Эстетика ненависти. Как и почему в послевоенном СССР появились пронацистские группировки

Зачем советские школьники подражали ультраправым оппонентам генерала де Голля? Почему в СССР искали «нацистов» среди поклонников Kiss, AC/DC и Depeche Mode? Рассказывает Андрей Вдовенко.

Словосочетание «советский нацист» по сей день звучит дико, но, как это ни удивительно, в стране, победившей нацизм, уже спустя десяток с лишним лет после окончания Великой Отечественной войны появились группы, симпатизировавшие Гитлеру. Они были немногочисленны, маргинальны и экстравагантны — но они были. Андрей Вдовенко — о том, как советские фильмы про разведчиков формировали притягательную эстетику нацизма, которая из-за окружающей действительности становилась способом выразить контркультурный или политический протест.

Притягательная эстетика зла

Пронацистские группы существовали в Советском Союзе подпольно, и это неудивительно. В обществе, где почти в каждой семье кто-то погиб в годы войны с гитлеровцами, ненависть к фашизму (так в СССР по традиции называли и идеологию Муссолини, и национал-социализм) была чем-то естественным, само собой разумеющимся. Тем не менее некоторые сохранившиеся сведения показывают, что отклонения от этой нормы существовали.

Первые сведения о нацистских, то есть не националистических, а именно приверженных гитлеризму, группах в СССР появились во второй половине 1950-х годов. В них состояли люди разного возраста и социального положения. Всего до конца 1980-х советская власть объявляла об обнаружении нескольких десятков таких объединений.

Условно советских нацистов можно разделить на две группы: те, кто испытывал интерес к нацизму, к его внешней стороне, и те, кто отчасти или целиком разделял его идеи. Деление это, впрочем, весьма условно. Например, как правило, ни те ни другие толком не разбирались в идеях Гитлера, а судить о серьезности увлечения ими мы можем, по сути, лишь по реакции советской правоохранительной системы на каждую из групп.

В первое, условно «эстетическое», направление — самое многочисленное — в основном входили школьники и молодежь. Их привлекал стиль нацизма: форма, парады, культ подтянутого тела, неоклассика в архитектуре. На такое увлечение советские власти смотрели снисходительно, считая его относительно безобидным. Как правило, с представителями таких групп проводили профилактические беседы в райкомах или обкомах партии либо в КГБ. Этим всё и ограничивалось.

Так, в 1957 году было возбуждено и потом закрыто уголовное дело против группы киевских школьников во главе с Ю.П. Юрченко 1939 года рождения. Поначалу ребята просто играли в фашистов, но в конце концов создали собственную организацию с названием ни много ни мало «СС Викинг».

«Викинговцы» считали Гитлера гением, но при этом намеревались построить национальный коммунизм в СССР и насильно насадить социализм во всём остальном мире. Расследование пришло к выводу, что дальше игры «викинговцы» не зашли, поэтому дело в отношении них было прекращено.

Три года спустя похожая группа девятиклассников из двух школ была раскрыта в Баку. В основном в ней состояли армяне и азербайджанцы, некоторые из которых происходили из семей высшей местной номенклатуры. Ребята изучали биографию Гитлера, собирали нацистские фотографии и сами сшили флаг со свастикой. 9 мая они пришли в школы с нацистскими повязками. Правда, повязать они их решились только под пиджаки. На совместных встречах участники группы обсуждали «преимущества» нацизма и «выдающиеся идеи» его лидеров, а также причины «случайного» поражения Германии.

В 1970–1980-х годах такие группы стали появляться чаще. Свою роль в этом, как ни странно, возможно, сыграл советский кинематограф. Особенно сериалы «Щит и меч» и «17 мгновений весны». Нацисты в них хоть и выступали врагами, но при этом были показаны как реальные люди, притом умные, опасные и в чем-то, например в образе жизни или стиле одежды, даже притягательные.

Одним из последних эстетствующих пронацистов советских времен, по мнению историка и журналиста Семена Чарного, стал арестованный в 1985 году краснодарский неформал С.Л. Щербаев. Он слушал тяжелый рок и считал «фашизм враждебным союзом свободных» в противоположность «дружному союзу рабов», то есть советскому строю.

Антисемиты, антикоммунисты и язычники

Вторую группу советских нацистов составляли уже политические сторонники нацизма. Их интересовал не стиль, а непосредственно идеи гитлеризма. Впрочем, разбирались в национал-социализме «идейные» редко лучше эстетствующих школьников. Чаще всего они заимствовали у Гитлера то, что совпадало с их собственными воззрениями, в первую очередь антисемитизм и антикоммунизм.

