Несколько рассказов о Сталине
СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЕ
Я вспомнил рассказ П. Попиводы о том, как в 1949 году отмечали 70-летие Сталина в Большом театре. Сталин был мрачен, не слушал речей, выходил из президиума за кулисы, курил. За кулисами навстречу ему попал венгерский лидер Матиас Ракоши.
— Сколько вам лет, товарищ Ракоши? — спросил Сталин.
— Пятьдесят шесть, — вытянулся Ракоши.
— Комсомолец, — сказал Сталин и похлопал его по плечу.
Сталин и венгерский лидер Матиас Ракоши
ЗАДАЧКА ПО МАТЕМАТИКЕ
Дочь А. Н. Поскребышева Наташа рассказала мне, как в детстве позвонила отцу на работу:
— Это папа?
— Это не папа. А что ты хочешь? Может, я помогу?
— Не получается задачка по арифметике… И долго вдвоем со Сталиным они решали по телефону задачу про бассейн и трубы, по которым вливается и выливается вода…
Потом Наташе влетело от отца за то, что она отнимала время у самого Сталина…Александр Поскрёбышев с дочерьми Галей и Наташей, 1940
ЧЕЛОВЕК И КОЛЛЕКТИВ
Генерал-лейтенант Ветров рассказывал, как он воевал в Испании и потом докладывал в Кремле. Всем в его части нравились колесно-гусеничные танки. Сам Ветров считал, что они хоть и быстроходны, но часто переворачивались на ходу и были легко пробиваемы. Но Сталину он доложил мнение своих сослуживцев.
— А ваше личное мнение? — спросил Сталин.
— Так считает весь полк, коллектив, — ответил Ветров.
Тогда Сталин повернулся к членам Политбюро и сказал:
— Вы знаете, товарищи, иногда бывает, что весь коллектив не прав, а один человек прав. В перерыве Сталин подошел к Ветрову:
— Ну, скажи, молодой, много испанок перепортил?
…Ветров получил повышение в наркомате.
Командующий войсками Волховского фронта генерал-армии К.А. Мерецков с сыном гвардии- лейтенантом В.К. Мерецковым командиром танкового взвода Т-34 7-ой гвардейской танковой бригады, перед прорывом блокады г. Ленинграда.
Корпус для решения боевой задачи
Генерал Мерецков просил у Ставки дополнительно корпус для решения боевой задачи. Все были против. Сталин молчал. Мерецков расстроился.
После заседания к нему подошел Сталин и сказал:
— А корпус я вам все-таки дам.
Оказалось, правильно.
ПРЕДИСЛОВИЕ ВОЖДЯ
В 60-е годы в редакции журнала «Октябрь» журналистка Елена Микулина рассказывала, как в молодости, в 1929 году, написала брошюру о социалистическом соревновании, тыкалась с ней в различные печатные органы и издательства, но нигде не брали:— План забит, бумаги нет… В общем, как всегда.
Ходила-ходила и добрела до Центрального Комитета партии:
— Я хочу попасть на прием к секретарю ЦК ВКП(б) товарищу Сталину.
— Товарищ Сталин очень занят, — ответила ей женщина в приемной, не поднимая головы.
— У меня очень важное дело.
— Товарищ Сталин очень занят.
— Но у меня важное неотложное дело.
— Какое дело?
— Я написала брошюру о социалистическом соревновании…
— Единственное, чем я могу вам помочь, — сказала женщина из приемной, — посоветовать вам оставить у нас вашу брошюру, мы вам ответим.
Делать нечего, оставила рукопись.
Дней через десять в коридоре общежития, где жила Елена Микулина, раздался телефонный звонок, и ее пригласили к аппарату.
— С вами говорит Товстуха, — раздалось в трубке.
— Какая толстуха?
— Не какая, а какой, — с обидой в голосе уточнил говоривший. — Помощник товарища Сталина. Товарищ Сталин ознакомился с вашей работой и хотел бы с вами поговорить.
