Иркутские истории. Удивить нас непросто
«Из газеты «Восточное обозрение от 03.09.1889: «Издающиеся в Японии на английском языке газеты приносили нам известия о тех лаврах, которые пожинали в нынешнее лето г-жа Кравцова-Красова, певица, и г-жа Витвицкая, пианистка, в империи восходящего солнца. Порадовавшись от души успеху обеих артисток на крайнем азиатском востоке перед публикою, состоявшею из желтолицых японцев и комми английских и американских торговых домов, мы с удивлением заметили, что граждане г. Иркутска продолжают оставаться холодными к дарованиям артисток. На концерте, данном ими 31 августа в зале Благородного собрания, громадное большинство стульев оставались пустыми». Ну, сейчас Иркутск намного благосклонней. Хотя иногда, пожалуй, и зря. «Иркутские истории», Валентина Рекунова.
Каков пассаж!
На 21 февраля 1891 года в музыкальной гостиной купчихи Поповой был заявлен концерт «кругосветной пианистки» Ольги Дюбуан. Выпускница Лейпцигской консерватории гастролировала по миру почти четверть века — и всюду находила превосходный приём и новых поклонников. Она и в Сибирь заезжала, но только летом и не так чтобы далеко; а нынешние пять тысяч вёрст, да по морозу, показались Ольге непомерно тяжёлыми.
Везли её в глубокой кошеве с крытым верхом. Внутри было много сена, а поверх него постелено одеяло и набросано много подушек. Поверх пальто предложили надеть баранью шубу, а на неё набросили козью доху. Мало того, ямщик, перед тем как тронуться в путь, укрыл Ольгу и попутчицу огромной медвежьей полостью. Чемоданы можно было сложить в специальный сундук для багажа, крепившийся к задней стенке кошевы, но опытная путешественница предпочла разместить их под сидением ямщика.
Леса по обе стороны тракта дремали, укрытые белыми одеялами до весны. А морозы хозяйничали на дорогах, по которым в эту пору почти прекратилось движение. На почтовых станциях было мало еды, а припасы, сделанные пианисткой в Москве, давно окаменели. К счастью, её попутчица везла целый мешок замороженных мучных ушек с мясной начинкой — их в Сибири называют пельменями и на каждой станции очень быстро готовят из них горячее, очень вкусное и сытное блюдо.
Ольга очень боялась простудиться в пути, но в Иркутск прибыла в полном здравии, как ни странно. Местное музыкальное общество предложило ей неплохой гонорар, а одна богатая дама, владелица большого особняка, предоставила зал. И певицу не пришлось нанимать: местная любительница была рада выступить с известной пианисткой. Что же до инструмента, то рояль у Поповых был замечательный, и со свежей почтой пришли новые ноты. Так с чего же начать? Пусть будет Дюбок. Дюбок от Дюбуан.
Публика наполнила зал до отказа, но приняла Ольгу неожиданно холодно. Особенно это бросалось в глаза на фоне благоговения перед местной вокалисткой Клоповой. «Она, и в самом деле, хороша, но как можно отдать предпочтение любительнице, если рядом настоящая музыкантша»? — недоумевала Ольга. А публика в ожидании экипажей сетовала:
— Что это было? Явно устаревшие имена, как будто Иркутску чуждо всё новое!
— Она, видно, решила, что, если композитор Дюбок родился в Москве, то уж одно это заставит нас проникнуться его музыкой! А псевдовозвышенные баллады Готшалка нам к чему? Если мы в провинции, это не значит, что наш вкус не воспитан. Слава Богу, ценим и Шумана, и Чайковского, и Рубинштейна, и Кюи, и композиторов новой французской школы.
— А вы заметили, как она исказила Бетховена? Да, вместо двух piano дала forte!
— Было и произвольное ускорение темпа, и непозволительные затяжки. Хоть, конечно, и Тальберг, и Шопен поданы тонко, грациозно, легко и без обычной слащавости.
— Так никто и не оспаривает технику Дюбуан! Не зря ведь её так принимают в европейских столицах, не говоря уже о Новой Зеландии, Индии, Турции и Австралии.
— Перед королевскими семьями выступала, я слышал. Да, надо дать ей возможность исправиться следующими концертами. Я, пожалуй, набросаю рецензию и намекну: здесь, в Иркутске суд тем строже, чем талантливее исполнитель.
Хозяйка особняка пригласила Ольгу на чай, не поскупилась на похвалы и между прочим заметила:
— Чиновникам из приезжих не хватает привычной для них обстановки, и они пытаются её воссоздать. Достаётся от них и театральным антрепренёрам, но особенно строго разбирают они музыкантов, прямо по косточкам. В прошлом году приезжал к нам скрипач императорского оркестра Васильев, и сначала принимали тепло, даже и выдающимся признавали. Но в газетах всё-таки написали, что не дорос он ещё до исполнения «Moto Perpetuo» Паганини.