В группу «идейных» в основном входили уже взрослые люди, члены диссидентских националистических движений. Как правило, их сажали, хотя для несовершеннолетних могли сделать исключение, а судьба некоторых таких пронацистов неизвестна.

Одним из первых «идейных» стал бывший член группы «Народно-демократическая партия России» Вячеслав Соленев. Он в 1957 году написал «Программу Русской национальной партии», в которой призывал уничтожать евреев.

Примерно тогда же в Москве будущий лидер неоязыческого родноверского движения «Стрелы Ярилы» и автор экстремистских брошюр Алексей Добровольский создал «Русскую национал-социалистическую партию». Ее члены были сторонниками набиравшей тогда популярность конспирологической теории. Они считали, что в миллионах жертв Второй мировой войны, в том числе и среди их родственников, виноват не Гитлер, а тот, кому это якобы было выгодно, — США или «мировое еврейство».

Сам Добровольский, которому на тот момент было около 20 лет, считал фюрера «большим либералом» и выступал за полное уничтожение евреев по образцу этого самого «либерала». В 1958–1961 годах он отсидел свой первый срок в Мордовии, что не помешало ему сильнее углубиться в нацизм.

Так, в лагере Добровольский общался с русскими коллаборационистами, воевавшими на стороне Германии, и даже умудрился сфотографироваться в полной форме СС.

Еще одна группа из трех молодых людей 17–19 лет была раскрыта в Воронеже в 1963 году. Они называли себя «оасовцами-национал-социалистами». Название отсылало к OAS (Organisation armée secrète, «Секретная вооруженная организация») — ультраправой группировке противников генерала де Голля во Франции. «Оасовцы» отмечали день рождения Гитлера, носили нацистские ордена. Их они находили на полях сражений недавно отгремевшей войны, фронт которой пролегал прямо через город. Там же воронежские нацисты запасались и оружием — при обыске у них был обнаружен обрез, сделанный из автомата. Собирались они пустить его в ход или нет, неизвестно, как неизвестна и дальнейшая судьба самих «оасовцев».

В 1967 году создали свой нацистский кружок и трое школьников из Тбилиси (армянин, грузин и русский). Они провозгласили себя «Нелегальной организацией фашистов», собираясь бороться за независимость Грузии от советской оккупации. Но сделать успели немного: создали тайник, украли печатную машинку да разбросали по городу три десятка листовок. Дело грузинской «Нелегальной организации фашистов» закрыли «в связи с молодостью и раскаянием» участников.

Впоследствии было еще несколько уголовных дел, связанных с пронацистской деятельностью. Например, в 1970 году в Николаевске-на-Амуре (Хабаровский край) некий рабочий Лентарев развешивал листовки, в которых восхвалял Гитлера и заканчивал послания нацистским приветствием. А в 1981 году Алексей Веденкин создал в Подмосковье «Новую рабочую националистическую партию России».

Китч и протест радикальнее некуда

Для советских людей нацизм или фашизм были антиподом Советского Союза, коммунистического строя, социалистического образа жизни и мысли. И именно это привлекало к нему сторонников в СССР.

Например, для молодых людей нацизм стал способом показать свою контркультурность, антимейнстримность.

Если молодой человек хотел противопоставить себя окружающей действительности, пионерским галстукам и комсомольским песням, он мог стать неформалом, а мог довести протест до предела, найдя идеал в анти-СССР — нацистской Германии. В этом смысле нацистские символы и стилистика были таким запретным плодом, а их использование — способом не только самовыразиться, но и пощекотать себе нервы, как в случае с тем же Брауном.

Свою роль играли также информационная изоляция и пропаганда в СССР. Последняя, например, ставила чуть ли не всех противников Советского Союза — от Тито до Эйзенхауэра — в один ряд с Гитлером. В такой картине мира фюрер выглядел для некоторых людей с антисоветскими убеждениями незаслуженно оболганным борцом с коммунизмом, одним из идейных единомышленников. Например, арестованные милицией советские диссиденты могли выкрикивать: «Да здравствует Гитлер! Да здравствует фашизм! Да здравствует Америка!» или «Да здравствует Эйзенхауэр, да здравствует Гитлер!».

Идеология же нацизма представала такой альтернативой советскому строю. Так, в 1957 году, обсуждая ввод советских войск в Венгрию, каменщик Б.С. Блинов из Москвы заявлял, что первым бы вступил в советско-фашистскую партию, чтобы «бить коммунистов».

Конечно, сказывалось и то, что многие участники пронацистских движений плохо понимали сущность национал-социализма. Особенно расовой теории и концепции арийского (немецкого) превосходства, в рамках которых ни славянам, ни армянам, ни азербайджанцам, ни грузинам не было места. Доходило до трагикомичного. Например, кочегар из подмосковного Бабушкина, арестованный в 1959 году, называл Гитлера умным человеком, который хотел освободить русский народ от рабства. Сожалел о том, что Германии не удалось завоевать СССР, и инженер Горохов, еврей по национальности.

