Астахов на РСН: Срока давности по преступлениям против детей быть не должно

А. МИТНОВИЦКАЯ: В студии детский омбудсмен Павел Астахов. Павел Алексеевич, Вы не против, если я буду Вас так коротко называть?

П. АСТАХОВ: Конечно, нет.

А. МИТНОВИЦКАЯ: У Вас вышла новая книга. Вы правда купили её сами в магазине? Сколько она стоит?

П. АСТАХОВ: Да. Я сегодня был на коллегии Минобрнауки, напротив неё магазин «Москва». Я пошёл и купил книгу. В магазине она стоит 370 рублей.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Почему же Вам как автору не оставили никакой экземпляр?

П. АСТАХОВ: Авторских экземпляров положено 5 штук.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы их все раздарили?

П. АСТАХОВ: Ещё не успел, она только сегодня вышла. Мне ещё авторские экземпляры не прислали. Я к этой книге даже обложку сам рисовал, я вообще все обложки своих романов сам рисовал.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Откуда у Вас такие таланты?

П. АСТАХОВ: От папы, мамы, предков.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А Вы рисуете в свободное время?

П. АСТАХОВ: Редко. Могу показать, у меня есть кое-какие портреты. Я люблю карандашом рисовать. Про обложки — это отдельная история. Потому что когда рождается замысел книги, я точно должен представлять себе визуализацию самого произведения. Это началось с 2004 года, когда я начал писать роман «Рейдер». Когда обсуждали, что я буду писать этот роман, художники не могли никак придумать, какой должна быть обложка. Я предложил сам её набросать, с тех пор так и повелось: я приношу свой эскиз, они его обрабатывают. Например, для романа «Мэр» тоже не могли придумать обложку. А я нарисовал девочку с куколкой на фоне огромного города, и на ней — тень решётки, за которую попал мэр в итоге.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Я Вам признаюсь честно, что я до этого дня не знала, что Вы так много пишете. Но когда я начала смотреть, сколько Вы написали… Это удивительно.

П. АСТАХОВ: Сейчас для меня показателен Анатолий Рыбаков. Он сказал гениальную фразу, которую я услышал в 16 лет: «Чтобы написать, надо писать». Человек в день может написать одну страницу. Когда я работал адвокатом, у меня ходатайства иногда были по 20 страниц. А одна страница в день — это в год 365 страниц, это отличная рукопись. Например, роман «Рейдер» я писал 3 месяца, роман «Мэр» я писал в день по 12–14 страниц. Вам любой профессиональный писатель скажет — Татьяна Устинова, Дарья Донцова, Борис Акунин, что 5–6 страниц хорошего текста в день — это норма. На это уходит 8-часовой рабочий день. Когда я писал «Мэр», я вставал в 8 утра и до 8 вечера писал.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Это когда был отпуск.

П. АСТАХОВ: Да, это был 2006 год.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А когда отпуска нет, как у Вас получается писать?

П. АСТАХОВ: В перелётах. У меня два ноутбука с собой всегда.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Зачем два?

П. АСТАХОВ: На всякий случай.

А. МИТНОВИЦКАЯ: О чём «Киллер»?

П. АСТАХОВ: Это — продолжение жанра «адвокатский роман». В этом жанре пишет Джон Гришэм, человек, который долгое время работал адвокатом. На сегодняшний день он написал 22 или 23 романа. Мы с ним даже иногда переписываемся. Это единый герой — адвокат Артём Павлов, который проходит через все эти 9 романов.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Это Ваше альтер эго?

П. АСТАХОВ: В какой-то степени. Но он, наверное, лучше меня. Творчество позволяет сделать кого угодно кем угодно. И это — мой внутренний мир, который я никому не уступлю.

А. МИТНОВИЦКАЯ: В чём он лучше Вас?

П. АСТАХОВ: Может быть, в праве лучше разбирается, дела раскрывает ловко и быстро. И всё-таки он продолжает работать адвокатом, а я только ностальгирую по тем 20 годам, которые я посвятил судебной адвокатуре. Но за 20 лет у меня накопилось столько материала, что это позволяет мне до сих пор писать. Когда в 2005 году вышел роман «Рейдер», меня спросили, что будет дальше. Я пообещал написать 12 романов. У меня есть разработка синопсиса на 12 романов. У меня есть в планах написать роман про врачей, я уже даже обложку нарисовал. Я начал писать роман «Врач» ещё в 2009 году, когда попал в госпиталь вместе со своей женой, у нас тогда родился третий ребёнок. Я тогда с ними лежал в госпитале 7 дней, насмотрелся на докторов, всё это стало мне очень интересно. Тогда я ещё был свободным адвокатом, о госслужбе не задумывался. Я обязательно напишу этот роман.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Про врачей будет следующий роман или нет?

