге-бородачу: когда завели бороду?
— Впервые растительностью на лице обзавелся еще учась в Ленинградском высшем инженерно-морском училище — во время прохождения самой первой судовой практики. Мы ловили селедку в Атлантике на рыболовецком траулере СРТ, и бритье там было большой проблемой: суденышко маленькое, тесное.
Потом бороду сбрил — и снова отрастил... Со временем она стала неотъемлемым элементом моего имиджа. Не то что лень бриться — просто уже привык за долгое время к наличию бороды. Она была у меня и побольше, и поменьше, я ее регулярно подправляю... Когда баллотировался в депутаты Госдумы по Ненецкому автономному округу, понял, что борода мне очень помогает в избирательной кампании: именно по ней в первую очередь меня узнают местные жители.
Правда, был момент, когда моя впечатляющая растительность на лице оказалась под запретом. В 1965-м за проявленные организаторские способности и активное участие в общественной жизни вашего покорного слугу — тогда молодого специалиста-океанолога полярной обсерватории в Тикси — избрали 1-м секретарем одного из якутских райкомов комсомола. Но вышестоящие товарищи совершенно упустили из виду, что я не член КПСС. Беспартийный секретарь райкома — это вообще беспрецедентный случай, а тут еще вдобавок нарушитель традиций бородищей щеголяет! В итоге 1-й секретарь обкома комсомола вызвал к себе и сформулировал первоочередные мои задачи: как можно скорее сбрить бороду и вступить в партию. Пришлось выполнять и то и другое. Хотя позже я опять забородател: тому способствовало участие в экспедициях.
У полярников существует строгое табу на бритье во время экспедиций. Считается, что нарушение этого правила может привести к неприятным происшествиям. Мне пришлось в этом самому убедиться.
Будучи начальником дрейфующей станции «Северный полюс-19», которая действовала в 1969–1970 гг., однажды взял и избавился от бороды, усов и даже волос на голове — сбрил, чтобы потом гуще росли. Последовавшие за этим события можно расценить как наказание нарушителю неписаных экспедиционных законов.
«СП-19» была экспериментальной станцией — комсомольско-молодежной. Старшие товарищи, опытные полярники, конечно, о нас проявляли максимальную заботу. Выбрали для размещения «19-й» вроде бы сверхнадежное ледяное полотно. И что же вы думаете? Однажды наш могучий ледяной остров раскололся!
Это случилось как раз вскоре после моей «расправы над волосами» — в ночь с 4 на 5 января 1970-го. Раздался грохот, по льду пошли трещины, они «поймали» один из домиков, он стал проваливаться в пучину. Находившиеся там пятеро ребят едва успели выскочить. Далее мощный ледяной вал двинулся к радиорубке и чуть не лишил нас связи с внешним миром. Мы начали оттаскивать палатку с запасным оборудованием на нетронутое еще разломами место.
В итоге все остались живы, и даже обошлось без принятия морских ванн. Лишь щенок Жох, всеобщий любимец, свалился-таки в образовавшееся разводье, но мы его подцепили веревкой с петлей на конце и вытащили...
Огромная льдина, давшая приют станции, была разрушена, и члены экспедиции с уцелевшим хозяйством остались на небольшом ее обломке размером 300х500 метров. Мы с понятным волнением наблюдали, как многие отколовшиеся куски нашей льдины теряли остойчивость и переворачивались. При этом оказалось, что все они с исподней стороны на значительную часть своей толщины были пронизаны вкраплениями донного ила. Именно благодаря такой неоднородной структуре (а сверху ее обнаружить невозможно) суперльдина так легко разрушилась. Пришлось перебираться на новое место жительства.
— Это самый экстремальный случай в вашей полярной практике?
— Были и другие. На протяжении долгого времени мы проводили так называемую прыгающую экспедицию: садились на самолете в разных местах «панциря», покрывающего Ледовитый океан, чтобы промерить с помощью опускаемых в воду приборов глубину и таким образом составить карту рельефа дна. Сотни таких посадок на лед были... Вот результат этой работы перед вами, висит на стене кабинета: карта глубин Северного Ледовитого океана. Я руководил проектом, часть данных получена при моем непосредственном участии. Но работа на одной из таких импровизированных измерительных станций едва не закончилась трагически.
