Кто на стройке главный? Взаимоотношения архитектора и строителя — под пристальным взглядом профессионала

Во второе воскресенье августа традиционно отмечается День строителя. Этот, казалось бы, сугубо профессиональный праздник давно уже стал всенародным: мы все ежедневно пользуемся плодами труда строителей. Однако любая такая работа начинается задолго до того, как на площадку выходят специалисты. Первыми авторами будущих проектов являются архитекторы, создающие визуальные образы отдельных зданий, жилых кварталов, городских магистралей, объектов транспортной инфраструктуры.

Кто же главный в этом процессе: строитель или архитектор? Об этом «Стройгазета» поговорила с народным архитектором РФ, президентом Союза архитекторов России и Союза московских архитекторов Николаем ШУМАКОВЫМ.

Николай Иванович, архитекторы и строители — равноценные и равноправные участники процесса, работающие на общий результат. Поэтому невозможно назначить кого-то «главным» в этом дуэте. Но вполне логично в канун Дня строителя поговорить о том, как взаимодействуют обе стороны. Ваше мнение?

Однозначно ответить на этот вопрос сложно. Все зависит от конкретных обстоятельств и сценариев развития событий. Невозможно предсказать, что принесет успех или причинит наименьший вред: сильный архитектор в паре со слабым строителем или слабый архитектор, взаимодействующий с сильным строителем. Любые рассуждения на эту тему грешат огромным количеством условностей, поэтому каких-то общих правил по организации взаимодействия этих составляющих не существует. Никто и никогда не возьмется их прописывать, потому что жизнь на строительной площадке гораздо интереснее и сложнее наших представлений о ней. Но мы вполне можем порассуждать на эту тему. Ну, например, строитель выполняет определенный фронт работ, соответственно, над ним стоит заказчик, его контролируют различные органы и структуры. Чем сложнее и крупнее заказ, тем выше ответственность за соблюдение выделенного бюджета и оговоренных сроков. Любые изменения чреваты серьезными последствиями. Но мы прекрасно понимаем, что даже в утвержденный архитектурный проект в ходе работы могут вноситься коррективы. Что делает грамотный строитель? Он подбирает себе в пару такого же грамотного и знающего свое дело архитектора, способного при необходимости творчески трансформировать любой проект, любую концепцию, приведя в тот формат, который удовлетворяет всем требованиям заказчика и одновременно выгоден строителю. О таком взаимодействии можно только мечтать, потому что конечная цель всегда одна — безупречно выполненный по качеству объект, введенный в действие в положенные сроки без каких бы то ни было нарушений. Однако в последние годы все чаще мы наблюдаем ситуацию, когда для архитектора строитель является не только работодателем, но и единоличным заказчиком проекта, диктуя свои условия и определяя параметры конечной цели проекта. В этом случае архитектура, как правило, из вида искусства перерождается в некий придаток общей рабочей схемы.

Порой мы сталкиваемся и с другой версией взаимодействия, когда заказчиком выступает частный архитектор или бюро. Тогда уже строитель оказывается наемной рабочей силой и по определению должен выполнять все указания архитектора. И хорошо, если архитектор — толковый, вменяемый и талантливый специалист, для которого тандем со строителем является гарантией успешной реализации его же собственного проекта. И уже вместе они решают те самые задачи, которые поставил архитектор перед собой и перед строителем. Но это я рисую такую благостную картину взаимопонимания и сотрудничества на высоком интеллектуальном уровне. А когда «горят» сроки, или на ходу меняются условия эксплуатации объекта, или возникает пресловутый форс-мажор? Это уже абсолютно иная ситуация, в которой совершенно неважно, кто заказчик, кто исполнитель: речь может идти только о профессионализме обеих сторон, о конструктивном взаимодействии, что и будет являться гарантией исполнения заказа. Но опять же, хороший или плохой архитектор, сильный или слабый строитель — это все индивидуально, и от проекта к проекту нет четко прописанной линии поведения, которая оградит от всех ошибок и однозначно приведет к успеху.

