Два снайпера. Как судьба свела ветеранов Афганистана в московском метро

«Страшный бой шёл уже 13 часов. "Духи" быстро заметили нас и пошли в наступление — такую их агрессию мы видели впервые. Я даже день этот точно запомнил — 28 мая 1985 года. Больше половины суток потребовалось выстоять, чтобы дождаться, когда наши смогли навести на противника артиллерию и авиацию», — рассказывает снайпер Евгений Гугушкин. За тот бой в афганской провинции Кунар ему вручили орден Красной Звезды.

15 февраля Евгений и его однополчане отмечают День окончания выполнения боевых задач на территории Республики Афганистан. За девять лет службу там прошли 620 тыс. наших военнослужащих.

Амударья и Пяндж. Две реки, географически разделявшие Советский Союз и Афганистан, разрезали и жизни парней на «до» и «после». Вернувшиеся домой «афганцы» говорили родным, что служили «за речкой», не вдаваясь в подробности. Да и как объяснить близким, живущим в мирное время, через что тебе пришлось пройти?

«АиФ» поговорил с двумя военными, прошедшими Афган. Сейчас Евгений Гугушкин и Виктор Кордубан, разминувшиеся во время службы в Афганистане, отправившиеся «за речку» из разных краёв страны, вместе работают в московском метро.

Охота на караван со «Стингерами»

Самое большое количество боевых операций батальона, в котором служил Виктор Кордубан, пришлось на середину 1980-х годов. Начав службу в Афгане стрелком-гранатомётчиком, он скоро стал снайпером. Лучших стрелков тогда обучали на опыте легендарных снайперов Великой Отечественной войны.

«Кандагар, Фарах, Герат... Всё это была наша зона ответственности. В полку в те дни мы бывали редко, — вспоминает ветеран. — Подлатались, отремонтировали "бэхи" (боевая машины пехоты. — Ред.), пополнили боеприпасы — и снова на выезд. Даже когда возвращались в полк, одна из трёх рот находилась в постоянной 15-минутной готовности. Наиболее сложным для меня стал 1985 год — тогда я потерял первых боевых товарищей».

Из Ирана в Афганистан шли караваны: лошади, верблюды, грузовики с оружием и боеприпасами. В 1986 году душманам начали поставлять первые американские «Стингеры» — переносные зенитно-ракетные комплексы, способные без труда сбивать воздушные цели. Поэтому, когда командир получил информацию об очередном караване, был отдан приказ захватить груз.

«Мы выдвинулись к границе, — вспоминает Виктор Александрович. — Там не было высоких гор — так, сопки. Приехав на место, получили боевую задачу. Оставив и замаскировав машины, стали готовиться к ночному маршброску. Чтобы убедиться в безопасности оставляемой бронегруппы, капитан приказал разведать местность. Выбрал проверенных бойцов и среди них меня как самого опытного».

На тот момент Виктору до дембеля оставалось совсем немного, опыта действительно хватало. Отойдя от основной группы всего на пару километров, разведчики столкнулись с противником. Попытка незаметно отойти не увенчалась успехом — дозоры душманов заметили наших бойцов и начали их преследовать.

«Духи» пытались отрезать нас от основной группы, взять в кольцо, — продолжает ветеран. — Думаю, они хотели захватить нас в плен. Начали пробиваться к своим — задачу мы выполнили, противника, который внезапно мог напасть на бронегруппу, обнаружили. Но один из ребят подвернул ногу...«

Увидев, что его товарищ не может быстро идти, Кордубан дал команду всем уходить, а сам остался. Занял позицию за камнями, чтобы прикрыть товарищей.

«Надо было просто выиграть время, прижать "духов" огнём, — вспоминает ветеран. — Когда понял, что ребята отошли достаточно далеко, стал и сам отходить. Медленно, продолжая стрельбу, — я был как на ладони, укрыться толком негде. Когда до своих оставалось совсем немного, сверху по противнику заработал пулемёт, и они отступили. Уже вернувшись в подразделение, я узнал, что прикрыл меня сержант, с которым я вместе был ещё в учебке. После мы крепко подружимся — уже после Афгана».

За этот бой, спасший жизнь его боевым товарищам, Виктор получил медаль «За отвагу».

Когда сойдёт вечный снег

«Афган ни на что не похож, — вспоминает другой наш герой, снайпер Евгений Гугушкин. — В горах Кандагара — щебень, в Кунаре — оазисы, а в Панджшере всё совсем по-другому. И это я не говорю о пустынях, речках, пшеничных полях. Афганские поля удивляли больше всего — они совсем не напоминали наши, родные».

А на горах Пагмана сверкал снег. Когда Евгений возвращался с товарищами в часть, то часто шутил с ротным: мол, сколько там ещё до дембеля, товарищ командир? Офицер отвечал: «Как Пагман растает, так домой и поедете». А все ребята знали — снег с белоснежных вершин не сходит никогда.

После демобилизации привыкнуть к мирной жизни было сложно. Гугушкин вспоминает, как он и три его товарища стояли возле кинотеатра в Бирюлёве — совсем недавно сошедшие с транспортного борта, прилетевшего в Москву, они хотели побыть в столице, прежде чем разъехаться по домам. Молодые, бравые парни строили планы на отдых, когда рядом раздался гулкий хлопок из выхлопной трубы проезжающего мимо ЗИЛ-130. «Я сразу упал на землю, — рассказывает Евгений. — Привычка...»

Из Афганистана шурави (так местные называли советских солдат. — Ред.) уходили достойно. С каждым годом их становится меньше. А на страницах учебников истории почти не найти воспоминаний о той войне «за речкой». И хорошо, что ветераны-«афганцы» делятся этими воспоминаниями с читателями. Чтобы знали и помнили. И ещё — живите долго, шурави.