Мы в очередной раз отправились проводить измерения на самолете Ли-2. Оказалось, что номер этой машины «нехороший» — 04243, сумма цифр дает число 13. Я в глубине души почувствовал: что-то будет на сей раз не так. Даже запретил ребятам своим фотографироваться у самолета, но... Отвести беду не получилось.
Сели на очередной точке — за 80-й параллелью. Находились там, проводя замеры, несколько часов: лед толстый, глубина большая, чтобы пробурить лунку и опустить измерительную аппаратуру, нужно изрядно потрудиться. Наконец все работы выполнили, пришла пора улетать.
Я заранее попросил пилота накатать лыжами самолета взлетную полосу, пока мы занимаемся своими замерами. Но длина ее получилась недостаточно большой. Один раз попытались подняться в воздух, другой... На третьей попытке наш Ли-2 все-таки оторвался ото льда, но, не успев набрать высоту, зацепился шасси за верхушки торосов, потом ударился об один из них, самый высокий, крылом, рухнул на лед и загорелся.
На борту было 10 человек, и все побились, порезались осколками стекла от приборов, иллюминаторов. Но успели выскочить из самолета, даже вытащили часть багажа, в том числе ящик с продуктами... Пробовали тушить пожар, но почти сразу стало ясно, что крылатую машину уже не спасти. Кое-как оборудовали ледовый «лагерь Чилингарова». Связи с Большой землей нет: рация погибла при аварии, однако там знают наши последние координаты, значит, должны выслать помощь...
В общей сложности пришлось пожить «робинзонами» около суток. Тревожно было, окружающие льдины все время потрескивали, в любую минуту могло начаться очередное сжатие, которое разрушило бы нашу площадку... Через день до нас добрался на самолете командир нижнеколымского авиационного отряда Лев Вепрев. Вместе с его экипажем мы стали готовить более длинную взлетную полосу, поскольку предстояло подняться с льдины машине с большим количеством людей на борту. Проделанная работа дала результат: взлетели благополучно. Добрались до Земли Франца-Иосифа и сели там у пограничников на Нагурской. Хозяева приняли нас очень гостеприимно. Ну и выпили мы, естественно, — за то, что остались живы. Об этом случае мало кто знал, а я с той поры всегда крещусь перед тем, как сесть в самолет.
Лас-Вегас нам поможет!
— Вас можно назвать авантюристом?
— Характер у меня, безусловно, авантюрный. И многие из предпринятых экспедиций тоже кто-то захочет, наверное, назвать авантюрами. Хотя и стараешься заранее просчитать, проверить, но далеко не всегда реально все предусмотреть.
Вот случай, относящийся к началу нулевых. Мы организовали тогда в Антарктиде перелет к Южному полюсу на самолете Ан-3. Это наш знаменитый «кукурузник» Ан-2, только модернизированный. До той поры еще никому в мире не удавалось достичь южной макушки планеты на одномоторном самолете.
«Антонов» доставили на шестой континент в полуразобранном виде, погрузив в отсек огромного транспортного Ил-76. Этот «грузовик» через Южную Америку долетел до Антарктиды, сел на леднике неподалеку от одной из российских станций. Мы собрали Ан-3, подготовили к необычному рейсу и благополучно преодолели на нем 1100 километров до Южного полюса.
Американцы, работающие на расположенной там своей постоянной станции, были весьма удивлены: как это русские умудрились добраться сюда на такой «стрекозе»?! Мы с ними очень мило пообщались, я позвонил с самой южной точки Земли в Москву — доложил президенту об успешно выполненном перелете, после чего собрались в обратный путь. Пытаемся запустить движок Ан-3, а он — ни в какую! Дело в том, что, согласно правилам техники безопасности, самолет можно заправлять топливом только при выключенном двигателе. А пока мы заполняли баки, мотор успел остыть. Экипаж у нас был с фирмы Антонова, очень опытные ребята, летчики-испытатели... Но им никак не удавалось оживить двигатель: на полюсе стоял изрядный мороз, да и высота более 4000 метров! Бились часов 5 или 6, но результатом стало лишь то, что в конце концов просто сожгли мотор!
Куда деваться, оставшись безлошадными аж на самой южной верхушке Земли? До базы, где нас ждет Ил-76, уж точно не доберемся!