Нужно ли специально учить этому взаимодействию?

Конечно, этому должны учить и в строительных вузах, где есть направления архитектуры, и в архитектурных, которых, к сожалению, не так много в нашей стране. Чисто профильным вузом в России остается только МАРХИ. Предвосхищая возможный вопрос, скажу: это не хорошо и не плохо. Это данность, которую следует преодолеть хотя бы потому, что за последние почти четверть века нового тысячелетия полностью изменилось отношение к задачам территориального развития страны. Многие вопросы предстоит решать именно молодым специалистам и именно там, где архитекторы должны проходить академическое обучение, плотно «привязанное» к менталитету и геополитическим проблемам того или иного региона.

Несколько лет назад Союз московских архитекторов и МАРХИ организовали кафедру комплексной профессиональной подготовки, которую я возглавляю все эти годы. Один из основных предметов разработанной на кафедре программы — взаимодействие с инженерами, технологами, строителями, заказчиками, представителями производственных компаний, поставщиками изделий. Мы учим студентов, как в будущем им предстоит выстраивать нормальное рабочее взаимодействие со всеми участниками процесса, каким образом, не поступаясь своими принципами, добиваться необходимого результата.

Недавно делегация Союза архитекторов посетила Китай. Какие вопросы там решались?

Это был первый официальный визит российских архитекторов в КНР после почти тридцатилетнего перерыва. Мы представляли российскую сторону на подведении итогов Открытого китайско-российского студенческого конкурса по градостроительному и архитектурному проектированию «Будущее наступает». Конкурс проводился в соответствии с договоренностями, достигнутыми в ноябре 2023 года на встрече представителей Союза архитекторов России с руководством Архитектурного общества Китая в Пекине. Кроме этого, мы привезли в Китай большую выставку под названием «Архитектура России». В экспозицию вошли работы победителей и призеров наших крупных фестивалей последних лет. Прежде всего, это «Зодчество», «Золотое сечение», «Дерево в архитектуре», «Стекло в архитектуре». Выставка получилась шикарная. Мы заранее передали материалы китайской стороне, коллеги подготовили на месте всю экспозицию, включая тексты со сложнейшей архитектурной терминологией, которые были переведены на китайский язык.

За время визита мы дали три мастер-класса, отсмотрели все конкурсные работы, приняли участие в работе жюри российско-китайского конкурса.

В Пекине делегация Союза архитекторов посетила ведущий столичный институт по проектированию — аналог нашего «Моспроекта». Посмотрели работы коллег, пообщались с директором института, вместе с ним отправились на один из только что введенных в эксплуатацию объектов — Центр искусств на окраине Пекина. В Харбине нам показали новый оперный театр, построенный по проекту китайского зодчего.

Поездка была очень насыщенной и стала настоящим прорывом в нашем сотрудничестве. За последние 20 лет я несколько раз бывал в Китае, поэтому могу составить реальную градостроительную картину. Вижу, что темпы развития архитектуры у них немыслимые по сравнению со всем миром. Не только в известных мегаполисах, но и там, где городов раньше не было, выросли новые здания с очень современными и достойными решениями. Вне всякого сомнения, школа китайского зодчества сегодня находится на подъеме, и это проекты высокого мирового класса.

Вернемся из Китая в Россию, точнее, в Москву. Недавно Москомархитектура приняла документ, поставивший архитектурное решение проекта на первое место, то есть выше ТЭП. Это правильно? Подходит ли такая схема только для Москвы, или она распространится и на другие города?

