Владимир Женов: «Наша экономика встала сейчас на колени, чтобы помолиться перед боем, а не склонила голову над плахой»

Президент Новосибирского банковского клуба, председатель Совета Новосибирской торгово-промышленной палаты (НГТПП), вице-президент межрегиональной ассоциации руководителей предприятий (МАРП) ВЛАДИМИР ЖЕНОВ поделился с «Континентом Сибирь» своей оценкой того, что сейчас происходит в российской и сибирской экономике, ситуации в финансовом и производственном секторе, и рассказал, стоит ли надеяться на лучшее, или же готовиться к худшему.

– Владимир Гаврилович, за последнюю неделю многие представители бизнеса и власти обращались к коллегам и партнерам, в том числе на страницах «КС», со своей оценкой текущей ситуации. Большинство высказались достаточно оптимистично: пережили коронавирус, переживем и это. Согласны ли вы с тем, что санкции не страшнее пандемии?

– Я не соглашусь. Меня много спрашивали, переживали ли мы подобное раньше. Я обычно отвечал, что мы многое видели, и что мы в перманентном кризисе. Что касается ставки 20% годовых, то я видел и 210%. 20%-ая ставка была накануне событий 1998 года. Дело не в цифрах, и не в волатильности рынка, и не в том, что рынок штормит. Сегодняшние события можно сравнить с разорвавшейся водородной бомбой, последствия которой оценить на пороге вряд ли удастся. Биржевой курс доллара не играет никакой роли, и уже запахло девяностыми для меня – появились самые чуткие на перемене люди, на центральном рынке Новосибирска евро продается по 250-270 рублей. И я не очень удивлюсь, если доллар официально достигнет курса в 200 рублей, а евро – в 300 рублей. Все экономические показатели обесценились и потеряли всякий смысл. Перестали действовать все либеральные экономические парадигмы. События находятся вне существующей экономической реальности, прогнозов и перспектив.

- Уже сейчас многие банки предлагают вклады выше даже такой высокой ключевой ставки. Можно ли ожидать в этом какого-то подвоха?

– Здесь как раз действует закон экономики. Не будем говорить про Сбер – это особый случай. Для остальной индустрии действует железный закон рынка: банки покупают ресурс у ЦБ как у источника фондирования по оптовой цене и продают его по розничной. Закладывают туда свои затраты, риски, небольшую прибыль – и продают гражданам и бизнесу. Другое дело, что последние пять дней показали – и сигналов очень много – несмотря на абсолютную декларирацию заявлений ЦБ о сохранности вкладов, о сохранении движений счетов… На практике, по моим данным, такого не наблюдается. Банки задерживают выплаты, ограничивают снятие наличных, в том числе валюты, затягиваются процессы перевода. У населения моментально проснулась генетическая память, и в состоянии паники никто уже не верит оптимистичным заявлениям правительства. В том числе и тем, где говорится о неких дополнительных мерах поддержки. Когда корабль тонет, какие могут быть «дополнительные меры»? Его просто надо спасать. Сейчас мне трудно представить отрасль, которая гарантирует двадцать и более процентов прибыли в таких условиях. Еще Владимир Ильич Ленин говорил: «Срочно действовать нужно не вчера и не сегодня – а немедленно, сейчас!»

«Опора России» в Новосибирске начинает «операцию по спасению малого бизнеса»

– Представители государства уже не раз за последние дни говорили о том, что во время пандемии отработали методы помощи бизнесу, в том числе в условиях изоляции от внешнего мира, и что сработают они и сейчас. По вашим оценкам сработают ли?

– Представление правительства и власти на местах о нашей экономике иногда бывает совершенно неверным. Вот, например, «Справедливая Россия» выступает яро против микрокредитных организаций. Почему? Это же рынок, он есть во всем мире.  Работайте цивилизованно, без превышения, скажем так, коллекторских полномочий. Всем надо перехватить до получки. Недавно одна МФО подала на конкурс «Новосибирская марка». И мэрия сразу стала возражать – у них предвзятое отношение к самой отрасли. И такое повторяет Сергей Миронов в Госдуме: «кровопийцы», «запретить», «уничтожить». Рынок нельзя запретить, как нельзя запретить черных валютчиков, которые уже появились на улицах после скачка доллара.

Экстренный план действий напоминает тот, что предлагали во время пандемии. Согласен, это логично во многих подходах, кроме одного. Это не вирус. С точки зрения экономики это ядерный взрыв. Как бороться против этого, правительство, к сожалению, пока не знает.