П. АСТАХОВ: Он у меня запланирован как следующий, но всё зависит от моего литературного редактора. Он может сказать: «Сейчас это не читается, давайте что-нибудь другое».

А. МИТНОВИЦКАЯ: Неужели есть такие литературные редакторы, которые могут такое сказать Павлу Астахову?

П. АСТАХОВ: У меня есть синопсис романа «Игрок». В своё время вокруг меня было много людей, которые занимались спортивным бизнесом — владельцы футбольных клубов и так далее. И когда они рассказывали о том, как происходят продажи игроков, как проходят матчи, в том числе и договорные, мне захотелось об этом написать. И вот синопсис я показал литературному редактору, а они сказали, что спортивный детектив сейчас не очень интересен.

А. МИТНОВИЦКАЯ: По-моему, сейчас это как раз очень интересно.

П. АСТАХОВ: Мне тоже так кажется. Надо к чемпионату мира обязательно написать роман «Игрок».

Также у меня есть разработки романа «Антиквар». Я занимался как адвокат одной антикварной картиной, и вокруг меня происходили вещи на грани мистики. Когда я людям рассказываю об этом, у кого-то волосы дыбом встают, у кого-то глаза расширяются, кто-то рот открывает. Я сам не могу иногда в происходящее поверить.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Сколько книг Вы написали?

П. АСТАХОВ: Это — девятый роман.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А сколько есть в голове?

П. АСТАХОВ: 12, как я и сказал. Есть правда ещё два романа, написанных с Устиновой.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Кстати, с кем-то ещё хотите посотрудничать?

П. АСТАХОВ: Хочу ещё с Татьяной Устиновой сотрудничать.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Что Вас так зацепило?

П. АСТАХОВ: У нас очень хорошо это получается, и читателям нравится. Я придумал такую тему: я — судья, часть от первого лица написана, женщина-судья рассматривает дела, вторая часть — моя. Мы два романа написали: «Божий дар» про суррогатного ребёнка и тяжбу вокруг него и «Кредит доверия» как раз про то, что сейчас происходит — банки лопаются и так далее.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А почему Вы решили сделать главного героя женщиной? Есть какая-то разница между женщиной-судьёй и мужчиной-судьёй?

П. АСТАХОВ: Даже в аннотации я написал, что у нас 20 тысяч женщин-судей.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Это влияет на результаты? Они же подвержены эмоциям.

П. АСТАХОВ: Все подвержены эмоциям. Мужчины иногда даже более уязвимы.

Наверное, влияет. Все мы люди, у каждого могут быть проблемы дома. Например, как у судьи Лены Кузнецовой во втором романе, который начинается с того, что она смотрит на потолок, а там большое пятно — от соседа протекло.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Так, может быть, стоит ограничить количество женщин-судей?

П. АСТАХОВ: Я тут недавно видел интересную статистику по женщинам-парламентариям, Бразилия или Аргентина на первом месте. Поскольку во всём полное равноправие, мне кажется, что никаких ограничений быть не может.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы сейчас вдыхаете ароматы свежевыпущенной книги. Вы, как и все, наверное, любите запах только что напечатанных книг?

П. АСТАХОВ: Мой отец руководил разными типографиями и даже полиграфическим комбинатом. Он меня часто водил на работу, я смотрел, как создаются книги, это было в первом классе. Меня это очень впечатлило. Я наблюдал, как набираются шрифты огромными станками. И вот это — запах детства.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Мы начали говорить о том, что Вы бы поработали с Устиновой, но до этого Вы называли Дарью Донцову и Бориса Акунина.

П. АСТАХОВ: С Дашей я познакомился, когда она просила её защищать. В одном своём романе она обидела производителя одной автокомпании. Мы даже в суд выходили, но всё закончилось миром, слава богу. Тогда мы с ней подружились. Я знаю, как она трудится — она ручкой пишет.

