Честь – никому. Судьба генерала
В 1942 году 33-я армия, которой командовал генерал-лейтенант Михаил Григорьевич Ефремов в ходе наступления на Вязьму попала во вражеское кольцо. Почти три месяца бойцы и командиры, не получая никакой помощи, вели бои в окружении, командарм Ефремов пропал.
Сталин был крайне встревожен тем, что Ефремов, которого он знал лично, мог добровольно сдаться в плен, и поручил контрразведке выяснить все обстоятельства исчезновения Ефремова. Спустя несколько дней разведчики привели языка – офицера из штаба 9-й немецкой армии, оборонявшей Вязьму. Этот офицер сообщил, что на днях генерал Ефремов попал в плен. При нём, якобы, находились важные документы. Тут же об этом рассказало берлинское радио – рупор Геббельса.
О Ефремове Сталин знал ещё со времён Гражданской войны. Особо он отличился в 1920-м при взятии Баку, где хозяйничали англичане и подконтрольное им мусаватистское правительство. Командуя полком, Ефремов, которому в то время едва исполнилось 24, взял четыре бронепоезда, посадил на них 200 своих борцов, совершил трёхсоткилометровый бросок, разгромил тридцатитысячную группировку противника, прорвался к Баку и захватил его, тем самым полностью изменив военно-политическую обстановку в Закавказье: англичане ушли из Баку, а богатый нефтью Азербайджан отошёл к Советской России. В качестве богатых трофеев Ефремов захватил хранилища, доверху наполненные нефтью.
После окончания Гражданской войны Ефремов служил военным советником в Китае, командовал стрелковой дивизией и корпусом, учился в военной академии им. Фрунзе, командовал последовательно войсками пяти военных округов. На этих командных должностях Ефремова ценили как настоящего профессионала военного дела. Приволжский военный округ под его командованием стал одним из лучших в Красной Армии. В Наркомате обороне не без основания полагали, что генералу Ефремову можно поручить любую задачу, потому что он умён, талантлив, обладает высокими организаторскими способностями. Вышестоящее командование ценило Ефремова за то, что он все дела доводил до конца, а подчинённые уважали его за человечность.
В 1938-м году Сталин приказал срочно вызвать в Ефремова в Москву. Когда он прилетел, офицеры НКВД отконвоировали его в гостиницу «Москва», и посадили под домашний арест по делу Тухачевского. Однако личный ТТ с патронами Ефремову почему-то оставили, как будто подсказывая, что, если он сведёт счёты с жизнью, будет хорошо всем. Стреляться Ефремов не собирался, поскольку никакой вины за собой не знал.
Когда Ефремова привезли в Кремль и завели в кабинет Сталина, там уже сидели Берия, Ворошилов и Микоян. После двухчасового то ли допроса, то ли беседы Сталин отпустил генерала служить дальше, и тут же назначил его Членом Военного Совета при Наркоме обороны. Больше люди с горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками генерала Ефремова не беспокоили. Вряд ли это объясняется каким-то особым расположением к нему Сталина, тем более, что и оно ровным счётом ничего не гарантировало: настроение у вождя менялось очень часто.
Спустя месяц после нападения Германии генерал-лейтенанта Ефремова назначили командующим 21-й армии Западного фронта, которая была сформирована на базе управления и штаба хорошо знакомого Ефремову по предвоенной службе Приволжского военного округа. Армия хорошо проявила себя в сражении за Смоленск. В августе 1941 года Ефремова назначили командующим Центральным фронтом, в сентябре – Брянским фронтом, с 17 октября – командующим 33-й армией. 1 декабря части вермахта вышли к посёлку Алабино, что всего в 25 километрах от Москвы. Ефремов сумел обеспечить оборону опасного участка фронта, за что получил орден Красного Знамени.
8 января 1942 года началась Ржевская наступательная операция, однако 33-я армия после окончания контрнаступления под Москвой, в котором она понесла серьёзные потери в живой силе и технике, никаких резервов не получила. Два месяца наступление развивалось достаточно успешно – армия освободила Наро-Фоминск, Боровск, Верею. Главной целью была Вязьма – важнейший транспортный узел, захват которого существенно осложнил бы снабжение и подвоз группы армий «Центр». Немцы тоже прекрасно понимали стратегическое значение Вязьмы, и для обороны города сняли с фронта две танковые дивизии, не только лишив 33-ю армию шансов прорваться к Вязьме, но и загнав её в ловушку. С самого начала операции Ефремов настаивал перед Жуковым о людском и техническом подкреплении, Жуков обещал, но ничего не давал, требуя наступать на Вязьму. В Ставке также полагали, что для развития успеха сил у Ефремова вполне хватает, и с пополнением не спешили.
Окружение 33-й армии было вполне закономерным. 10 марта Ефремов в шифротелеграмме докладывал Жукову, что сил для прикрытия тыла у армии, почти полтора месяца воюющей без продовольствия, подкрепления и боеприпасов, нет. В госпиталях скопились 3 тысячи раненых, нет ни бинтов, не медикаментов. Однако доставить в окружённую армию продовольствие, боеприпасы, людские пополнения и вывезти оттуда раненых было попросту невозможно. 13 апреля 1942 связь со штабом 33-й армии была полностью потеряна. Чудом было то, что до последнего удавалось сохранить радиосвязь со штабом фронта, что говорит о высокой организации штабной службы.