Правительство и само подчеркивает связь с мерами после COVID, но мы в Новосибирской городской торгово-промышленной палате (НГТПП) за весь 2020 год приняли около 300 обращений от организаций о форс-мажорных обстоятельствах, в 2021 году семь. За первую неделю после начала «спецоперации» – уже 22 случая.

– Есть список мер, которые выдвигаются для того, чтобы помочь бизнесу пережить санкции. Его можно условно поделить на две части: первая касается всевозможных проверок и штрафов со стороны самих госорганов, вторая – про банки, которым предлагается тоже много всего запретить. Не получится ли так, что финансовый сектор получит двойную нагрузку: от самих санкций и от тех, кто от них пострадал?

– Нет, не будет двойной нагрузки. Я надеюсь, что правительство от декларирования перейдет, наконец, к конкретике. Правительство сейчас все говорит в сослагательном наклонении, а экономика этого очень не любит. Стабилизация цен на необходимые товары – она не «возможна», она необходима уже сегодня. Кредитные каникулы необходимы уже сегодня. Амнистия капитала необходима уже вчера. Расширение ломбардного списка ЦБ  делать надо немедленно. Изменение пошлин на экспорт – тоже. Единственная реальная мера на сегодня – изъятие валютной выручки, пресечение спекуляций с валютой. И еще АСВ отменило взносы – себестоимость вкладов так хоть как-то понизится.

И что еще можно добавить в плюс – в последние несколько дней резко снизилось число телефонных террористов с точки зрения финансового мошенничества по Новосибирской области. Звонки шли с известных колл-центров из Украины. Есть, конечно, новые приемы, вроде угроз отключений.

- Но ведь это не единственный способ информационной войны…

– По моим оценкам мы колоссально проигрываем в информационной войне. Надо отдавать отчет своим словам, не собираюсь лезть в политику. Ресурс «Мы объясняем» правительство запустило на шестой день после того, как все началось. Не сразу, а через шесть дней. Шесть дней, полных паники. Вы представляете, какое влияние информация оказывает на экономику? На самом деле в экономике никогда нет экономики – она иррациональна. Это пятьдесят процентов психологии, сорок процентов надежды и лишь десять процентов тупых бухгалтерских проводок. Информация – вот лакмусовая бумажка, которая отражает всю работу банков. Сейчас у нас телефоны от клиентов и партнеров разрываются и вопрос один: «что делать?»

– И что можно сделать?

– Дело в системном подходе к управлению экономикой. Я очень надеюсь, что такой удар по голове приведет тех, кто ей управляет, в чувство. Простой пример. Кто заставлял нас накачивать так называемые золотовалютные резервы (ЗВР) вместо того, чтобы инвестировать в реальное хозяйство? ЗВР в одну минуту превратилось просто в «З» без «В». Страна потеряла, по самым скромным подсчетам, 450 миллиардов долларов. Их больше нет. Они заблокированы. И наше золото тоже пока никто не покупает – то есть мы остались, можно сказать, ни с чем. На этом фоне истории про то, что у какого-то олигарха яхту арестовали, звучат уже как-то не очень громко. Гораздо тяжелее то, как много разорвалось бизнес-логистических цепочек.

Что изменится в работе банков на фоне российско-украинского кризиса?

– Московская биржа «спит» уже несколько дней, а последние дни работы были полностью «красными»: курсы летели вниз. А ведь еще недавно многие компании из тех, кто попал потом под санкции, гордо говорили о том, что в России живет миллион держателей их акций. Что им теперь делать?

– Прежде всего, они не продавали акции, я бы сказал, они их безбожно втюхивали. На самом деле никто из инвесторов реально не проверял, во что вкладывается. Это, надо сказать, одна из причин того, что случилось с фондовым рынком. И того, что уже несколько дней торги просто не ведутся. Вот цена победных реляций о том, что население становится все грамотнее, что держателей акций уже миллионы и так далее.

– Что, на ваш взгляд, ждет нашу экономику, если санкции станут более глобальными и, например, отключать от SWIFT начнут уже не отдельные организации, а всю страну?