А. МИТНОВИЦКАЯ: То есть все эти рассказы о том, что там орда сотрудников, которые за неё пишут, — это неправда?

П. АСТАХОВ: Это про любого можно так сказать. Это не так. Но без литературных редакторов всё равно не обойтись. В моём «Рейдере», например, редактор выбросил 30% текста. Это — такая борьба постоянно. Когда я написал примерно пол-книги, я уже был знаком с Борисом Акуниным и попросил его посмотреть. А он был в советское время одним из лучших литературных редакторов. Он согласился, почитал и написал гениальную рецензию. Он дал мне три совета, которые были прямо «в яблочко».

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы до сих пор дружите с Акуниным?

П. АСТАХОВ: К сожалению, наши пути разошлись очень давно. Я считаю, что то, что мы потеряли Акунина, — это большая трагедия.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы имеете в виду его политические взгляды?

П. АСТАХОВ: Да. Мы все в своё время читали про Фандорина, а с более поздними произведениями уже сложнее. И, конечно, я не согласен с его заявлениями. Но с другой стороны, я всё равно жалею, что мы потеряли очень одарённого человека.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Давайте к другой теме.

П. АСТАХОВ: В Америке произошло два грандиозных случая. Первый связан с казахскими детьми. Надо сказать, что в 2011 году, когда я ездил с Константином Долговым на ранчо в Монтане, куда ссылали наших детей, вдруг выяснилось, что там оказались два отказных казахских ребёнка. Не нужны они стали американским семьям. И я тогда взял их данные, у меня был официальный визит в их страну, и генеральному прокурору Казахстана я передал эти данные. И заметьте, только на основе этих данных в конце 2011 года Казахстан приостановил американское усыновление. Начиная с 1 января 2012 года ни одного казахского ребёнка не уехало в Америку. В начале этого года пришла информация о двух убитых детях, усыновлённых в Казахстане, и мне кажется, что сегодня Казахстан окончательно примет решение, прекращающее американское усыновление.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Ещё одна история с Деннисом Флинном.

П. АСТАХОВ: С Сергеем. Его звали Сергей изначально.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Какие там перспективы у защиты?

П. АСТАХОВ: Достаточно хорошие, потому что сам Ральф, его приёмный отец, признался в совершённых преступлениях. Он оправдывает себя, говорит, что это от большой любви. Но все педофилы ведь так говорят. Его жена не призналась. А ему вменяется 44 пункта обвинения, он арестован. Мне кажется, создаётся очень правильный прецедент. То, что сделал Сергей, когда он на пресс-конференции призвал всех приёмных детей, кто подвергся насилию, рассказать об этом, — это важно.

Я с первого дня работы уполномоченным по правам детей добиваюсь того, чтобы не было срока давности по преступлениям против детей. Ведь ребёнок вырастает, он может быть запуган.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Он может с этим страхом жить до 40 лет.

П. АСТАХОВ: Да. Потом он вырос, окреп, встал на ноги, перестал зависеть от этих людей и хочет рассказать. Я приводил пример в прошлом году о том, что у нас в позапрошлом году было прекращено 16 дел в отношении людей, которые посягнули на неприкосновенность детей, по истечению срока давности. Представьте себе: 16 человек, педофилов или людей, нарушающих половую неприкосновенность детей, остались на свободе потому, что срок давности вышел.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А эти Ваши попытки отменить срок давности приведут к чему-то?

П. АСТАХОВ: Они частично реализованы в 2012 году, когда была усилена ответственность, введены новые составы. Сейчас условно досрочно можно освободиться, только отбыв не менее 4/5 срока. Мы тоже выступаем за то, чтобы по УДО вообще не освобождали, чтобы срока давности не было вообще. Я думаю, мы этого добьёмся.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А кто может быть против этого?

