Книжный дофамин: как современная литература провоцирует нас на эмоции
Мы живем в мире быстрых, сменяющих друг друга эмоций, и покупаем их, как протеиновые батончики — чтобы подзарядиться энергией. Все вокруг превращается в шоу разного уровня эпатажности, даже политика становится эмоциональным аттракционом. Книгам теперь приходится конкурировать за внимание с сериалами, тик-токами и играми. О том, как это повлияло на литературу, рассуждает Денис Лукьянов.
Максимальная калорийность
Литература превратилась в бомбу с высоким содержанием эмоциональных калорий, которая удовлетворяет нашу главную потребность — набор мак-комбо из ярких и противоречивых эмоций. Да, фастфуд-метафора здесь идеальная: специалисты говорят, что бургеры и картошечку с сырным соусом мы любим как раз за сочетание несочетаемого: острого, сладкого и соленого разом. В современной литературе — то же самое. Плохо это, хорошо ли? Это просто случилось. Самое больше, что можно сделать: разобраться, как все произошло, почему раньше было иначе и что с этим делать.
Интеллектуальная бойня
Где-то до середины XX века литература — и зарубежная, и, даже в большей степени, российская, — была брейн-рингом для борьбы мнениями. В какие-то периоды истории причиной тому становилась строгая цензура (допустим, как в Российской Империи 1830-х, после воцарения Николая I), а в какие-то периоды авторы, начитавшись философов и социологов, просто пытались проверить захватившие их теории «на практике» (как, например, происходило в Европе первой половины XX века). Вместо чашки петри у них была собственная книжная реальность.
За примерами далеко ходить не надо. Под давлением цензуры родилось «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева — политический манифест в литературной оболочке. Под впечатлением от философской системы — семитомник «В поисках утраченного времени» Пруста, построенный на философии Анри Бергсона. Разрыв между эпохами приличный — а разницы почти никакой.
Европейский модернизм в этом смысле, от Джойса до Грасса, пошел дальше всех, и превратился в интеллектуальную бойню: тут мы отменяем концепцию времени, а тут смотрим, как общество ведет себя в ситуации тотальной слежки. Не просто же так Белинский еще в первой половине XIX века заявил, что «литература непременно должна быть выражением — символом внутренней жизни народа». И он был не одинок.
Погодите-ка. Так что же, получается, книг ради просто читательского удовольствия не писали? Куда делись все бульварные и дамские романчики, все приключения, полные тайн, так активно эксплуатируемые Александром Дюма? Были — и в количестве.
Однако все эти простые и увлекательные романы, во-первых, зачастую носили назидательный характер, а во-вторых, были чересчур прямолинейны и фокусировались на чем-то одном. Никакой фастфудовой вкусняшки, калорийной бомбы. Вот эта книжка о доме с призраками должна напугать, а эта, о любви дамы к рыцарю, растрогать, а эта, об обаятельном плуте, вогнать в азарт и научить уму-разуму.
Маловато эмоций будет! И тут XX век сказал свое «но».
Дешевые эмоции, яркие обложки
Все меняется на родине эмоциональных аттракционов массовой культуры — в США, с появлением pulp fiction (бульварного чтива). Собирательное название эти книги полностью оправдывали: дешевые, с яркими и вызывающими обложками и столь же яркими, порой даже аляпистыми, сюжетами. Земля атакована пришельцами! Очаровательную даму нужно спасти из рук безумного ученого-извращенца! Готические монстры ожилии! Тиражи были бешеными, а качество (как текста, так и бумаги) — отвратительным. Их и придумали для чтения на один раз: взял по дороге на работу, прочитал и выкинул.
Все перечисленные выше наброски сюжетов, возможно, кажутся знакомыми. Так и есть! Это — подспорье будущей массовой культуры. Это, можно сказать, ее низкокалорийный вариант. Ярко, не всегда сочетаемо, броско и доступно.
Только впредь — качественно.
«Поесть стекла»
Чем больше поп-культура захватывала мир, тем охотнее писатели обращались к ее базовым формулам. Хотя все они сводятся к одной: добавьте в книгу побольше разнообразных эмоций. А уж какими инструментами этого достичь — решайте сами. И вот уже в читательском комьюнити появляются характерные выражение. «Поесть стекла», например, — то есть почитать нечто трагическое и щемящее.