– Я очень надеюсь, как человек и гражданин, что Россия и Украина будут жить в мире – у меня у самого украинские корни. А когда спецоперация закончится, я думаю, возобладает здравый смысл. Россия, к счастью или, к сожалению, очень прочно вросла в мировую экономику и вырывать ее оттуда болезненно не только для нас. Я в свое время имел счастье лично познакомиться с Уорреном Баффетом, и он мне вот что сказал: «Инвестиции делаются в момент наивысшего пессимизма». И я уже знаю людей, которые готовы скупать активы «на дне». Наша экономика встала сейчас на колени, но дай Бог, чтобы она встала, чтобы помолиться перед боем за выживание, а не склонила голову над плахой.

Владимир Женов: «Экономического скачка» в Новосибирской области за 2019 год не произошло»

– Но пока что санкции бьют по отдельным целям, а не по всей индустрии. Как в такой ситуации поживают банки, которые пока не находятся под обстрелом? Могут ли они отыграть часть рынка себе?

– Могут, и я уверен, что это будет. Мы уже наблюдаем переток клиентов из «санкционных» банков в небольшие и региональные. Это мы видим на примере Уралсиба, на примере Алтайкапиталбанка, на примере банка «Левобережный». Клиенты идут валом, вкладчики тоже. Другое дело, что большие банки, попавшие под санкции, стараются этому противодействовать – например, сдерживают открытие валютных корсчетов, стараясь отбить клиентов себе. Но это не меняет того, что конфигурация банковского рынка изменится. Надолго ли – время покажет.

– А что, на ваш взгляд, будет с банками, в которых участвует иностранный капитал?

– То, что Райффайзенбанк пока не собирается уходить, вопреки новостям – это факт. Но здесь ключевое слово «пока». Фраза «у нас сейчас нет таких планов» очень обтекаемая, понимайте ее, как знаете. У нас в регионе много банков с иностранным участием: Росбанк, Интеза, «Юникредит». Я сейчас вижу, что они заняли очень осторожную позицию. Ждут, куда все обернется.

Риски того, что они могут уйти, на самом деле есть, и они очень большие. Я не помню, чтобы в мире было столько негатива в наш адрес, начиная от футбола и кончая устранением Гергиева из руководства Баварской оперой. Как далеко зайдет – трудно сказать. Это нельзя даже сравнить с отношением к Северной Корее или Ирану. Конечно, есть надежда, что среди политиков в той же Германии раздаются и здравые голоса.

В то же время мы видим, как клиенты перетекают в эти банки, так же, как и в наши, «неподсанкционные». Думают, что эти уж точно не заблокируют для международных отношений.

Впервые в новейшей истории России с вкладов сняли минимум два триллиона рублей за два дня. Минимум. На мой взгляд, это заниженная статистика.

Мировые когнитивные кошмары: «хотят ли русские войны?»

– Как сейчас поживают другие направления финансового сектора?

– Почему-то сейчас много говорят про банки, но мало вспоминают про страховой рынок. А стоило бы. Все виды рисков неизмеримо расширятся, повысится гибкость, адаптивность к ситуации и так далее. А это огромные источники налоговых платежей и фондирования организаций. Я уже говорил про черный рынок валютчиков – привет из 90-х.

Сложно сказать, что будет со страховым рынком, но то, что им всем стопроцентно придется пересмотреть свою работу и стать действительно страховыми компаниями. Как это делают в других странах. Страхование грузов изменится очень сильно.

Роль лизинговых компаний тоже сильно изменится. Они резко выдвигаются на первый план, как специфическая альтернатива кредитованию. Незадолго до начала всего этого в лизинг стали продавать даже смартфоны.

– Довольно долгое время для банков своего рода спасательным кругом была ипотека, которая росла даже тогда, когда все остальное падало: и в 2014 году, и в 2018, и в 2020. Получится ли у нее удержаться на плаву и в этот раз?

– Я и раньше говорил о том, что пузырь рано или поздно лопнет. Жаль, что в таких обстоятельствах. Когда выделяют какую-то отрасль и пытаются показать, что «везде все плохо, но одна развивается», это неправильно, так не может быть.

Сейчас ипотека в любом случае просядет. И не только потому, что ставки вырастут – они уже выросли. Часть стройматериалов только импортные. Оборудование, техника – тем более.

Ипотека не начнет расти снова, если правительство не вольет в нее гигантские суммы. А оно, по моим прогнозам, не вольет.

- Подводя текущие итоги: стоит ли надеяться на лучший исход?

– Человек живет надеждой. И я очень надеюсь, что все это кончится. При этом, я горжусь своей страной.