П. АСТАХОВ: Разные могут быть причины. Например, мы получаем отрицательное заключение с обоснованием, что почему-то как всегда нет денег. Не хватает финансовых средств на пожизненный административный надзор за осуждёнными, для того, чтобы применялись к ним дополнительные медицинские меры и так далее. Первым всегда идёт финансовое обоснование, хотя мы тут же всё опровергаем и говорим, что денег на это не надо. Пусть они сами ходят и отмечаются, а не органы полиции и инспекции за ними бегали. Не пришёл — сразу в розыск. Сегодня, наверное, нет такого лобби, когда законы пакетами не принимались и прятались под стол. Мы это преодолели, но всё равно находится много разных запятых. У меня нет права законодательной инициативы, например. Мы с Ириной Яровой месяц назад провели совещание, в котором все эти вопросы ещё раз подняли. Сегодня в комитете по безопасности Госдумы говорят уже о том, что надо принимать. В том числе надо ввести статью о привлечении к уголовной ответственности за изготовление, хранение и перемещение через госграницу детской порнографии без цели сбыта. Это действие у нас сегодня не является преступлением. Я могу принести приговоры судов, где в конце написано «Материалы такого-то характера вернуть осуждённому, поскольку они являются его частной собственностью».

А. МИТНОВИЦКАЯ: Но это же бред какой-то.

П. АСТАХОВ: Да, бред.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А если пойти другим путём и баллотироваться в Думу? Может быть, именно на законодательном поприще будет больше результатов?

П. АСТАХОВ: Я не имею таких планов. Я назначен на этот пост. Когда мне скажет начальник, я приму соответствующее решение. У меня с утра до вечера миллион дел. Люди хотят, чтобы я круглосуточно принимал участие во всех процессах. Иногда приходится заменять Минздрав, Минобр, Минтрудсоц и так далее. А во многих случаях здесь должен быть прокурор, медик, учитель — те, кто за это отвечает. Я назначен на свою должность, у меня есть руководитель. Когда он скажет, что хватит, я с удовольствием уйду и буду писать книги.

А. МИТНОВИЦКАЯ: У меня всплыла в памяти история с проститутками, которых задержали в Москве. Оказалось, что они ещё и несовершеннолетние. У нас много детей вовлечено в эту сферу деятельности?

П. АСТАХОВ: Раньше, к сожалению, это была целая индустрия. Помните, был такой Куваев, которого долго ловили? Он прятался в Америке. Потом его поймали, дали 20 лет. Он даже из детских интернатов создал целую сеть, которая поставляла ему всё время новых девочек. Он достаточно долго это практиковал. Не так давно в Ярославле вскрыли притон, куда «мамаша» сначала отдала своих дочерей, потом других привлекать стала. В основном это касается социально неблагополучных детей, которые находятся в опасной жизненной ситуации. Или, например, девочки у Куваева были умственно отсталые по большей части.

Я немного отвлекусь. У вас на радио есть программа «Народный адвокат», это очень хорошо. Я в 1998 году уже работал 5 лет адвокатом. Тогда был кризис, ни у кого денег не было. И тогда я больше года отвечал онлайн на вопросы на своей страничке. В месяц я давал по 2000 бесплатных консультаций. Мне это пригодилось, когда в 2008 году случился новый кризис. Тогда я был уже достаточно известным адвокатом, и меня пригласили в антикризисный штаб при Госдуме. Там я тоже давал бесплатные консультации и оказывал помощь. В то же время я полтора года по субботам вёл «Час адвоката» по радио, отвечал на вопросы. Так что вы правильно делаете. Дефицит юридической помощи в самые сложные времена должен восполняться профессионалами.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Дефицит юридической грамотности тоже.

П. АСТАХОВ: Юридической грамотности вы не научите людей, если они этого не хотят. А вот дать советы и помочь можно.

У нас в аппарате, помимо этих жалоб, которые идут в письменном виде, есть «горячие линии» в электронном виде. За прошлый год мы рассмотрели 71 тысячу обращений. А у меня очень маленький аппарат. Но тем не менее, мы не пренебрегаем этим.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Давайте ещё две ужасные новости обсудим. Саратовчанка положила маленького мальчика лицом на подушку и удерживала несколько минут, пока он не успокоился. Это она его так пыталась уложить спать.

П. АСТАХОВ: К сожалению, одно из самых распространённых убийств матери своего ребёнка, когда она впадает в психопатический ступор, вызванный тем, что ребёнок или капризничает, или плачет. Как в Томске, когда мать 7-летнего ребёнка убила. Это, к сожалению, происходит регулярно. Объяснить это я не могу. Для меня эта ситуация неприемлема, когда мать, выносившая, родившая, вырастившая ребёнка до какого-то возраста, вдруг превращается в чудовище и уничтожает его. Это связано, конечно, с психическими расстройствами, прежде всего. Есть и другие факторы, такие как агрессивность информационного пространства, например. Посмотрите, мы два года живём в режиме «война онлайн», этот ИГИЛ с утра до вечера. Младший сын у меня не смотрит телевизор, и то где-то видит эти картинки с отрезанными головами. Или вот вам история с няней тут же происходит. Всё взаимосвязано. Поэтому ужесточить наказание, как многие требуют, расстреливать, сажать пожизненно — это всё понятно. Но она ребёнка уже погубила. Как Вы её можете наказать? Она сама себя уже наказала.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Да, но отпускать её…