Как оперативная единица 33-армия существовать перестала. Разрозненные группы бойцов и офицеров, лишённые единого командования, отходили на восток. Для спасения командарма Сталин отправил за ним самолёт. Ефремов лететь в тыл отказался, сказав, что уйдёт отсюда только с солдатами. В самолёт погрузили лишь армейские знамёна и тяжелораненых. 19 апреля обстановка стала критической. Ефремов вызвал жену, которая служила мединструктором, сообщил подчинённым, что сделал всё, что было в его силах, предоставил им право действовать по своему усмотрению, и на их глазах застрелил сначала жену, а потом застрелился сам. После этого многие офицеры поступили так, как диктовала им офицерская честь: они тоже покончили с собой, до конца оставшись верными долгу перед Родиной и командиром.
Для немцев не было секретом, что Ефремов долго ходил над пропастью из-за благосклонного отношения к нему Тухачевского. Знали они и то, что Командарм-33 находится в кольце окружения. Поэтому они приложили много сил для того, чтобы разыскать и захватить Ефремова, чтобы использовать этот факт для своей пропаганды, а если повезёт, то и склонить его к сотрудничеству: это неизбежно произвело бы на бойцов и командиров Красной Армии ошеломляющий эффект!
У советской контрразведки были весьма веские основания подозревать, что в штабе 33-й армии работает абверовский агент, сообщающий за линию фронта обо всех действиях и перемещениях Ефремова.
Скудная информация, которую по крупицам добывала фронтовая разведка, Сталина уже не удовлетворяла. Для проведения полноценного расследования он приказал сформировать специальные оперативные группы. Они разыскивали очевидцев, проводили опросы местного населения. В сборе информации о судьбе Ефремова помогли немецкие военнопленные. Противник тоже сложа руки не сидел. К генералу Шмидту, командующему 16-й танковой армии, которая закупорила выход из окружения 33-й армии, наведывались не только разведчики из Абвера, но и присные Геббельса. По данным Шмидта, Ефремов был тяжело ранен, и предпочёл смерть плену. Солдаты из веток и шинелей смастерили носилки, несколько километров несли на них командира и сделали всё, чтобы даже мёртвым Ефремов не попал в руки врага. Когда немцы, всё же, захватили тело генерала Ефремова, при нём нашли только пустую полевую сумку, которую отправили в штаб группы «Центр». Шмидт приказал похоронить русского генерала с воинскими почестями на площади деревни Слободка. Там даже памятник установили, написав на русском двух языках, кто покоится в могиле.
Получив информацию из-под Вязьмы, ушлый Геббельс замыслил крупную информационную игру, которая должна была рассорить Сталина с его генералитетом. Геббельс, большой мастак по части фабрикации различных «документов», уже отдал команду подготовить обличающие Сталина письма, которые якобы нашли у Ефремова. Геббельс надеялся представить окружение 33-й армии как военную катастрофу всей Красной Армии, и в лице Ефремова рассчитывал опорочить в глазах подозрительного и мнительного Сталина всех советских генералов. Этот план одобрил фюрер.
Первый раз о том, что генерал Ефремов якобы оказался в плену, геббельсовское радио сообщило 25 апреля 1942 года, растрезвонив на весь мир, что вместе с генералом немцам удалось захватить важнейшие документы, в их числе и личное письмо командарма Сталину, в котором Ефремов обвиняет многих высших командиров Красной Армии. Жукову, который был в большом фаворе у Сталина, досталось особенно сильно.
Жукову, конечно, о сообщении берлинского радио доложили, но он ему не поверил, а чтобы точно установить судьбу своего подчинённого, лично приказал начальнику разведки Западного фронта отправить в предполагаемый район пленения или гибели Ефремова новые спецгруппы, чтобы выяснить, жив ли генерал Ефремов, в плену он или погиб. Вскоре от одной из групп поступило радиосообщение о могиле Ефремова в деревне Слободка. Картину его погребения помогли восстановить жители оккупированной деревни, которые были свидетелями траурной церемонии. Похоронив Ефремова, немцы назначили местного жителя, который должен был присматривать за его могилой. Когда Слободку отбили у врага, красноармейцы увидели возле церковной ограды аккуратную, хорошо ухоженную могилу, укрытую еловыми ветками. Очевидцы показали, что 19 апреля 1942 года в Слободке немцы в присутствии местных жителей с подобающим статусу покойного почестями похоронили советского командарма, завершив церемонию ружейным салютом. Обращаясь к присутствующим, немецкий офицер, руководивший похоронами, по-русски заявил, что солдаты вермахта с уважением относятся к героям, а этот генерал был настоящим героем, дрался до конца.
Весной 1942 года немцы вовсю раструбили о разгроме крупной группировки русских под Вязьмой и пленении крупного военачальника. Поэтому такие высокие почести вызвали серьёзные подозрения у Сталина: с чего вдруг Ефремова так торжественно хоронили враги? Может, он в плен сдался сам, разгласил важные сведения, и лишь потом был убит.
В 1943-м, проведя тщательное расследование, выяснив все обстоятельств гибели генерала Ефремова, Сталину доложили, что Ефремов в плен не сдался и погиб, как герой. А всё, что твердил Геббельс – наглая ложь, на то он и Геббельс. Однако слова о том, что у победы тысяча отцов, и только поражение – круглая сирота, в Советском Союзе были не пустым звуком: героями назначали лишь тех, кто участвовал в победных операциях. Поэтому в официальном списке героев войны командарм Ефремов не значится. Впрочем, однажды о генерале Ефремове Сталин всё-таки упомянул, когда в Сталинграде сдался в плен фельдмаршал Паулюса. В присутствии своих генералов Сталин задумчиво заметил, что армия Ефремова продержалась в окружении дольше, чем 6-я немецкая, и командующий в плен не сдался, а застрелился. Хотя 33-й армии было куда о тяжелее.
Только в 1996-м году Михаилу Ефремову было присвоено звание Героя России.
Николай Кузнецов.