Выручили американцы. Вроде бы проявили понимание, приютили у себя, потом попутными бортами переправили с полюса на свою прибрежную антарктическую станцию. Оттуда уже кораблем — тоже попутным — довезли до Новой Зеландии (именно через эту островную страну они проложили свои рейсы в Антарктиду).
Нас 9 человек было. Валюты ни у кого нет, и только у двоих оказались при себе загранпаспорта: мы же планировали возвращаться обратно в Россию с ледника на Ил-76, а на Южном полюсе — какие могут быть пограничные кордоны?.. Вдобавок все одеты в «броневую» одежду, рассчитанную на суровые антарктические холода, а тут, на этих островах, пальмы, лианы... В общем, оказались мы в Новой Зеландии какими-то бродягами-нелегалами!
Подключилось посольство РФ. Оформили необходимые документы, купили нам спортивные костюмы. А главное — связались с российским авиаперевозчиком, благодаря помощи которого мы и долетели в итоге до Москвы, проделав кружным путем длиннющее путешествие из Антарктиды.
Вроде бы хеппи-энд. Но вслед за тем пришла весточка из США: американцы выставили нам за наше спасение счет на 30 тысяч долларов! И напрасно я пытался доказывать, что мы не занимали штатных мест в салонах их самолетов и каютах кораблей — ютились на свободных пятачках попутных рейсов, ночевали на палубе... В американских газетах началась настоящая разоблачительная кампания: мол, известный российский политик Чилингаров (а я занимал тогда пост вице-спикера Госдумы) — авантюрист, воспользовался доверчивостью и отзывчивостью американских полярников, вдобавок бросил свой сломавшийся самолет и загрязняет тем самым Антарктиду...
Ситуацию спас удивительный случай. Впервые о нем рассказываю.
Вскоре начались Зимние олимпийские игры, проходившие в американском Солт-Лейк-Сити. Меня включили в состав российской делегации, отправившейся на Олимпиаду. Во время пребывания в Америке для нас организовали экскурсию в Лас-Вегас. И я, посетив один из залов игровых автоматов, выиграл 40 000 долларов!
Свидетелем этого стал Михаил Викторович Шмаков — председатель Федерации профсоюзов России. Сперва он попробовал было сыграть на этом автомате — и впустую. А я подошел вслед за ним и выиграл очень крупную сумму! Из этих-то шальных денег и заплатил по антарктическому счету, выставленному американцами, раз уж они такие меркантильные.
— А «кукурузник» так и остался на Южном полюсе?
— Я потом три года не мог заснуть спокойно — все думал, как вытащить оттуда Ан-3. Наконец, это удалось сделать благодаря помощи главы крупной газовой компании. Он выделил самолет, мы погрузили туда новый мотор для «Антонова» и полетели в Антарктиду. Добрались до Южного полюса, смотрим: наш Ан американцы оттащили на задворки полярной станции. Там он и простоял все время на морозе, достигающем иногда семидесяти градусов. Но ничего непоправимого не случилось. Мы поменяли двигатель, благополучно запустили его и отправились на Ан-3 за 1000 километров — на прибрежную станцию, где загрузили «кукурузник» в Ил-76 и переправили в Россию.
* * *
Постсоветская часть биографии известного ученого-океанографа Артура Чилингарова была отмечена пребыванием его на заметных позициях в государственной иерархии РФ. Энтузиаст-полярник в общей сложности на протяжении более чем четверти века, вплоть до своих последних дней, являлся депутатом Госдумы и даже занимал пост ее вице-спикера, четыре года он проработал в Совете Федерации. При этом и будучи думцем, и будучи сенатором, ученый-полярник не оставлял без внимания столь любимые им края вечных льдов. На протяжении довольно длительного времени Чилингаров занимал пост спецпредставителя Президента РФ по международному сотрудничеству в Арктике и Антарктике. Летом 2007-го Артур Николаевич участвовал в уникальной экспедиции: вместе с еще несколькими исследователями он на глубоководном аппарате «Мир» опустился на дно Ледовитого океана в районе Северного полюса.