П. АСТАХОВ: Надо говорить о том, что нужно менять ситуацию в обществе. Нужно культуру повышать, систему воспитания налаживать. Сегодня проходит коллегия министерства образования и науки, неделю назад заседала Патриаршая комиссия, мы как раз обсуждали эти вопросы.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Сразу несколько тем тут же возникает. Вами предложен вариант нового предмета «Семьеведение».

П. АСТАХОВ: Раньше был предмет «Этика и психология семейной жизни», её удачно забыли. Когда я начал говорить о том, что надо возрождать этот предмет, потому что у нас огромное число детей — 4,5 млн, которые живут в так называемых неполных семьях. То есть в семьях, где нет либо папы, либо мамы, либо обоих. Они не всегда представляют на практике, что такое семья, система ценностей, уважение к старшим, забота о младших, взаимная поддержка. И, к сожалению, сегодня этому надо учить. Но не надо придумывать новый предмет. Я сказал, что это может быть «Семьеведение», но дальше я предложил новый подход. Посмотрите, какое количество гуманитарных предметах у нас преподаётся в рамках обязательных программ: история, литература, обществознание, география. А теперь подумайте, если через всё это провести красную нить «семья».

А. МИТНОВИЦКАЯ: Давайте на примере.

П. АСТАХОВ: Например, история. История человеческого общества сохранилась только из-за того, что семья была крепкой.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Это логично.

П. АСТАХОВ: География рассказывает о том, где и как живут народы, какие у них обычаи и нравы.

А. МИТНОВИЦКАЯ: То есть отдельный учебник выпускать не надо.

П. АСТАХОВ: Нет. Насытьте сегодняшние гуманитарные предметы именно пониманием того, что в основе человеческой жизни лежит семья. Не будет без семьи ни продолжения человечества, ни прошлого, ни будущего.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Я соглашусь. Мне кажется, что отдельный предмет будет как раз вызывать отторжение у школьников.

П. АСТАХОВ: Конечно. Поэтому я и предложил второй путь. Я бы сегодня вводил не предмет «Семьеведение», а сделал такую программу на телевидении, где бы рассказывали о крепких многодетных семьях. Президент в каждом своём выступлении, касающемся семьи, говорит «крепкая традиционная семья», «многодетная семья», «культ семьи», «культ детей». Кто это поддерживает на практике?

А. МИТНОВИЦКАЯ: Не помню. Только «Давай поженимся» есть, по-моему.

П. АСТАХОВ: А теперь скажите, сколько программ про обратные процессы?

А. МИТНОВИЦКАЯ: Полно. А Вы готовы взяться за эту программу? У Вас богатое телевизионное прошлое.

П. АСТАХОВ: Огромное количество людей готовы это делать.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А почему не делают?

П. АСТАХОВ: Это вопрос к тем, кто стоит во главе федеральных каналов. Потому что это, наверное, неинтересно. Я помню, мы в 2011 году сделали альбом про российские приёмные семьи, где от 4 до 30 детей. Я показал его замруководителю администрации, он сказал: «Как здорово! Это же не какие-то иностранцы, а наши люди. Давай делать про эти семьи какие-то материалы». Дали на федеральные каналы, в федеральные СМИ. Пару раз что-то подобное вышло, и всё.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Слушатель просит выяснить, как Вы относитесь к программам на телевидении, которые рассказывают про суды.

П. АСТАХОВ: Смотря что рассказывают. Я 9 лет был ведущим программы «Час суда». К этому надо относиться хорошо, это юридический ликбез. Они создаются для тех людей, которые не ещё сталкивались с судами или столкнулись, но имеют негативный опыт. Программы все очень разные, но цель у всех одна — телевизионный правовой ликбез.

А. МИТНОВИЦКАЯ: «Мы — граждане России, живём в США, хотим усыновить ребёнка из России. Получится ли?» — пишет слушатель.

