«Иван Васильевич меняет профессию». 10. Правда ли, что шведский посол требовал от царя уступить ему «Кемску волость»?
В фильме Л. Гайдая шведский посол просит Ивана Васильевича отдать «Кемска волость», которая, с его точки зрения, является законной добычей шведов. И.о. царя Бунша с легкостью готов уступить ее, однако вмешиваются сначала дьяк, а потом и Милославский. Так что вопрос так и остается открытым (хотя в пьесе Булгакова гости из будущего все-таки отдают волость шведам). Что представляет собой эта пресловутая «Кемска волость»? Ке́мская во́лость — административно-территориальная единица в составе Новгородского и Московского княжеств, позднее — Русского царства и Российской империи, которая существовала на карте с XV до конца XVIII века. Ее административный центр — город Кемь. В настоящее время этот край является частью Республики Карелия. Во времена Ивана Грозного шведы предпринимали неоднократные попытки захвата волости. Как раз в 1571 году, когда происходит действие фильма, к городу подошли корабли из состава соединенного флота Швеции, Гамбурга и Голландии. Главной их целью была Соловецкая обитель. Однако враг так и не решился на вторжение, несмотря на то что действовал сразу под тремя флагами. Позднее, в 1579 году, шведы (а точнее, «каяны» или «каянские немцы», они же финны) захватили часть Кемской волости, русская дружина была разбита, а командовавший ею воевода Михаил Озеров погиб в бою. Год спустя другой воевода, Киприан Аничков, успешно отбил эти земли и вернул их под власть московского царя и, де-факто, Соловецкого монастыря, который распоряжался ими. В дальнейшем шведы снова пытались вернуть утраченные земли, но безуспешно. Как складывались русско-шведские отношения в 1571 году? Воевали страны между собой, дружили или просто вели переговоры? На самом деле и то, и другое, и третье. Из монографии историка А. Б. Широкорада «Северные войны России» можно узнать, что в период, когда на шведском престоле сидел король Эрик XIV, отношения двух стран значительно улучшились. В 1567 г. шведские послы, прибыв в Александровскую слободу, заключили с Россией договор о дружбе, союзе и взаимопомощи. Обе стороны договорились помогать друг другу войсками и деньгами в войне против Польши. Эрик XIVФото: общественное достояние Однако дружба с кем-то против кого-то — вещь нужная, но не слишком долговечная. В следующем году в Стокгольме вспыхнуло восстание, Эрик был объявлен сумасшедшим (заметим, не без оснований), низложен и заключен в тюрьму. На престол взошел его брат Юхан III, женатый на сестре польского короля. То ли по этой, то ли по какой-то иной причине отношения Швеции с Польшей начали улучшаться, с Россией же — ухудшились. Юхан IIIФото: Johan Baptista van Uther, общественное достояние В фильме шведский посол, которого Милославский назвал интуристом, ведет себя достаточно самоуверенно и напористо, если не сказать нахально. Действительно ли заезжий «интурист» мог вести себя так в эпоху, когда никто слыхом не слыхивал о конвенциях, гарантирующих дипломатам личные привилегии, иммунитет и неприкосновенность? Булгаков опирался на реальные исторические факты, однако литература всегда привносит в сюжет элементы вымысла. Шведское посольство действительно прибыло в Россию как раз в то время, когда происходит действие пьесы. Главным источником сведений о нем являются воспоминания возглавлявшего посольство финского епископа Па́вла Ю́стена, озаглавленные «ПОСОЛЬСТВО В МОСКОВИЮ 1569−1572» (почему посольство продлилось так долго, вы скоро поймете). Так что, можно предположить, что послом короля Юхана III («так что мне передать мой король?») был именно этот человек — Павел Юстен. Миссия посольства протекало достаточно непросто. Получив королевские инструкции и письмо, адресованное Великому князю, дипломаты тронулись в путь. Сначала их встречали с почетом, однако в Новгороде их ждали нешуточные проблемы. Новгородский наместник изъявил желание сам начать переговоры с послом (разумеется, он руководствовался не своим хотением, а царским повелением), но шведы имели инструкции от короля и наотрез отказались иметь дело с