источник
1 июня 2024 года ушел из жизни выдающийся советский, российский исследователь высоких широт Артур Чилингаров. Он был в числе четырех россиян, ставших Героем Советского Союза и Героем России. Артур Николаевич неоднократно добирался и до Северного, и до Южного полюса. Именно на арктической макушке Земли 20 лет назад репортер «МК» познакомился со знаменитым полярником. А позже довелось брать у Чилингарова интервью. Некоторые фрагменты из него:
Наша «ледовитая» встреча с Артуром Чилингаровым состоялась весной 2003-го, во время торжественного открытия первой после долгого перерыва российской долговременной дрейфующей станции «Северный полюс-32». Фактически главным «мотором» этого научного проекта стал Чилингаров, бывший в ту пору депутатом Госдумы.
Вместе с несколькими коллегами он прилетел к зимовщикам в качестве почетного гостя. А автор этих строк попал в состав небольшой группы журналистов, которых тоже доставили на «везделетном» Ан-72 в ледовый лагерь, оборудованный рядом с 90-й широтой. Там, на «СП-32», было, конечно, не до подробных расспросов прославленного полярника. Однако спустя некоторое время мы встретились с Артуром Николаевичем уже в куда более спокойной обстановке, у него в рабочем кабинете. Тот наш разговор растянулся на несколько часов, в течение которых удалось услышать от Чилингарова немало интересного и даже никому прежде не известного.
Алиби для комсомольского лидера
— Давайте начнем от семейных истоков. Ваш отец армянин, зачем же он переиначил на русский лад фамилию?
— Отец, Николай Гаврилович Чилингарян, в свое время был слушателем самого первого набора в Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б). А тогда среди видных партийцев из числа представителей национальных республик стало довольно распространенным явлением русифицировать свои фамилии.
После окончания Высшей партшколы отец занимал достаточно серьезные посты, в том числе в Северной столице. Во время Великой Отечественной воевал на фронте, уцелел, после победы вернулся в Ленинград. Работал помощником председателя горисполкома, занимался вопросами архитектуры и градостроительства. Но потом попал в фигуранты знаменитого «ленинградского дела», сфабрикованного сталинскими органами, в 1954-м умер.
— Артур с кельтского переводится как «медведь». Это не самое популярное у армян, да и у русских тоже, имя. Почему родители вам его подарили?
— Думаю, виноват роман «Овод». Я родился в Ленинграде незадолго до войны, в 1939-м, а в то время все им зачитывались. Вот и назвали меня в честь главного героя этой книги. Вообще-то я формально — незаконнорожденный: ведь родители не состояли в официальном браке. Но отец меня признал, дал свою фамилию. Хотя вместе с ним мы не жили, поскольку у него была другая семья.
А по материнской линии я из потомственных дворян. Мой прадед Федор Болдырев даже был в Витебской губернии предводителем дворянства. Есть в роду и священнослужители. Один из них - митрополит Александр Введенский. Его сыновья, двоюродные братья моей матери, тоже стали священниками.
— Вы сами — верующий?
— Да. Бабушка меня в детстве по праздникам водила в церковь. Во время блокады Ленинграда, которую довелось пережить в самом городе, при авианалетах мы спускались в подвал дома, причем всякий раз бабушка с собой брала икону. И нас бомбы вражеские обошли стороной, хотя место было очень опасное: прямо напротив находилось здание военкомата, которое немцы считали важным военным объектом и потому усиленно бомбили этот район.
— Как удавалось сочетать несочетаемое: быть верующим комсомольским лидером? Ведь вы же занимали высокую должность в ВЛКСМ, являлись членом партии…
— Старался особо не афишировать свои христианские убеждения, но и не устраивал какой-то сверхконспирации. Расскажу про один случай. В 1973 году, когда я находился на комсомольской работе в Якутии, должен был состояться очередной Всемирный фестиваль молодежи и студентов — в Берлине. Меня включили в состав советской делегации, которая должна была отправляться из Москвы. До столицы я добрался самолетом, а в аэропорту меня встречал дядя-священник. Посадил в свою машину, повез прямо в лагерь, где формировалась молодежная делегация. Там народ удивился, увидев, как из подъехавшей легковушки вылез батюшка в рясе, а вслед за ним — секретарь райкома ВЛКСМ Чилингаров... Но все обошлось тогда.