П. АСТАХОВ: В соответствии с ограничениями, которые были введены Государственной Думой, если они являются гражданами России, они могут усыновить ребёнка, только если подтвердят, что их постоянное место жительства будет в России. Если они будут резидентами Америки, то не дадут.

Сегодня министр огласил данные по усыновлению за прошлый год. Опять идёт рост передачи детей в российские семьи. Люди вздохнули свободно, убрали коррупцию, американские агентства. В Красноярске работало 22 представительства американских агентств. К детям-сиротам было не пробиться. И брали совсем не инвалидов, 94% были здоровые дети до 3 лет. А в прошлом году 74 тысячи детей приняли в приёмные семьи России, в позапрошлом году — 66 тысяч. Наши люди стали брать детей. Детские дома полупустые стоят. Мы обойдёмся без иностранного усыновления.

А. МИТНОВИЦКАЯ: По поводу так называемого «дела реставраторов» хочется поговорить с Вами как с адвокатом. По нему пока вообще ничего не известно.

П. АСТАХОВ: Я с этими людьми никогда не сталкивался. Владимира Мединского я знаю неплохо. Я думаю, что в конце концов суд разберётся. Всё-таки суд — основная инстанция, которая выносит приговоры, оценивает доказательства. Слава богу, у нас суд состязательный. Я помню то время, когда мы боролись за то, чтобы суды были состязательными, чтобы прокурор в перерыве не заходил к судье пить чай, а адвокат мёрз в коридоре, всеми брошенный. Этого сегодня уже нет. В 1993 году я начинал работать адвокатом, помню, как это было. Следствие сейчас говорит одно, прокурор — другое, надо подтвердить свои обвинения. Посмотрим. Я бы не горячился.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А если представить, что сейчас Ваша работа детского омбудсмена чуть в стороне, и Вы по-прежнему адвокат?

П. АСТАХОВ: Я не люблю абстракции.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Мне интересно, хотели бы Вы, например, поучаствовать в защите тех или иных персон? Например, Надежды Савченко?

П. АСТАХОВ: Я, кстати, знаю Илью Новикова, который её защищает. Я ему когда-то даже лекции читал. Я понимаю, почему он пошёл её защищать. Дело в том, что адвокат — это профессия и позиция в процессе, которая необходима всем. Если не будет адвоката, тот самый состязательный процесс просто разрушится. Попробуйте вынести самый строгий обвинительный приговор без адвоката. Он будет незаконным. В Конституции написано, что каждый имеет право на защиту. Часто адвокатам задают вопрос: «Вы же знаете, что он виновен. Как Вы его защищаете?» Но я же не прокурор, не следователь и не судья. Я — адвокат, и моя основная обязанность — защищать независимо ни от чего. Если вы знаете, что он виновен, значит вы уже не адвокат, вы уже свидетель обвинения. Поэтому задача адвоката — верить своему клиенту и делать всё, чтобы законными способами либо облегчить его участь, добившись минимального наказания, либо добиться оправдания. Вот и всё. Ничего другого нет. Как только адвокат становится объективным, он превращается в прокурора или судью.

А. МИТНОВИЦКАЯ: То есть Савченко Вы бы стали защищать?

П. АСТАХОВ: Мне много писали по этому поводу. Мне кажется, что сегодня достаточно полномочий у суда, чтобы рассмотреть это дело объективно. Я не вникал, не видел материалов дела. Судить со стороны очень сложно. Я верю тому, что говорится, я доверяю суду в данном случае. Посмотрим, каков будет приговор, какие эпизоды будут доказаны, какие — нет.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Давайте к Вашим делам. Была ещё странная история, когда в Нижегородской области в смерти младенца, по сути, заподозрили кошку. Ребёнок скончался от удушья, и вполне возможно, что животное повлияло на это, потому что оно находилось с ребёнком в коляске.

П. АСТАХОВ: С этим надо серьёзно разбираться, потому что кошка не может задушить младенца.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Но животные ведь могут быть опасны для детей.

П. АСТАХОВ: Может быть, но не смертельно опасны. Это вопрос к экспертам, специалистам, которые могут установить причинно-следственную связь между действиями кошки или кого-то из членов семьи и наступившими последствиями в виде гибели ребёнка.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Люди действительно берут собак, причём опасных пород, когда в семье есть малыш. Это же ужас.

