Александр Панкратов-Чёрный рассказал, что всегда был честен с женщинами

Он давно уже относится к числу безусловных легенд. И, что особенно приятно, нижегородских в том числе. Александр Панкратов-Чёрный – один из звёздных выпускников нашего театрального училища, прославивших его на всю страну. О дружбе со знаменитыми коллегами, умении прощать предательство и быть честным с женщинами мы и поговорили с приехавшим на литературный фестиваль им. Горького прославленным актёром. Мы из джаза – Ваше знакомстве с другим легендарным выпускником нашей театралки Евгением Евстигнеевым, с которым вы позже много снимались, началось с ваших слёз…

– Я на первый курс тогда поступил, а он приехал в Нижний Новгород из Москвы маму навестить. И была его встреча со студентами.

А тогда модно было в подражание «Битлз» носить длинные волосы. И я тоже отрастил космы, сижу в первом ряду. Виталий Саныч увидел меня и выгнал из зала. Я плакал прямо, обидно было. И я всю встречу Евгения Александровича, приоткрыв дверь, через щёлочку прослушал.

Потом я к нему подошёл, говорю: «Простите, Христа ради. Я сегодня же подстригусь». Он расхохотался и говорит: «Виталий Александрович просто контраста не любит. Ты в первом ряду сидишь с длиннющими волосами, а я на сцене стою лысый, как бильярдный шар!»

– А с Высоцким вы как познакомились?

– Помню, пришёл на Таганку, получил от ворот поворот. Стою у служебного входа, топчусь. И смотрю, Коля Бурляев стоит с какой-то девушкой – хрупкая такая, стройненькая, маленькая. Потом выяснилось, что это была ни много ни мало Ирочка Роднина.

А Коля тогда был уже известным. Я его узнал, подошёл, попросил помочь попасть на спектакль. А он говорит: «Да сам стою, вот не знаю, Высота поможет или нет». Оказалось, это он о Высоцком.

И выбегает Володя: «Колька, давай быстро! Пацан, а ты чего топчешься? Давай!» Он подумал, что я в одной компании с Колей.

После спектакля я подумал: надо поблагодарить. Нашёл гримёрку Высоцкого, захожу, там выпивают. Боря Хмельницкий, Володя Высоцкий, Валерка Золотухин, Ваня Бортников. Я, говорю, студент Горьковского театрального училища. А я очень гордился, что я студент Горьковского. Потому что было чем гордиться. У нас какие ученики были – Хитяева, Евстигнеев, Зимин!

Они говорят: о, коллега, давай за стол. Ну, выпили водочки. Засиделись допоздна, и Хмельницкий повёз меня к себе домой ночевать. Перед рассветом – А вы помните, в какой момент вы себя сами полноценной звездой ощутили?

– Я и сейчас себя звездой полноценной не ощущаю. Всю жизнь учусь. Как говорил Евстигнеев: «Мы всё время топчемся перед входом в рай». И я топчусь.

– Ваш режиссёрский дебют обернулся инфарктом в 27 лет. Что вас так подкосило?

– Тогда исполосовали картину «Взрослый сын», меня обвинили чёрт знает в чём. И я помню, у Леночки Кореневой на квартире сидели – я, Кончаловский Андрон. Какой-то праздник был. Леночка стол накрыла. И я потерял сознание. Потом оказалось, был микроинфаркт.

Ну, а сейчас вот последний инфаркт хватанул меня, но пить бросил, профессор запретил. Курить не могу бросить. А пить бросил. Держусь. В застолье, когда друзья приглашают, боюсь захлебнуться слюной. Ну, волю в кулак, глаза в кучку – и вперёд.

– А правда, что вас пробовали на роль Паратова?

– Рязанов сразу Никите предлагал. Но Никита в это время готовился к запуску «Очи чёрные», кажется. И кто-то Рязанову сказал – да вон Сашка Панкратов, ну прям копия Никиты. Мы действительно в молодости чем-то друг друга напоминали.

И Эльдар сделал фотопробы. Но я даже с бородой выглядел мальчишкой на фоне Фрейндлих, Петренко. Ещё, как Рязанов говорил, бесы в глазах, какие-то искры.

Конечно, тайно я очень-очень хотел, но, как говорится, рылом не вышел.

– А у вас были ещё какие-то роли, которые вы также хотели сыграть, но они не состоялись?

– Будённого. Володя Любомудров нашёл какую-то документальную фотографию, где Будённый – копия я. И вдова Семёна Михайловича тоже сказала: «Саша, вы вылитый Сеня. Вам бы шашку да гармонь – Семён Михайлович».

И я уже готовился к съёмкам. А в Госкино был такой зампредседателя Госкино по кинопроизводству Павленок. Мы с Высоцким его называли Подленок Борис Владимирович, очень многим вред принёс. И он сказал: если Панкратов-Чёрный сыграет Семёна Михайловича Будённого, молодёжь откажется служить в рядах Советской армии.