Также некоторые группы, в первую очередь прибалтийские, рассматривали нацизм как средство национальной борьбы. Их представители считали, что с победой Третьего рейха их республики могли получить независимость, сочувствовали осужденным коллаборационистам. Примерно того же мнения были некоторые советские немцы и русские, воевавшие на стороне Германии и оставшиеся на территории СССР.

К нацистским идеям обращались и некоторые советские заключенные. Например, в 1973 году В.М. Краснов отправил «Тезисы нацистской партии» в московское посольство ФРГ. А в следующем году Ю.Е. Бакунин создал «Программу национал-социалистической партии». Однако неизвестно, реально ли эти люди были последователями нацизма или просто пытались добиться перевода из обычных зеков в «политические».

Моральная паника, мнимый и реальный неонацизм позднего СССР

Если в 1950–1970-е годы советские нацисты скрывались в подполье, то в начале 1980-х состоялись как минимум две публичные неонацистские акции в Москве.

Первую организовал семнадцатилетний школьник Виктор Якушев, один из будущих руководителей экстремистской организации «Русское национальное единство», с компанией из 10–12 одноклассников. Вырядившись в сапоги и черные рубашки, они встали возле московской синагоги. Сам Якушев заявлял, что он и его друзья пришли к синагоге из «интереса к русскому еврейству» и просто смотрели. Но контекст говорил скорее в пользу того, что они устроили своеобразный пикет.

Впрочем, акция Якушева осталась практически незамеченной. Гораздо больше внимания привлекли демонстрации неонацистов на Пушкинской площади в 1979, 1981 и 1982 годах, особенно последняя. 20 апреля, в день рождения Гитлера, там собралась группа из 10–15 короткостриженых старшеклассников в черных рубашках со свастиками на рукавах. Они практически сразу ввязались в драку, после чего часть из них арестовала милиция.

Об акции было известно заранее: в школах учителя убеждали подопечных не ходить на Пушкинскую 20-го. Но в итоге всё вышло с точностью до наоборот: смотреть или бить «нациков» — это сленговое прозвище закрепилось за ультраправыми как раз к 1980-м — собралась большая толпа. И хотя сама демонстрация вышла далеко не грандиозной, рассказы о ней тут же подхватили столичная интеллигенция, эмигрантские и западные СМИ.

Всплыла забытая история пикета Якушева. Тот хвалился, что хоть на площади и не был, но все присутствовавшие были его последователями. В эмигрантской прессе посыпались сообщения, основанные на никем не подтвержденной информации: якобы в Можайске прошел суд над 18 нацистами, в Кургане около сотни старшеклассников с лозунгом «Фашизм спасет Россию» вышли на митинг, а нацистские акции состоялись также в Южно-Уральске, Свердловске, Ленинграде и других городах.

Это привело к волне слухов и настоящей моральной панике, стремительно распространялись страшилки и небылицы. Пошла молва, что в СССР, оказывается, не только есть фашисты, но они еще и создали мощное движение!

Так или иначе, паника была посеяна. Нацистов стали искать везде подряд как власти, так и общество. Началось ужесточение контроля над молодежными организациями. Так, в 1984 году запретили секции карате. По комсомольской линии стали распространять списки идейно вредных музыкальных групп. В него, например, как фашиствующие попали Kiss и AC/DC: обе — за характерное написание логотипов.

Самих советских «фашистов» вычисляли по очень странным признакам: выбритым в подражание Depeche Mode вискам, кожаным пальто и косухам, узким галстукам, знаку «пацифик».

Под раздачу попадали субкультуры, никак с ультраправой идеологией не связанные.

Один из самых ярких примеров — судебное разбирательство по поводу Константина Кинчева из «Алисы». При этом в СМИ, теперь уже официальных, продолжали подогревать страхи. Доходило до смешного: за сборище неонацистов могли принять слет бардовской песни.

В народе не раз еще прокатывалась молва, что на очередное 20 апреля поклонники Гитлера снова соберутся на Пушкинской площади или в других городах, но этого не происходило. Оказалось, «нациков» искали не там. Уже 20 апреля 1987 года в условиях гласности российские ультраправые безбоязненно вышли на свет: две колонны в черных рубашках и со свастиками на рукавах прошли маршем по Невскому проспекту в Ленинграде.

К тому времени преследование пронацистски настроенных людей практически прекратилось. Так, в 1988 году было прекращено дело С. Жолдина, собиравшегося учредить Эстонскую национал-фашистскую партию. Причина — «в связи с изменившейся обстановкой».