Я бы не стал упрощенно интерпретировать суть этого документа. Речь не идет о том, что постановление априори ставит архитектора выше строителя или девелопера. Меняется порядок согласования проектов, и это естественно для такого динамично растущего города, как Москва. И то, что технико-экономические параметры будущего объекта ставятся в прямую зависимость от детально проработанной архитектурной концепции, для меня как архитектора, конечно, означает новый этап в градостроительной политике столицы. Очень важно, что концепция станет не просто пояснительной запиской, каким-то дополнением, а неотъемлемой частью разрешительных документов. Конечно, сразу возникает много вопросов: как поведет себя заказчик, какие шаги предпримут девелоперы, что будет со сроками получения разрешений на строительство... Понятно, что заказчики бывают разные и взгляды на архитектуру у всех разные. Но постановление принято, и оно, как мне кажется, крайне своевременно и актуально, особенно для Москвы как крупнейшего мегаполиса. Посмотрим, как такой подход будет работать. Что же касается других городов, могу сказать одно: разумное с точки зрения архитектуры решение не повредит никакому городу, и любой опыт всегда работает на развитие.

А как строятся ваши взаимоотношения с Минстроем России? Вы с ними в контакте работаете?

У нас нормальные рабочие отношения, какие и должны быть у профессионального сообщества с отраслевыми ведомствами. Были периоды, когда приходилось преодолевать недопонимание и несогласованность в действиях. Но сейчас ситуация выровнялась, мы плотно и плодотворно работаем с Минстроем и всеми его подразделениями. Это касается поддержки и участия в архитектурных конкурсах, фестивалях, выставках. Как президент Союза архитекторов я вхожу в Общественный совет при Минстрое России, к участию в его повестке привлечены практически все профильные советы СА России. Это важно, так как в эти советы входят лучшие отечественные специалисты, эксперты высочайшего класса. Кроме того, сравнительно недавно в Минстрое появился пул общественных советников министра, куда также входит президент СА России. То есть многие вопросы, касающиеся деятельности Союза архитекторов, можно напрямую решать с нашим министром Иреком Файзуллиным. Это важное свидетельство того, что Минстрой настроен на плотное взаимодействие, а мы, в свою очередь, всегда откликаемся на просьбы и пожелания министерства. Думаю, это даст результат, который нам всем нужен, — большую архитектуру.

Как продвигается разработка закона об архитектуре?

Лет десять назад была написана редакция закона, которая удовлетворила всех архитекторов. Мы ее согласовали и передали в Минстрой. Однако так получилось, что часть позиций, прописанных в законопроекте, включили в Градкодекс, и вопрос принятия закона об архитектуре на время потерял остроту. Есть много положений, которые нельзя включить в Градкодекс, следовательно, закон остается актуальным и необходимым документом. Это понимают все, в какой-то степени работа комиссий ОС Минстроя России нацелена на регулирование и правовых вопросов внутри отрасли. Значит, и эти задачи будем решать в контакте и сотрудничестве с Минстроем и другими профильными ведомствами.

Что бы вы хотели пожелать коллегам-строителям в день их профессионального праздника?

Я бы немного скорректировал вопрос. День строителя — это наш общий праздник, и мне он очень близок по духу, поскольку моя ежедневная работа тесно связана со строителями, среди которых много друзей и единомышленников. Поэтому пожелать могу только самого доброго: интересной работы, верных друзей и партнеров, новых идей и проектов. А также хочу пожелать всем нам, чтобы в России появился еще один официальный государственный праздник — День архитектора. Ежегодно во всех странах планеты отмечается Всемирный день архитектуры, нашей профессии, которую мы очень любим и которой отдаем свои силы, время, знания, опыт. Но нам очень не хватает «своего» внутреннего, российского праздника — Дня архитектора. Мы начали разговор с выяснения, кто главный на стройке? Так вот, главные все: кто любит свою профессию, кто честен с коллегами и партнерами, для кого город — такой же друг и соратник, как строитель для архитектора. Уверен, еще один праздник нам не помешает, а только укрепит наши связи со строителями. Мы будем праздновать вместе и День строителя, и День архитектора. С этим предложением мы обратились в Минстрой. Пока решение не принято, но в нашей просьбе нам не отказали. Значит, есть надежда. А где надежда — там жизнь.