кем-нибудь, кроме самого царя и его дьяков. Начались долгие разборки, не делавшие чести ни одной из высоких договаривающихся сторон. Отсутствие установленных правил дипломатических сношений явно шло во вред делу; каждая из сторон имела свои взгляды на то, как следует вести переговоры, и не шла на уступки даже в мелочах. Сигизмунд фон Герберштейн. План Москвы из «Записок о Московии», издание 1556 года. Показан Кремль и его окрестностиФото: общественное достояние Шли недели, и наконец послам объявили, что «князь (Иван Васильевич) не интересуется послами из Швеции и не придает им никакого значения», и в любом случае, чтобы переговоры начались, шведам следует изложить свои предложения наместнику. После трех месяцев ожидания послам пришлось, за неимением других альтернатив, согласиться на требования русских и начать переговоры с наместником. Тем не менее принимающая сторона все равно осталась недовольна, поэтому члены посольства были подвергнуты издевательствам, ограблены и арестованы. Через три дня их все-таки отпустили, и зимой 1570 года они прибыли в Москву. Великого князя там не было, и делать послам было, в сущности, нечего. В июне шведов пригласили в посольский приказ, где их встретили два думных дьяка. Состоялась беседа на высоком уровне, в ходе которой выяснилось, что сторонам, в сущности, нечего сказать другу другу, кроме изъявления взаимных претензий. Приложив немало усилий, послам удалось добиться разрешения выступить перед боярской думой, однако и это ни к чему не привело. А вскоре им и вовсе было велено отправляться в город Муром. «Нас отвели в пустой дом. Поскольку в нем была лишь одна комната, пристроили еще три, и скоро территорию вокруг дома окружили высоким забором, в котором было 745 бревен», — пишет автор мемуаров, которому, судя по всему, было нечем себя занять, и он начал считать если не ворон, то бревна. В древнем городе Муроме, впервые упомянутом в «Повести временных лет» под 862 годом, шведы пробыли до ноября 1571 года, когда, наконец, их освободили из заточения и отправили в Клин. За это время 15 участников многострадального посольства умерли от чумы (удивительно, что не все; народ, судя по всему, был крепкий). В январе 1572 года туда прибыл царь, отправлявшийся с войском в поход на Новгород. Царские секретари прочли послам указ, в котором были изложены причины царского неудовольствия. Кроме нежелания послов иметь дела с новгородским наместником, великий князь вспоминал шведам прежние обиды. Иван IVФото: общественное достояние Он не забыл Жестокую несправедливость и позор, от которых пострадали русский посол Иван Михайлович и его товарищи в Стокгольме… Поэтому и с вами в свою очередь оскорбительно обращались в Новгороде, отобрали вещи. Вас держали в России три года, потому что и нашим послам долго мешали вернуться домой. Чтобы отомстить за это, Великий князь приготовился оружием сурово наказать вашу страну. Тем не менее царь был готов проявить милость и подписать мирный договор со Швецией, но ставил ряд условий. Личная встреча с царем все-таки состоялась. Вспомним слова Милославского (которых, впрочем, не было в пьесе Булгакова): ― В чем делo, Федя?Дьяк:― Ой… Пoсoл шведский принять прoсят! Милославский:― Введите гражданина пoсла! Шведские послы пробыли более года в заточении и в момент встречи, судя по всему, еще не знали о том, как решится их судьба. Так что фраза Милославского про «гражданина посла» после знакомства с воспоминаниями шведского дипломата кажется вполне уместной. Юстен так описывает встречу с русским самодержцем: Он приехал в экипаже, и когда лошади остановились, мы упали перед ним на колени. Но он приказал нам встать и сказал со злорадством: «Вы прибыли в Новгород почти два года назад возобновить с нами мирный договор, но когда пожелали вести дела иначе, чем поступали прежние короли Шведского государства… мы не смогли терпеть вашего высокомерия. Кроме того, ваш господин и король в начале своего правления долго задерживал наших послов и заставил их пережить позор, а еще позволил разграбить их имущество. Создается впечатление, что Иван Васильевич очень любил давать аудиенции