«Каждый достоин чуда»: режиссер Игорь Волошин — откровенно об отношении к сказкам

Сказка «Буратино» выйдет на большие экраны 1 января. «Вечерняя Москва» побеседовала с режиссером этой картины Игорем Волошиным.

— Игорь, как придумывался образ Буратино?

— Мы прошли огромный путь. Отталкивались от итальянской марионетки, которую увидели у реставратора кукол. Старались дать герою максимально приятное лицо, что трудно, ведь у каждого свои предпочтения по красоте. Долго мучились, пока не остановились на лице моего сына, Игнатия Волошина. Архитектура построения мышц его лица, губы, брови — все это стало началом создания лика Буратино.

— Что у Буратино от Виталии Корниенко, которая исполнила его роль?

— Она подарила этому существу душу. Мы перепробовали много мальчиков, но все они не подходили: нам нужны была именно эта напуганная и любознательная душа. К тому же момент создания фильма совпал с подростковым возрастом Виты: у нее ломался голос, она вытянулась, в таком возрасте меняется мышечная механика. Ей нужно было играть и мальчика, и деревянную куклу, совмещать ингредиенты уверенности и страха, наивности и силы. Ведь Буратино — марионетка в мире людей. Поэтому у нас и Артемон, и Мальвина, и Арлекин, и Пьеро — не куклы, а люди. Сложно жить в мире людей иному, еще и деревянному существу.

— Расскажите, как сверчка заменили три таракана?

— Эти герои — настоящий бой, который мы вели с собой. Тараканы — весьма специфические насекомые. И нужно было убедиться в том, что мы сделаем их такими крутыми и веселыми, что все их полюбят. Сейчас шутят про «тараканов Игоря Волошина». Они и правда у каждого свои, и это не экзистенциальный юмор. А в нашем фильме это первые герои, которые начинают сострадать Карло, хотят, чтобы он жил лучше. Они же волшебным образом обретают дар речи. Если тараканам дается чудо и благодать свыше, то что говорить о человеке?

— Про что эта история?

— «Пиноккио» — одна их моих любимых сказок, она по-настоящему библейская. Мы рассказываем дальше историю отца и сына: сына, который появился в современном мире, в мире людей. А для меня нет ничего важнее, чем попытаться отразить в системе образных и смысловых связок, которые возможны только в кинематографе, свою веру.

— Как и зачем осовременивать классику?

— Не думаю, что стоит пытаться сделать актуальным то, что вошло в вечность. Когда мы беремся за такие мощные вещи, как «Пиноккио», «Золотой ключик, или приключения Буратино», мы встречаемся с создателями произведения. Нужно соответствовать уровню автора первоисточника. И обращать внимание внутрь себя, из чего состоишь ты: сколько в тебе тьмы, сколько света, а, может, просто пустоты. Нужно быть честным со зрителем, которому необходима правда.

— Что нужно, чтобы зритель поверил в сказку?

— Суметь рассказать историю так, чтобы тот, кто ее воспринимает, начал иначе существовать. Ведь сказка — это другое метафизическое измерение, где все происходит по иным законам, даже время течет иначе.

— Что вам в этом помогает?

— Внутреннее ощущение того, что я нахожусь не в реальном мире, а в каком-то своем измерении, назовем его «сказкой». Я словно транслирую репортаж оттуда, снимая все в прямом эфире и передавая на монтажный стол. Для меня грань между реализмом и сюрреализмом размыта. Это и помогает мне вербализировать органичную для меня иную среду.

— Говорят, что тема режиссера закладывается в его дебюте. Что общего в ваших новых сказках с первой, фестивальной «Нирваной»?

— Идея. Я считаю, что режиссер должен радовать зрителя, а не заставлять его уснуть или показывать то, что поймет лишь ограниченное количество людей. Да, все те мои фильмы были сложными, фестивальными: проехали по миру, собрали много наград.

Но даже Федор Бондарчук, которому нравилось находить необычные технологические решения в своих картинах, когда мы только познакомились, сказал про мою «Нирвану», что там есть несколько кадров, о которых он жалеет, что не сам их придумал и снял. Я делал авторский мейнстрим в духе лент Дэнни Бойла.

— У вас есть хобби?

— Кино забирает все мое время. Надеюсь, оно у меня появится. Пока единственное мое хобби — чтение.

— Без чего немыслим Новый год?

— Без атмосферы праздника, гирлянд, игрушек и какого-то шкатулочного настроения когда один на один с чудом, в комнате с елкой, подарками, даже без друзей и родных. В детстве у нас долго стояла елка. Я бы и сейчас ее не убирал после праздников — пусть себе стоит, вечная радость.

— Как сделать фильм блокбастером?

— Надо честно ответить себе на вопрос: ради чего ты делаешь кино? Если ради денег — это одно, а ради людей — другое. Подход должен быть сбалансированным, базирующемся на «нравственном законе внутри нас», как у Льва Толстого. В кинобизнесе есть что-то завораживающее, не дающее ответа, почему «выстрелил» или нет фильм. Вот почему мой любимый «Одинокий рейнджер» с Джонни Деппом так и не стал зрительским кино?

— Какую сказку вы прочитали или посмотрели первой?

— Мама читала мне много сказок, и все они были страшными. Больше всего мне нравились сказки Ханса Кристиана Андерсена. Помню, как посмотрел советскую сказку «Королевство кривых зеркал» режиссера Александра Роу. Прочитал уже в сознательном возрасте, лет в 17, трилогию «Властелин колец» Джона Рональда Руэла Толкина. А сказку, которую люблю больше всего сейчас, не назову, потому что сам мечтаю ее экранизировать.

— Как состоялся ваш переход из режиссеров авторского в массовое кино?

— В моем случае не было миграции из авторского в коммерческий кинематограф, потому что я изначально не вписывался в формат. Было такое течение в 2000-х, когда новых режиссеров называли «поколением тихих». И в одной статье говорилось, что единственный, кого нельзя назвать тихим, это Игорь Волошин. Потому что мое авторское кино — интертейнмент, развлечение, стремление порадовать зрителя.

— Что самое сложное при создании кино?

— Съемочный план. Тот факт, что в день нужно снять определенное количество сцен, и если не успеешь, их не будет в фильме, что исключено. В технологично просчитанном фильме есть опасность сказать: «Кадр удался. Идем дальше». Ведь если интуиция подсказывает, что надо снимать еще, стоит взять на себя риски. Но каждый кадр и секунда — огромные деньги.

ДОСЬЕ

Игорь Волошин родился 1 июля 1974 года в Севастополе. В 1996 году окончил филиал Ярославского театрального института в Севастополе. В 2000 году окончил ВГИК, став кинорежиссером-постановщиком. Его полнометражный дебют — «Нирвана» (2008). В режиссерской фильмографии более 25 лент, включая: «Волшебник Изумрудного города. Дорога из желтого кирпича», «Коса», «Подвал» и другие.