Игорь Николаев: Рост ставки идет вразрез с необходимостью обеспечить экономический рост

Центральный банк России поднял учетную ставку на 2%. О том, что это значит для экономики, «Инвест-Форсайт» побеседовал с главным научным сотрудником Института экономики РАН Игорем Николаевым.

— Итак, ставка теперь составляет 21%. Рынок был готов к такому повышению? — Ожидания поднятия ставки именно на такую величину у рынка были. В большей степени все-таки рынок был готов к одному процентному пункту. Но вероятность того, что могут быть и два, тоже присутствовала. — Два процентных пункта — что это значит? Чего опасается Центральный банк? — Центральный банк опасается, и он честно это признает, что инфляция будет высокой. И регулятор никак пока не может достичь своей цели, своего таргета по этому показателю в 4%. Цель, конечно, остается. Но реальность пока далека от действительности. И, по законам монетаризма, ЦБ сейчас не без оснований считает, что делая деньги более дорогими, он тем самым будет воздействовать на спрос, сбивать его. И, соответственно, это будет давить на рост цен. Так что Центральный банк сейчас действует по классическим законам. Но, на мой взгляд, все-таки недооценивает тот факт, что, как говорят, «против лома нет приема, кроме другого лома». — То есть получается, что против инфляции с помощью ставки бороться можно, но это чревато другими проблемами? — Бороться можно. Но, в лучшем случае, главное, чего можно добиться, так это того, что рост не будет еще более высоким. А когда у нас существует бюджетный импульс, и он будет продолжаться. Тем более, как известно, в первом чтении закон о федеральном бюджете приняли. И там уже 41 с небольшим триллион рублей его расходная часть составляет. Эти расходы, кстати, почти на 9,5% больше, чем те, которые ожидаются по итогам 2024 года. В номинале, конечно, но если инфляция будет поменьше, то реально расходы возрастают. — И какой вывод отсюда следует? — Бюджетный импульс будет продолжаться. Смотрите, рост расходов у нас почти 9,5%. А если посмотреть на действующий бюджет, который принимался год назад, по нему в 2025 году должно было произойти сокращение расходов. На 7% в номинале. А спустя год, получается, принимается бюджет на 2025–2026 годы, и там уже мы видим не снижение на 7%, а рост на 9%. Бюджетный импульс будет, и вот он — фундаментальная основа инфляции. Честно говоря, против этого Центральному банку бороться очень трудно. Собственно говоря, это даже жизнь подтверждает. Вот 2024 год. В декабре 2023 года, как мы помним, у нас повысили ставку до 16%, годовая инфляция была 7,4%. Сейчас мы завершаем год в лучшем случае со ставкой в 21%, а инфляция у нас уже будет выше. И что получается? Получается, что несмотря на сильный рост ставки инфляция выросла и будет больше по итогам этого года, чем в прошлом году. Почему в следующем году должно быть что-то по-другому, если бюджетный импульс продолжается? По-другому не будет. И инфляция будет высокой. — Но ведь это не значит, что Центральный банк не согласовывает направление своих усилий с правительством, которое увеличивает расходы бюджета? — Так сказать нельзя, конечно. Но правительство, Минэкономразвития у нас заинтересованы в том, чтобы все-таки был экономический рост. И в прогнозах, и в других документах говорится о том, что экономический рост базируется на росте спроса. — Получается, что борьба с инфляцией и направленность на экономический рост — это взаимоисключающие понятия? — В том-то все и дело! У нас бюджетная политика направлена на стимулирование спроса, а денежно-кредитная — на его ограничение. Они сталкиваются лбами. — И что в такой ситуации делать? Получается, как лебедь, рак и щука из известной басни! — Лебедь, рак и щука все-таки тянули в разные стороны. А тут на одной дороге стоят и в лоб друг другу смотрят. — А можно ли сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы? Стимулировать экономический рост и одновременно слишком уж сильно не увеличивать инфляцию? — Все равно придется от чего-то отказываться. Мне кажется, что раз есть такое столкновение, разнонаправленность важнейших политик… Знаете, я образный пример сейчас приведу. Я не знаю, как сейчас учат водителей в автошколах, раньше, когда мы все учились на механических коробках передач, главное при трогании с места было — не забыть снять с ручного тормоза. Получается, что наш автомобиль стоит «на ручнике». Да, он ехать может, но все равно тормоз-то включен! Он едет, экономический рост показывает, но… — И что делать с этим ручником? — Ситуация, на самом деле, патовая в какой-то степени. Потому что не продолжать бюджетного импульса мы не можем. Если хотим, чтобы экономика росла. Плюс к тому за бюджетный импульс «голосуют» и геополитические факторы, из-за влияния которых расходы бюджета не сократятся. Но бюджетный импульс так или иначе все равно придется сокращать, он, даже исходя из самого своего названия, не может быть долговременным. Потому что импульс всегда имеет не очень хорошие последствия, в том числе и с точки зрения инфляции. И вы его вынуждены прекращать и бороться с инфляцией. А мы прекратить сейчас не можем! Но должны. Если принимать решения, то его надо сворачивать, экономика долгого бодания лоб в лоб не вынесет, она все равно будет замедляться. И она, кстати, уже замедляется. И если мы сравним индикаторы Центрального банка, типа объема входящих платежей, индекса бизнес-климата, все это показывает замедление. Да регулятор и в своем последнем заявлении это признает, снижение темпов роста экономики. — Как вы думаете, надолго ли политика останется такой, какая она есть? — Посмотрим. Почему стал возможен бюджетный импульс? Потому что деньги на него нашлись, повысили, например, налоги. Может быть, еще что-то найдется. Но ведь, с одной стороны, мы находим деньги для импульса. А с другой стороны, повышение налогов дестимулирует экономическое развитие, снижает предпринимательскую активность. Плюс давит на экономику и будет еще больше давить величина самой ставки. 20%, мне кажется, был потолком, выше которого очень не хотелось бы, чтобы все двигалось. Но мы двинулись дальше.