«Про вчера». Как Шойгу не подвел итог
Недавно вышедшую книгу Сергея Шойгу «Про вчера» все разбирают и оценивают именно в качестве сборника отдельных рассказов о событиях и людях, которых автор застал на протяжении своей жизни. Как о незначительных, но занимательных встречах или наблюдениях, так и о чудовищных катастрофах и неординарных личностях, принимавших тяжелые решения.
Формально и издатели, и сам Шойгу произведение так и позиционируют, говоря, что каждая история – отдельное законченное повествование. Любой может открыть «Про вчера» с любого момента и обнаружить самостоятельную историю, возможно курьезную, возможно трагическую, возможно поучительную.
Сергей Кужугетович и вовсе концентрирует внимание на деталях в книге, подчеркивая, что речь не идет про попытку дать обобщенную оценку событиям с высоты прожитых лет. Более того, автор и вовсе пренебрегает собственных мнением о произошедшем, отходя на позицию «созерцателя». С этого даже и начинается книга, когда Шойгу заявляет о желании отбросить описание «сиюминутной» красоты мира, хоть и любит ее.
Но все-таки, рассматривать «Про вчера» стоит не как альманах разбросанных по времени и месту рассказов, а как о полноценном связанном произведении.
Во-первых, сложно представить, что такой человек как Шойгу, прошедший через эти события, находившийся в эпицентре действительно судьбоносных для СССР и России моментов, – не может дать оценку всей исторической цепочке.
Дело в том, что это не мемуары и «история» самого Сергея Кужугетовича еще не закончена, а значит резюмировать всю полноту произошедшего – преждевременно.
Во-вторых, все рассказы все-таки связаны. Не самой личностью министра, а его восприятием «значимости» событий. То есть сама подборка событий не случайна. Некоторые, правда утверждают обратное, воспринимая, например, фразу «у нас в Сибири водку без мяса едят только собаки» при встрече с Шеварднадзе, или «олимпийскую» смену «жриц любви» в Ачинске, или историю про утонувший Запорожец, просто как разбавление серьезных историй анекдотическими элементами.
Но это не так.
Год назад Шойгу в своем «большом» интервью заявлял, что в случае ухода с поста министра обороны, хотел быть построить «один или два» города в Сибири, отмечая уникальных дух комсомольских строек и мечты молодости.
«Про вчера» также начинается со слов о мечтах, ежедневных, которые сбываются и становятся вчерашней обыденностью. Что жизнь короткая – потому и хотелось попробовать сделать все, что можно. Однако этот процесс – является определяющим для самого Шойгу. Это то, как он относится к своей жизни.
Для читателя же – истории связаны тем, что люди в них «учатся жизни».
Это и связывает историю о родственнике Сергея Кужугетовича – чабана, репрессированного в 1938 году, а после реабилитации – не державшим ни на кого зла и не стремившимся войти во власть чтобы «отыграться», с историями о жизни в Ачинске, о том, как на забыв взять с собой боеприпасы на охоту, Шойгу с компанией удалось раздобыть новые, просто потому что другие охотники специально оставляли лишние патроны для незадачливых «добытчиков», с которыми они никогда не встретятся.
Сюда же отходят и истории с «олимпийским» вывозом проституток и маргинальных элементов в Ачинск, когда для организации их работы приходилось привлекать криминальных персонажей, равно как и история о распитии одной из бригад антифриза, с последующей бесславной кончиной участвующих. Это не просто истории, нужные для привлечения внимания широкой аудитории «шокирующим» содержанием. Это рассказ о негативном результате, того самого процесса обучения жизни.
Часть про катастрофу в Нефтеюганске описана с подробностями про зажатую между плитами девочку, которая еще жива, с которой говорит рыдающая мать и которую уже не спасти (при этом, матери так и сообщают «наговоритесь напоследок, мы ничего сделать не сможем»), про нехватку цинковых гробов, из-за которой пришлось свозить рефрижераторы со всей области, про то, как случайно придумали «минуту тишины» и услышали одновременный стук десятков заживо погребенных под обломками зданий. Это все рассказано не для того, чтобы прошибить у читателя слезу, придать дополнительную трагичность происходящему или обрисовать плачевное состояние спасательных служб того времени. Безусловно, это очень важное событие для самого Шойгу, но оно также отлично демонстрирует поступательное развитие, что не ко всему возможно подготовится, но всему можно научится – опираясь на опыт.
Но, что самое важное, событиям нельзя давать легкомысленную оценку, нельзя руководствоваться какой-то одной универсальной максимой в восприятии произошедшего.
«Про вчера», с набором, казалось бы, не соприкасающихся историях о застольях с друзьями, встречами с монгольскими пограничниками и родителями самого Шойгу, рассказывающих о своем отношении к сталинским временам – как раз повествование о том, как люди учились жить каждый новый день, строить отношения друг с другом, собой и окружающей действительностью. Только выстроено повествование не через связь личных выводов, оценок и мнений Сергея Кужугетовича, а через акцентирование внимания на эти события.
Шойгу и сам до сих пор «учится жить», именно поэтому он лишь указывает на важные для себя моменты.
Потому, что время подводить итог – еще не пришло.