П. АСТАХОВ: У меня было предложение о том, чтобы регистрировать опасные породы собак — бойцовские, служебные, как происходит в Японии или Германии. Зарегистрируйте, предъявите документ о том, что вы прошли курс обучения для жизни с такой собакой дома. По-моему, это совершенно нормальное требование, но тоже есть люди, которые не хотят с этим считаться. Заводчики собак производят их в огромном количестве и продают, это их бизнес. Но мне кажется, что нужно, исходя из интересов защиты тех, кто не может себя защитить сам, ввести разумные, обоснованные законные ограничения.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А если ввести ограничение на заведение домашних животных до того момента, как ребёнку исполнилось 3 года?

П. АСТАХОВ: Я думаю, что это чрезмерная мера. У нас, например, всегда были лайки. Я родился, а собака уже была. Страшного в этом ничего нет, домашние животные должны быть, они помогают ребёнку постигать и изучать внешний окружающий мир. Но должны быть ограничения, связанные с особыми породами.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А эти Ваши предложения тоже в воздухе пока?

П. АСТАХОВ: Они не в воздухе, они все материализованы, потому что закон о содержании домашних животных до сих пор не принят. Но федеральный закон принимать надо, потому что у нас это регулируется региональными законами, и везде по-разному. Нужен федеральный закон в котором будет всё чётко прописано, в том числе и ответственность за содержание домашнего животного. Ведь много людей, которые приобретают таких собак и не могут с ними справиться, когда собака нападает на окружающих. И вообще я бы запретил выгуливать собак без намордников. Моего сына недавно укусила чихуахуа так, что у него огромный синяк величиной с ладонь. И он теперь боится собак.

А. МИТНОВИЦКАЯ: У Вас нет возможности законодательной инициативы. Тогда как эту идею можно продвинуть?

П. АСТАХОВ: Она уже была внесена другими депутатами. Мы по этому поводу разговаривали ещё в 2011 году, когда было несколько случаев нападения на детей. Это, кстати, и сейчас регулярно происходит.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Ещё одна важная тема. Глава Московской области заявил, что в 2016 году появятся бэби-боксы в новых центрах Коломны, Наро-Фоминска.

П. АСТАХОВ: Мне интересно, как он это сделает.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Вы его остановите?

П. АСТАХОВ: Его остановит закон, потому что закон не позволяет этого делать. Конституция этого делать тоже не позволяет. Все дискуссии, которые ведутся вокруг этого, направлены на негодный объект, есть такое понятие в юриспруденции. Есть серьёзные исследования на тему того, что это не помогает, не спасает и ориентировано совершенно не на ту категорию женщин. Женщин, которые убивают, стало меньше не благодаря боксам, а вопреки — 70–72 случая было в прошлом году. А 5 лет назад их было 126. Посмотрим. Дискуссия идёт, и пусть идёт. Я в своё время написал доклад на эту тему, подкрепил его исследованиями, президенту он был представлен. Чтобы это легализовать, надо принять закон. А законопроект получает все отрицательные заключения. Это уже третья попытка принять такой закон, две предыдущие провалились, и эта провалится.

А. МИТНОВИЦКАЯ: Андрей Воробьёв не говорит ни про какой закон. Он говорит, что они просто появятся.

П. АСТАХОВ: Значит, у него есть какой-то свой закон. Хотелось бы всё-таки аргументации, как это будет происходить вопреки закону, который говорит о том, что единственный орган, который может этим заниматься, — это орган опеки и попечительства. А есть СанПиН ещё. Пусть наша коллега Анна Юрьевна Попова придёт и скажет: «Покажите СанПиН на этот ящик, в которого вы будете класть младенца». Где СанПиН? Кем он установлен? Вы же понимаете, что в медицинском учреждении не может быть ничего без СанПиНа.

А. МИТНОВИЦКАЯ: А коробка, видимо, может быть. Вы вместе с Анной Поповой пойдёте к Воробьёву?

П. АСТАХОВ: Мы никуда не пойдём, потому что мы занимаемся своим делом, не отвлекаясь на эти дискуссии и популистские предложения. Там родительская общественность широко выступает против этого. Все ведущие родительские организации,  профильные некоммерческие организации, фонды поддержки детей против.

А. МИТНОВИЦКАЯ: В студии был Павел Астахов. Спасибо, что пришли.

П. АСТАХОВ: Спасибо вам.