Андрей Турков: Я увидел в луже том Бальзака - такой несчастный

А дни - как тополиный пух,

Неясный, теплый, летний снег.

Подставь ладонь свою, и пусть

Пушинки подплывают к ней.

Но лишь одна и редко две

Останутся в твоей руке...

Андрей Турков, лето 1945 года, госпиталь в Камышине

Он попал на войну книжным мальчиком. Вернулся фронтовиком-инвалидом с потрясенной душой, но с той же книжностью. С той же любовью к литературе.

О фронтовой поэзии 1941-1945 годов будут писать еще сотни лет, но уже никто не напишет так, как о ней писал Андрей Турков - изнутри того поколения, которое эту поэзию нам оставило.

Поколение 1924 года рождения было выбито войной, как никакое другое. И те, кто вернулся, несли на себе особенный груз памяти. И еще: они не вправе были распорядиться своей жизнью кое-как.

Замечательный поэт Владимир Корнилов учился на одном курсе с Турковым и вот что вспоминал: "Мы познакомились в 1945 году. Мне кажется, что Андрей с тех пор почти не изменился... Библиотека в Литинституте была на втором этаже, и когда он трудно спускался со стопками книг, я ощущал, что нас отделяло. Он уже повидал такое, что мне и присниться не могло. Хромота Туркова мне говорила больше, чем шумная похвальба других фронтовиков..."

Как солдат, близко видевший смерть, Андрей Михайлович был особенно бережен к каждому встречному человеку. Выбрав своей специальностью литературную критику, он стал защитником писателей и поэтов от грубой казенной критики. Его статьи были предстоянием за талантливого человека перед людьми и Богом. Это не исключало принципиальности. В 1960-е годы Турков стал одним из самых близких Твардовскому авторов "Нового мира".

Когда в 1990-е годы наша критика упивалась "щеголеватостью бесчувствия" (выражение Достоевского), голос Туркова слышался все глуше и глуше. Его колонку в "Известиях" закрыли. Он вынужден был печататься в малозаметных (но сохранивших совесть) изданиях.

В одном из таких изданий мы и познакомились. В последнюю нашу встречу в 2015 году я рассказал Андрею Михайловичу о своей работе с архивами погибших фронтовых поэтов, и он напомнил мне вот эти строки Твардовского:

Вспомним с нами отступавших,

Воевавших год иль час,

Павших, без вести пропавших,

С кем видались мы хоть раз,

Провожавших, вновь встречавших,

Нам попить воды подавших,

Помолившихся за нас.

По свидетельству внучки Андрея Михайловича, он говорил: "Писать стихи без Бога невозможно..."

9 мая Туркова обычно просили вспомнить, каким был День Победы, а память отбрасывала его в 1941-й: "У меня часто встает перед глазами последняя довоенная неделя. Мне шестнадцать лет, я еду по Казанской железной дороге. Полным-полны вагоны радостных, веселых людей... И тут же, внахлест этой радости, я думаю, как через несколько недель это все исчезнет, начнут эти люди гибнуть... Сколько их уйдет за четыре года войны! И никто о них не вспомнит... Мне всех ужасно жалко..."

95 лет назад

28 августа 1924 года в городе Мытищи родился литературный критик Андрей Турков.

Из стихов, посвященных Андрею Туркову

Андрей

Ранним утром ранило

парнишку,

И с тех пор, то в зное,

то в пурге,

Он по жизни движется

вприпрыжку

На своей негнущейся ноге.

В небесах полоска голубая,

И живет без устали душа,

По делам куда-то

шкандыбая,

К нужному троллейбусу

спеша.

Константин Ваншенкин, 2003

* * *

Андрей Турков -

Из облаков

И светлого таланта.

И вечно будет он таков, -

Я говорю без дураков,

Без гранта и гаранта, -

Без мелких пустяков.

Юнна Мориц,

27 июня 2009

Из беседы с Андреем Турковым

Сорок первый год застал вас за партой?

Андрей Турков: Да, я учился в десятом классе. В августе мне исполнилось семнадцать. Летом мы копали противотанковые рвы. Потом нас вернули в школу, я закончил экстернат и осенью 42-го поступил в Литинститут. Стихи, с которыми я поступал, были очень слабенькими. Но и требования, очевидно, были такие же - ведь ребята почти все на фронте. А я был белобилетником по зрению.

Как же вы на фронт попали?

Андрей Турков: Получается, что я сделал большую военную "карьеру": вначале был белобилетником, потом нестроевиком, потом уже строевиком. В апреле 43-го пришел мой черед. Сначала - отдельный дорожно-строительный батальон. Перебрасывали с места на место. А потом я был связным в штабе армии. Однажды написал заметку в газету, меня туда хотели забрать, но командиры не отдали. Зачем-то я им был нужен. Хотя я и проштрафился не раз, даже на гауптвахте сидел...

Кто вас дома ждал?

Андрей Турков: Только мама. Я же безотцовщина.

Уходя на фронт, какой-нибудь томик стихов с собой взяли?

Андрей Турков: Нет, не вышло. Но книжки мне потом попадались. Помню, стояли под Ленинградом в Красном Селе. Его только освободили, все разрушено. И тут я увидел в луже том Бальзака - такой несчастный. Подобрал его, высушил, взял с собой.