По этой схеме, подаренной отчасти pulp fiction, построен и «Гарри Поттер». Роулинг сделала эмоциональный аттракцион: от прикольчиков старших Уизли до семейного горя здесь один шаг. Да и жанры постоянно смешиваются. Прежде всего, это книга-эмоция. А уж после все остальное: христианские, античные и алхимические подтексты. Время идей кончилось. Главное упаковать в яркую обертку — и речь не только об обложке.
Сейчас бестселлером становится только эмоционально калорийная книга — ей нужно соперничать с сериалами, рилсами и видеоиграми. А еще лучше, если она может порождать производство контента по своим мотивам. Такие истории хочется проживать вновь и вновь — мы же любим эмоциональные качели. Нам нужны быстрые углеводы впечатлений. Такими, из недавнего, стали серия Виктора Дашкевича о Графе Аверине, романы Лии Арден, книжная мультивселенная Рагима Джафарова и цикл «Мрачный взвод» Риты Хоффман. Вот что сама автор говорит о свои книгах:
Книги — источник контролируемых переживаний, эдакие «продавцы эмоций». Мои читатели обожают даже те тропы и героев, которые заставляют их кричать от ярости в открытый том, потому что многие эмоции им не доводилось переживать в реальности (иногда к счастью).
Я хочу, чтобы читатели влюблялись, ощущали поддержку, плакали, но всегда знали, что их сердца в безопасности.
Но одно дело — «поесть стекла», а другое дело — рассказать, как вкусно ты поел этого стекла. Второе порой куда интереснее.
Так и родилось комьюнити книжных блогеров.
Блогерская революция
Книжные блогеры — промоутеры эмоций, а не только их потребители. Примерно с 2010-х годов они захватывают рынок литературного контента на разных площадках и вытесняют критиков. Точнее, видоизменяют профессию. Любой блогер прежде всего делится собственным впечатлением от книги: эмоциями, за буйным расплескиванием которых на карту будня можно не заметить какие-то сущностные недостатки книги. Критик говорит о самой книге, а блогер — о своих ощущениях от книги. Вот и ключевое отличие.
Книжному блогеру нужно лишь кратко пересказать содержание, а еще добавить, как вкусно в процессе чтения «поели стекла» и каких крашей встретили, чтобы запустить торнадо, способное сделать из продаваемого автора суперзвезду. Запустится сарафанное радио. Блогеры — его глашатаи. Так, в частности, работает книжный сегмент тик-тока — бук-ток, где читатели записывают короткие и яркие ролики, в которых либо делятся впечатлениями от прочитанного, показывают косплеи и эстетики, придумывают мемы. Доходит до того, что в зарубежных книжных магазинах делают выкладку «хиты бук-тока». Хайповое фэнтези Ребекки Ярос «Четвертое крыло» стало суперхитом с миллионными тиражами и десятками переводов именно благодаря эмоциональной лихорадке, устроенной блогерами. Еще бы: тут драконы! Предательство! Политические интриги! Страдания!
Нина Пушкарева, руководитель отдела маркетинга издательства «Росмэн» и «Кислород» (последние как раз выпустили «Четвертое крыло» на русском), так объясняет феномен книжного тик-тока:
Формула успеха книги в бук-токе проста: эмоция + эстетика картинки = вирус на миллионы просмотров. Отсутствие детальной рецензии на книгу, а взамен этого фокус на впечатлении (через эмоцию) приводит к неожиданным результатам: книгу не столько хочется прочесть, сколько ею хочется обладать. Именно поэтому бук-ток отлично генерирует продажи бумажных изданий, а не электронных. Издатели YA-литературы [young adult — художественная литература ориентированная на подростков, — прим. ред.] это отлично понимают, заморачиваясь с отделкой книги для красивой картинки в соцсетях. В этой нише чаще всего экспериментируют с роскошными обрезами и отделкой обложки. Ну, а по части эмоциональных накалов сюжета, которые можно бесконечно обыгрывать в TikTok, молодежной литературе нет равных. Честно говоря, живу с вечным недоверием к заходу «мы закрываемся», но «Искусству кино» верю. Важно еще и то, что в век, когда ничего важным не кажется, особенно ценны такие площадки: с богатой историей, институциональным значением, просто, блин, великим брендом. Пережили вообще всё — переживут и 2020-е, надо только немного помочь.
Впрочем, примеров того, как современная литература выходит за рамки литературы за счет своей эмоциональной калорийности еще множество, от региональных фестивалей до книжных клубов и косплей-вечеринок. Но это, пожалуй, на другой раз.