Справочно
Осенью 1881 г. учреждено Иркутское общество любителей музыки и литературы. Уставом предполагались еженедельные вечера, концерты, музыкальные утра, любительские спектакли. Общество организовывало и совместные вечера с артистами антрепризы, при этом любители не уступали профессионалам. В 1889 за роялем блистали первые дамы: супруга начальника края Горемыкина, супруга губернского прокурора Клопова, супруга инженера и архитектора Розена. Ни одна из них не отказывалась от участия в благотворительных вечерах.
В 1882 г. в Иркутске открылись музыкальные классы с общедоступной библиотекой. Членский билет стоил 10 руб., семейный — 15 руб.
Вторая попытка Антона Контского
Осенью 1897-го в Иркутске, проездом из Владивостока в Берлин, остановился Антон Григорьевич Контский, известнейший пианист, ученик Бетховена, любимец европейских дворов, «пианист Их Величеств». В свои восемьдесят с лишком он оставался крепок и бодр, играл по памяти и спутницей имел даму вдвое младше себя. В Иркутск маэстро попал не с первой попытки: сорок лет назад граф Николай Николаевич Муравьёв, генерал-губернатор Восточной Сибири, приглашал его на гастроли, и Контский откликнулся, но добрался лишь до Казани, испугавшись распутицы. Нынешний вояж патронировался приамурским генерал-губернатором Сергеем Михайловичем Духовским и подавался как турне вокруг света. Естественно, встречали маэстро с восторгом, газеты в подробностях пересказывали его биографию, только Иркутск отозвался сдержанно: «Г. Контский, представитель старой музыки, так сказать, воспринявший заветы бессмертного Бетховена, резко отличается от современных молодых пианистов, которые особенно падки на всевозможные технические фокусы, например, играть одной левой рукой или изображать на рояле пение соловья и барабанный бой. Мы бы были глубоко благодарны славному пианисту, если бы он познакомил иркутское общество с классическими музыкальными произведениями».
Всего в Иркутске прошло три концерта Контского. Зал наполнялся, аплодировал дружно, да и по части подношений оставил позади целый штат Миссури. Что до рецензий, то подробных разборов не последовало, увы; критики ограничились вежливой констатацией: «Мы, действительно, слышали игру знаменитого артиста». Этот номер «Восточного обозрения» уже много спустя попался г-же Дюбуан, когда-то выступавшей в Иркутске. И вызвал улыбку облегчения.
Справочно
Из газеты «Восточное обозрение от 03.09.1889: «Издающиеся в Японии на английском языке газеты приносили нам известия о тех лаврах, которые пожинали в нынешнее лето г-жа Кравцова-Красова, певица, и г-жа Витвицкая, пианистка, в империи восходящего солнца. Порадовавшись от души успеху обеих артисток на крайнем азиатском востоке перед публикою, состоявшею из желтолицых японцев и комми английских и американских торговых домов, мы с удивлением заметили, что граждане г. Иркутска продолжают оставаться холодными к дарованиям артисток. На концерте, данном ими 31 августа в зале Благородного собрания, громадное большинство стульев оставались пустыми.
В противоположность бравурному пению г-жи Кравцовой-Красовой слышалась мягкая, порою нежная игра на фортепиано г-жи Витвицкой. Эта пианистка прошла, несомненно, хорошую школу, но одной школой не удивишь Иркутск, ещё недавно восторгавшийся таким великолепным артистом как Рейзенауэр».
Из газеты «Восточное обозрение» от 04.06.1889: «Летние удовольствия и Рейзенауэр! Ведь вот сколько у нас музыкальных обществ (они почти в каждом городе), сколько фортепьян и сколько усердных пианистов — а приехал Рейзенауэр — и сколько удивления, восторгов! Отчего это? Точно показали вам кусочек другого неба, словно вы услышали шёпот неведомого моря. «Вы любите музыку? У вас есть артисты?» — спрашивает Рейзенауэр одного обывателя. «Как же! У нас была Леонова. Вот тоже Славянский приезжал. Богемцы недавно были». «П р и е з ж и е! — подчёркивает музыкант. — Я читал книги о Сибири, но, знаете, не нашёл там главы об искусстве. Да, действительно, замечательная страна, и в ней много искусников, но нет доселе искусства. Л. С. »
В конце февраля и начале марта 1889-го в Иркутске концертировал профессор Тершак с его волшебною флейтой, звучавшей то как виолончель, то как свирель, то как пастуший рожок. У чародея и помощницей выступала выдающаяся пианистка Шуллер. Осенью 1890-го прибыла Клэр Кордье, примадонна «Grand Opera» в сопровождении Людвига Листа, композитора и исполнителя. Часто её представляли и как «дочь генерала второй империи», но в Иркутске и это бы не спасло, потому «Восточное обозрение» поспешило настроить местную публику: «Какие бы причины ни побудили талантливую французскую певицу посетить наш угрюмый холодный край, мы должны только радоваться этому редкому случаю».