Я на протяжении многих лет, бывая по делам в Москве, посещал храм неподалеку от Таганской площади, рядом с прежним Птичьим рынком... А в начале 1980-х дядья-священники — Владимир и Александр — крестили мою новорожденную дочь Ксению. Хотя во избежание всяких кривотолков мне было обеспечено алиби: обряд совершили в мое отсутствие, когда я был на работе.
О пользе бороды
— Ответьте коллеге-бородачу: когда завели бороду?
— Впервые растительностью на лице обзавелся еще учась в Ленинградском высшем инженерно-морском училище — во время прохождения самой первой судовой практики. Мы ловили селедку в Атлантике на рыболовецком траулере СРТ, и бритье там было большой проблемой: суденышко маленькое, тесное.
Потом бороду сбрил — и снова отрастил... Со временем она стала неотъемлемым элементом моего имиджа. Не то что лень бриться — просто уже привык за долгое время к наличию бороды. Она была у меня и побольше, и поменьше, я ее регулярно подправляю... Когда баллотировался в депутаты Госдумы по Ненецкому автономному округу, понял, что борода мне очень помогает в избирательной кампании: именно по ней в первую очередь меня узнают местные жители.
Правда, был момент, когда моя впечатляющая растительность на лице оказалась под запретом. В 1965-м за проявленные организаторские способности и активное участие в общественной жизни вашего покорного слугу — тогда молодого специалиста-океанолога полярной обсерватории в Тикси — избрали 1-м секретарем одного из якутских райкомов комсомола. Но вышестоящие товарищи совершенно упустили из виду, что я не член КПСС. Беспартийный секретарь райкома — это вообще беспрецедентный случай, а тут еще вдобавок нарушитель традиций бородищей щеголяет! В итоге 1-й секретарь обкома комсомола вызвал к себе и сформулировал первоочередные мои задачи: как можно скорее сбрить бороду и вступить в партию. Пришлось выполнять и то и другое. Хотя позже я опять забородател: тому способствовало участие в экспедициях.
У полярников существует строгое табу на бритье во время экспедиций. Считается, что нарушение этого правила может привести к неприятным происшествиям. Мне пришлось в этом самому убедиться.
Будучи начальником дрейфующей станции «Северный полюс-19», которая действовала в 1969–1970 гг., однажды взял и избавился от бороды, усов и даже волос на голове — сбрил, чтобы потом гуще росли. Последовавшие за этим события можно расценить как наказание нарушителю неписаных экспедиционных законов.
«СП-19» была экспериментальной станцией — комсомольско-молодежной. Старшие товарищи, опытные полярники, конечно, о нас проявляли максимальную заботу. Выбрали для размещения «19-й» вроде бы сверхнадежное ледяное полотно. И что же вы думаете? Однажды наш могучий ледяной остров раскололся!
Это случилось как раз вскоре после моей «расправы над волосами» — в ночь с 4 на 5 января 1970-го. Раздался грохот, по льду пошли трещины, они «поймали» один из домиков, он стал проваливаться в пучину. Находившиеся там пятеро ребят едва успели выскочить. Далее мощный ледяной вал двинулся к радиорубке и чуть не лишил нас связи с внешним миром. Мы начали оттаскивать палатку с запасным оборудованием на нетронутое еще разломами место.
В итоге все остались живы, и даже обошлось без принятия морских ванн. Лишь щенок Жох, всеобщий любимец, свалился-таки в образовавшееся разводье, но мы его подцепили веревкой с петлей на конце и вытащили...
Огромная льдина, давшая приют станции, была разрушена, и члены экспедиции с уцелевшим хозяйством остались на небольшом ее обломке размером 300х500 метров. Мы с понятным волнением наблюдали, как многие отколовшиеся куски нашей льдины теряли остойчивость и переворачивались. При этом оказалось, что все они с исподней стороны на значительную часть своей толщины были пронизаны вкраплениями донного ила. Именно благодаря такой неоднородной структуре (а сверху ее обнаружить невозможно) суперльдина так легко разрушилась. Пришлось перебираться на новое место жительства.
— Это самый экстремальный случай в вашей полярной практике?
— Были и другие. На протяжении долгого времени мы проводили так называемую прыгающую экспедицию: садились на самолете в разных местах «панциря», покрывающего Ледовитый океан, чтобы промерить с помощью опускаемых в воду приборов глубину и таким образом составить карту рельефа дна. Сотни таких посадок на лед были... Вот результат этой работы перед вами, висит на стене кабинета: карта глубин Северного Ледовитого океана. Я руководил проектом, часть данных получена при моем непосредственном участии. Но работа на одной из таких импровизированных измерительных станций едва не закончилась трагически.