иностранным послам и выступать перед ними с пламенными речами, заблаговременно позаботившись о том, чтобы довести собеседников, что называется, «до нужной кондиции». Состоялась еще одна аудиенция, на этот раз в царском дворце, на которой царь кратко пересказал им свое видение истории русско-шведских отношений и в очередной раз повторил свои претензии. По мнению царя, послы вели себя неправильно, и, желая отомстить шведам за упрямство и обиды, нанесенные русским послам, в Москве: …разрешили оскорблять вас и лишить имущества. Так вас держали здесь более двух лет, словно пленников, и король совершенно справедливо желал освободить вас. Но он только больше разозлил нас оскорбительными письмами, угрожая обнажить свой меч и прервать мир. Впрочем, Иван Васильевич считал себя христианским государем и сказал послам, что хотя он готов к войне, но и не имеет ничего против того, чтобы решить дело миром. Судя по всему, царь был в хорошем настроении и, как пишет Павел Юстен: Приказал нам обедать с ним в этот день. Блюда были приготовлены великолепно, и накормив нас, царь, подняв чарку меда, попрощался с нами за руку. Стоит обратить внимание на то, что царь попрощался с послами за руку, так что слова Бунши «Здравствуйте. Царь… Очень приятно», сопровождаемые рукопожатием — не столь уж чудовищное нарушение этикета, как это может показаться. Шведский посол: ― Так чтo передать мoй кoрoль?Милославский: ― Передай твoй кoрoль мoй пламенный привет. В заключение шведский посол пишет: Московит (царь Иван), прежде чем заключить новые и подтвердить старые договоры о мире, выдвигает тяжелые и все более неумеренные условия. Сначала за тот позор и несправедливость, которые его послы испытали в Стокгольме, нужно выплатить ему 10 000 иоахимсталеров… Другим условием мира царь объявил, что Ваше Величество должны прислать ему 100 всадников, снаряженных на немецкий манер… Но это же не что иное, как наглость! Кроме того, Иван требовал, чтобы шведы ушли из Ливонии и «в знак крепкой дружбы» прислали ему мастеров горного дела. «Все эти условия были чрезвычайно несправедливы, однако наши протесты и возражения не были приняты во внимание», — заключает посол. Что любопытно, к посланию рачительный епископ приложил перечень вещей, незаконно изъятых у него московскими чинами, числом более дюжины. Среди них, между прочим — 2 серебряных кувшина и лошади со сбруей. Разумеется, целых две. Лошади. Ни Ивана Васильевича, ни дьяков этот список он подтвердить, разумеется, не просил, однако заверял, что свидетелями были Бог и весь мир. Таким образом, хотя встреча Ивана Васильевича действительно состоялась, речь о Кемской волости на ней не шла, и требования об уступках выдвигали не шведы, а русские — во всяком случае, в тот конкретный исторический момент. Иван Грозный не удовольствовался тем, что изложил свои претензии послам в устной форме, но и повторил их шведскому королю в своих посланиях. Приведем одну цитату: «А что послы твои вопреки обычаю и охранной грамоте были обесчещены и отправлены в заключение, то ты этому не дивись: нельзя же было терпеть твой недостойный поступок с нашими послами… а наши послы у тебя в Або сидели взаперти долго (это ли не заточение?), да и отпустил ты их, как пленников, а всех их опоили отравой, и они, приехав сюда, померли» (Послание Ивана Грозного королю Юхану III 1573 года). Вы спросите, что же сталось со шведским посольством? Дьяк:— Он спрашивает, можно ли ему домой ехать? Милославский: — А, конечно! Пускай сегодня же и едет. Послу: — Оревуар. Необыкновенные приключения шведов в Московии закончились благополучно: им вручили охранную грамоту Великого князя, и, выехав из Новгорода, послы в скором времени (скором, разумеется, по представлениям тогдашней эпохи — дорога заняла примерно 16 дней) прибыли в шведский Выборг. Тем не менее становится очевидным тот факт, что посольская работа в XVI веке была делом, связанным с немалым риском, и требовала от тех, кто брал на себя подобного рода миссию, большой выдержки, терпения и мужества. Продолжение следует…...Эту статью описывают теги: Леонид Гайдай, Михаил Булгаков, пьесы, Иван Грозный