У корреспондента плохо варит желудок
Гастролирующих музыкантов можно было сразу определить по беглому взгляду, устремлённому словно бы на всё сразу, а Иван Васильевич Гусев вдыхал Иркутск медленно, постепенно — и так же постепенно в нём растворился. На три года углублялся в «сибирские руды», вплоть до Нерчинска, но вернулся и выступал со своим батальонным оркестром во всех залах, а летом — в Синельниковском саду. Конечно, горожане шли сюда передохнуть от жары и от пыли, но и музыка доставляла им удовольствие, многие хотели оставить на память программки. Не всегда оркестр играл в полном составе: кто-то переводился, умирал, а новенькие оказывались тугоухими. Но при капельмейстере Гусеве только настоящие знатоки могли это почувствовать — и отдавали должное Ивану Васильевичу. В январе 1888-го в городском театре прошёл его бенефис. Ставилась оперетта «Цыганский барон». Театр был полон, маэстро несколько раз вызывали и поднесли три подарка — от публики, оркестра и от артистов.
Незадолго перед тем бенефицианту исполнилось пятьдесят пять, он подводил первые итоги и, конечно, не мог предположить, что летом следующего, 1889, года прочтёт в местной газете: «11 июля в городском саду оркестр играл донельзя плохо». Гусева чуть удар не хватил, и он слёг.
Умный доктор, расспросив хорошенько родных, попросил злосчастный номер газеты, внимательно перечёл заметку с упоминанием об оркестре, спросил чаю, подумал и с весёлым лицом вошёл в спальню господина капельмейстера:
— Дорогой мой, у корреспондента плохо варит желудок — только этим и объясняется мрачность картин, которые он рисует. Судите сами: от садовых фонариков у него «пахнет салом», скрипки «пилят», прелестные барышни «ползут по главной аллее». Новые павильоны превращены им в «сараи», а пиротехнические ракеты — в «какие-то пирамидки». Я смотрел фейерверк 11 июля и могу засвидетельствовать: в иркутском небе были и огненные шары, и разноцветные брызги фонтанов, и многое другое, что в заметке представлено как «вяло и бледно». Даже красивейшие болонки заезжего итальянского фокусника названы «собачонками». Да чего там: горе-автор и аллеи не мог сосчитать, написал «две-три».
— Он оскорбил весь оркестр!
— А вот с этим не соглашусь: претензия только к репертуару: бумагомарателю недостало бравурной музыки.
— А иная для него, вероятно, не существует.
— Говорю же вам: плохо варит желудок у корреспондента! И я лично готов им заняться — исключительно в интересах музыкального общества.
Гусев улыбнулся своею медленной, словно бы расцветающею улыбкой. Городу он служил ещё десять лет и умер во время репетиции.
Из газеты «Восточное обозрение» от 06.05.1890: «В воскресенье 22 апреля обществом любителей музыки и литературы, при участии некоторых артистов городского театра был дан спектакль в пользу капельмейстера театрального оркестра И. В. Гусева. Несмотря на значительно повышенные цены, театр был совершенно полон. Публика отнеслась к бенефицианту радушно, и ему были поднесены ценные подарки».
30 марта 1882 года в Дворянском собрании любителями музыки дан был концерт в пользу учащихся Восточной Сибири. Чистой выручки до 800 руб. Соло на скрипке исполнял 12-летний мальчик Сотников.
30 апреля 1882 года был музыкально-литературный вечер, последний в сезоне 1881–1882 годов. Первое место на таких вечерах занимала инструментальная музыка, особенно много играло пианисток. Вокальная часть гораздо скромнее, но хор был удачно сформирован под управлением А. А. Белозёрова, горного инженера, одного из главных организаторов Музыкального общества и председателя его правления в 1882–1887годах.
2 мая 1882 года в Благородном собрании певчими архиерейского хора был дан второй духовный концерт.
Из газеты «Восточное обозрение» от 14.01.1890: 11 января Музыкальное общество дало вечер, состоящий из двух отделений. Первое открылось увертюрой из оперы «Алессандро Страделла», исполненной на двух роялях госпожами А. А. Горемыкиной, С. А. Измайловой, М. П. Милорадович и З. П. Милорадович. Наибольший интерес представляла игра девицы М. П. Милорадович. Нужно удивляться искусству, с каким эта маленькая исполнительница сыграла столь трудные вещи, как «Два ноктюрна» Филда. Что же касается хора любителей и солистов-певцов, то на этот раз исполнение не совсем удовлетворило публику, ожидавшую почему-то, что Музыкальное общество будет делать дальнейшие успехи, а не удовлетворится теми шагами вперёд, какие были замечены в начале нынешнего сезона. Впрочем, тут, может быть, не осталась без влияния и инфлюэнца, ещё не совсем прекратившаяся».
Из газеты «Восточное обозрение» от 11.04.1893: «В субботу 10 апреля на Тихвинской площади с 12 и до 3-х часов дня играл оркестр военной музыки. Любопытствующие обращались к музыкантам с вопросом, в честь какого события играют они? Но получали ответ: «Не можем знать».
Реставрация иллюстраций: Александр Прейс