Мы в очередной раз отправились проводить измерения на самолете Ли-2. Оказалось, что номер этой машины «нехороший» — 04243, сумма цифр дает число 13. Я в глубине души почувствовал: что-то будет на сей раз не так. Даже запретил ребятам своим фотографироваться у самолета, но... Отвести беду не получилось.
Сели на очередной точке — за 80-й параллелью. Находились там, проводя замеры, несколько часов: лед толстый, глубина большая, чтобы пробурить лунку и опустить измерительную аппаратуру, нужно изрядно потрудиться. Наконец все работы выполнили, пришла пора улетать.
Я заранее попросил пилота накатать лыжами самолета взлетную полосу, пока мы занимаемся своими замерами. Но длина ее получилась недостаточно большой. Один раз попытались подняться в воздух, другой... На третьей попытке наш Ли-2 все-таки оторвался ото льда, но, не успев набрать высоту, зацепился шасси за верхушки торосов, потом ударился об один из них, самый высокий, крылом, рухнул на лед и загорелся.
На борту было 10 человек, и все побились, порезались осколками стекла от приборов, иллюминаторов. Но успели выскочить из самолета, даже вытащили часть багажа, в том числе ящик с продуктами... Пробовали тушить пожар, но почти сразу стало ясно, что крылатую машину уже не спасти. Кое-как оборудовали ледовый «лагерь Чилингарова». Связи с Большой землей нет: рация погибла при аварии, однако там знают наши последние координаты, значит, должны выслать помощь...
В общей сложности пришлось пожить «робинзонами» около суток. Тревожно было, окружающие льдины все время потрескивали, в любую минуту могло начаться очередное сжатие, которое разрушило бы нашу площадку... Через день до нас добрался на самолете командир нижнеколымского авиационного отряда Лев Вепрев. Вместе с его экипажем мы стали готовить более длинную взлетную полосу, поскольку предстояло подняться с льдины машине с большим количеством людей на борту. Проделанная работа дала результат: взлетели благополучно. Добрались до Земли Франца-Иосифа и сели там у пограничников на Нагурской. Хозяева приняли нас очень гостеприимно. Ну и выпили мы, естественно, — за то, что остались живы. Об этом случае мало кто знал, а я с той поры всегда крещусь перед тем, как сесть в самолет.
Лас-Вегас нам поможет!
— Вас можно назвать авантюристом?
— Характер у меня, безусловно, авантюрный. И многие из предпринятых экспедиций тоже кто-то захочет, наверное, назвать авантюрами. Хотя и стараешься заранее просчитать, проверить, но далеко не всегда реально все предусмотреть.
Вот случай, относящийся к началу нулевых. Мы организовали тогда в Антарктиде перелет к Южному полюсу на самолете Ан-3. Это наш знаменитый «кукурузник» Ан-2, только модернизированный. До той поры еще никому в мире не удавалось достичь южной макушки планеты на одномоторном самолете.
«Антонов» доставили на шестой континент в полуразобранном виде, погрузив в отсек огромного транспортного Ил-76. Этот «грузовик» через Южную Америку долетел до Антарктиды, сел на леднике неподалеку от одной из российских станций. Мы собрали Ан-3, подготовили к необычному рейсу и благополучно преодолели на нем 1100 километров до Южного полюса.
Американцы, работающие на расположенной там своей постоянной станции, были весьма удивлены: как это русские умудрились добраться сюда на такой «стрекозе»?! Мы с ними очень мило пообщались, я позвонил с самой южной точки Земли в Москву — доложил президенту об успешно выполненном перелете, после чего собрались в обратный путь. Пытаемся запустить движок Ан-3, а он — ни в какую! Дело в том, что, согласно правилам техники безопасности, самолет можно заправлять топливом только при выключенном двигателе. А пока мы заполняли баки, мотор успел остыть. Экипаж у нас был с фирмы Антонова, очень опытные ребята, летчики-испытатели... Но им никак не удавалось оживить двигатель: на полюсе стоял изрядный мороз, да и высота более 4000 метров! Бились часов 5 или 6, но результатом стало лишь то, что в конце концов просто сожгли мотор!