– В 90‑е годы ведь очень многие талантливые актёры сошли с круга, спились, а вот вам как удалось удержаться?

– Я много работал. В эти годы, чтобы как-то выживать – у государства не было денег на кино, – создавались кооперативные студии.

И вот Толя Эйрамджанов и Миша Кокшенов находили бизнесменов, которые, рискуя, вкладывались деньгами и создавали фильмы. И я в 90‑е годы снимался и снимался из картины в картину.

Первый кооперативный фильм был «За прекрасных дам». И нам с Сашкой Абдуловым хозяин фильма, как говорится, продюсер, Разумовский Андрей говорит: «Ребят, заплачу копейки за съёмки, но вы потом по 10 процентов от сборов получите». Ну и Сашка Абдулов говорит: «Санёк, всё нормально, казино наше». А мы с ним по казино ходили всё время.

И вот фильм пошёл в прокат, популярность невероятная, а денег нет и нет. И мы с Абдуловым поймали Разумовского, говорим: «Андрюша, где деньги?» А он говорит, что теперь не хозяин фильма. Оказывается, брату родному, подлец, права продал. Вот так нас кинули.

– А трудно было не спиться в это время?

– Да, господи, спиться, спиться… Я вот пил-пил, допился, запретили пить, сейчас не пью. Но не спился. Надо просто знать норму. Если ты ответственный человек, если отвечаешь за свою профессию, то ты знаешь, что вот столько выпил, а больше уже нельзя, будет перебор. Спиваются от безответственности.

Меня, помню, оболгали страшно. Сказали, что я пьяный выходил на сцену, опрокинул диван. Да этот диван четыре мужика еле-еле на сцену поставили!

Лишь бы облить грязью. Так же, как в самолёте, когда сказали, что Панкратов-Чёрный дебоширил.

Мы из Новокузнецка машинами в Барнаул приехали, чтобы лететь. Невыспавшиеся, усталые. И я сказал стюарду – дай рюмочку водочки и плед, и я спать. Я перепутал, официантом его назвал и голубчиком, а он голубенький оказался, и он оскорбился. Неадекватен, говорит, Панкратов, и меня высадили.

Я вышел из самолёта, потому что думал, из-за меня задержат рейс. Попросил прощения у пассажиров. А этому официанту сказал то, что думал.

И самое смешное – через неделю звонит этот стюард, просит прощения. Я говорю: «Не извиняю, пошёл ты!» И бросил трубку. За милых дам – У вас очень много друзей-известных актёров. Но считается, что актёры дружить не умеют – творческая ревность мешает…

– Нет, дружба есть. Я, например, всю жизнь дружил с Володей Варенцовым, моим однокурсником по театральному, народным артистом.

Предательство – вот что страшно. Вот это тяжело пережить. Это укорачивает жизнь.

– А вы можете простить предательство?

– А чего не прощать-то? Мелочиться-то зачем? Раз он тебя предал, значит, он дерьмо. А на дерьмо чего обижаться?

– Я помню, когда прочитала историю вашей любви с женой Юлией Монаховой, меня это потрясло, это же практически что-то из «Сибириады« или «Фёдора Абрамова». Влюбились, когда она ещё студенткой была, потом расстались, потом снова вместе, даже сын родился. И опять расставание и, наконец, долгожданное семейное счастье…

– Мы с Юлей студентами познакомились. Я уходил от неё много. Уходил, потому что терпеть не могу жить за счёт женщины. А я без работы сидел – по три, по пять лет мне не давали снимать фильмы, запрещали сценарии, которые я предлагал. Причём делали очень подло. Мне сценарий запрещают, говорят – антисоветчина и прочее. А через месяца полтора-два запускают с этим сценарием моего друга.

Но Юля меня ждала, спасибо ей, терпела. Сколько она терпела, это же с ума сойти!

– Вы же за это время несколько раз жениться успели?

– Я всё время женился. Перед женщинами я честен.

От Юли я часто уходил, часто возвращался. Но у меня-то было ощущение, что я никуда никогда не уходил, что она всегда была рядом. Просто так, как она, меня никто не понимал, и ни одна женщина не понимает по сей день.

Это очень важно, чтобы женщина рядом понимала. Причём не сочувствовала, а именно понимала.

Сочувствовать – это значит вставать рядом и занимать такое же твоё положение. А когда тебя человек понимает, то он тебе и совет может дать. Раз он тебя понимает, значит, он и мудрее тебя, и силы в нём есть, и поддержать может морально, нравственно. И не упрекнёт никогда.

Ранее на сайте Pravda-nn.ru рассказывалось, как нижегородский актёр Ефим Архипов изменил свою жизнь.