Куда деваться, оставшись безлошадными аж на самой южной верхушке Земли? До базы, где нас ждет Ил-76, уж точно не доберемся!
Выручили американцы. Вроде бы проявили понимание, приютили у себя, потом попутными бортами переправили с полюса на свою прибрежную антарктическую станцию. Оттуда уже кораблем — тоже попутным — довезли до Новой Зеландии (именно через эту островную страну они проложили свои рейсы в Антарктиду).
Нас 9 человек было. Валюты ни у кого нет, и только у двоих оказались при себе загранпаспорта: мы же планировали возвращаться обратно в Россию с ледника на Ил-76, а на Южном полюсе — какие могут быть пограничные кордоны?.. Вдобавок все одеты в «броневую» одежду, рассчитанную на суровые антарктические холода, а тут, на этих островах, пальмы, лианы... В общем, оказались мы в Новой Зеландии какими-то бродягами-нелегалами!
Подключилось посольство РФ. Оформили необходимые документы, купили нам спортивные костюмы. А главное — связались с российским авиаперевозчиком, благодаря помощи которого мы и долетели в итоге до Москвы, проделав кружным путем длиннющее путешествие из Антарктиды.
Вроде бы хеппи-энд. Но вслед за тем пришла весточка из США: американцы выставили нам за наше спасение счет на 30 тысяч долларов! И напрасно я пытался доказывать, что мы не занимали штатных мест в салонах их самолетов и каютах кораблей — ютились на свободных пятачках попутных рейсов, ночевали на палубе... В американских газетах началась настоящая разоблачительная кампания: мол, известный российский политик Чилингаров (а я занимал тогда пост вице-спикера Госдумы) — авантюрист, воспользовался доверчивостью и отзывчивостью американских полярников, вдобавок бросил свой сломавшийся самолет и загрязняет тем самым Антарктиду...
Ситуацию спас удивительный случай. Впервые о нем рассказываю.
Вскоре начались Зимние олимпийские игры, проходившие в американском Солт-Лейк-Сити. Меня включили в состав российской делегации, отправившейся на Олимпиаду. Во время пребывания в Америке для нас организовали экскурсию в Лас-Вегас. И я, посетив один из залов игровых автоматов, выиграл 40 000 долларов!
Свидетелем этого стал Михаил Викторович Шмаков — председатель Федерации профсоюзов России. Сперва он попробовал было сыграть на этом автомате — и впустую. А я подошел вслед за ним и выиграл очень крупную сумму! Из этих-то шальных денег и заплатил по антарктическому счету, выставленному американцами, раз уж они такие меркантильные.
— А «кукурузник» так и остался на Южном полюсе?
— Я потом три года не мог заснуть спокойно — все думал, как вытащить оттуда Ан-3. Наконец, это удалось сделать благодаря помощи главы крупной газовой компании. Он выделил самолет, мы погрузили туда новый мотор для «Антонова» и полетели в Антарктиду. Добрались до Южного полюса, смотрим: наш Ан американцы оттащили на задворки полярной станции. Там он и простоял все время на морозе, достигающем иногда семидесяти градусов. Но ничего непоправимого не случилось. Мы поменяли двигатель, благополучно запустили его и отправились на Ан-3 за 1000 километров — на прибрежную станцию, где загрузили «кукурузник» в Ил-76 и переправили в Россию.
* * *
Постсоветская часть биографии известного ученого-океанографа Артура Чилингарова была отмечена пребыванием его на заметных позициях в государственной иерархии РФ. Энтузиаст-полярник в общей сложности на протяжении более чем четверти века, вплоть до своих последних дней, являлся депутатом Госдумы и даже занимал пост ее вице-спикера, четыре года он проработал в Совете Федерации. При этом и будучи думцем, и будучи сенатором, ученый-полярник не оставлял без внимания столь любимые им края вечных льдов. На протяжении довольно длительного времени Чилингаров занимал пост спецпредставителя Президента РФ по международному сотрудничеству в Арктике и Антарктике. Летом 2007-го Артур Николаевич участвовал в уникальной экспедиции: вместе с еще несколькими исследователями он на глубоководном аппарате «Мир» опустился на дно Ледовитого океана в районе Северного полюса.
источник