Помощник назвал день и время и спросил:
— Вам удобно?
— Конечно, удобно!
В назначенный день и час журналистка была в главном кабинете страны. Вошла — никого нет. Огляделась — Сталин стоял у маленького столика и листал газеты.Он был в штатском костюме и галстуке — мало кто видел его в такой одежде. Из газет потом Елена Микулина узнала, что в тот день Сталин принимал английскую правительственную делегацию…
— Какая молодая, а такие умные книжки пишет, — сказал Сталин.
— А в чем ваши трудности, на что вы жалуетесь?
— Не могу нигде напечатать, товарищ Сталин.
— Да, у нас это очень трудно. Как же вам помочь? «Я подумала, одного его звонка достаточно, чтобы все было немедленно сделано», — вспоминает Е. Микулина.
А он ходил по кабинету, рассуждал:
— Как же вам помочь? А что, если я напишу предисловие к вашей брошюре?
Такое ей и в голову не могло прийти!
— У меня много работы, — продолжал Сталин, — но, если вы потерпите дней десять, я напишу предисловие.
— К вам так трудно попасть, товарищ Сталин, у вас в приемной ЦК такая мегера сидит…
— Она не мегера, у нее трудная работа. А я пришлю вам предисловие по почте.
Сталин понимал, что, когда выйдет брошюра неизвестной журналистки с его предисловием, она сразу станет всесоюзно знаменитым человеком, и он спросил:
— А что вы собираетесь делать дальше?
— Хочу поехать по стройкам пятилетки, написать…
— Это хорошо.
— Но я работаю в журнале «Крестьянка», там сельскохозяйственный профиль, и меня не пошлют на промышленные объекты.
— Я думаю, что вас командирует наша газета «Правда».
— Но я там никого не знаю.
Тут Сталин впервые улыбнулся и сказал:
— Пошлют!
А Елена подумала о том, что в кабинете у Сталина нет ни секретаря, ни стенографистки, нигде ничего не фиксируется…
Но дней через десять в общежитие ей действительно принесли пакет с грифом «Генеральный секретарь ЦК ВКП(б)». На нескольких страничках на машинке там было предисловие Сталина.
Она взяла эти странички и отправилась в издательство, где ей упорно отказывали.
Увидев ее, редактор воскликнул:
— Товарищ Микулина, я же вам объяснял, что план забит, бумаги нет…
— А если к моей брошюре будет предисловие одного из членов Политбюро? — спросила Микулина.
— Ну, тогда издадим в этом году, — улыбнулся редактор.
— А если будет предисловие товарища Сталина?
— Издадим немедленно, — развел руками редактор.
Больше не говоря ни слова, она положила перед редактором предисловие Сталина.
Тот быстро пробежал странички, еще раз прочитал, бережно взял текст в руки и исчез. Микулина осталась одна. Минут через двадцать появились трое: редактор, главный редактор и директор издательства.
— Товарищ Микулина, — обратился директор, — что же вы ко мне не зашли? Эх, молодежь, учить вас надо! Ко мне следовало сразу зайти, вот договор подпишите, пока касса не закрылась, получите гонорар…
Когда Микулина вернулась в свое общежитие, по всей Москве пролетел слух, что сам Сталин написал предисловие молодой журналистке. Первым к ней прибежал корреспондент журнала «Огонек»:
— Товарищ Микулина, как бы нам это предисловие отдельно напечатать…
Микулина решила справиться на этот счет у помощника Сталина, позвонила Товстухе, и тот ответил:
— Мы это предусмотрели. Отвечайте корреспондентам, что скоро эта статья будет опубликована в газете «Правда».
Все это может показаться фантастикой, но я открываю 12-й том сочинений И.В.Сталина и на 108-й странице читаю заголовок: «Соревнование и трудовой подъем масс. Предисловие к книжке Е. Микулиной «Соревнование масс».
Сталин пишет:
«Социалистическое соревнование есть выражение деловой революционной самокритики масс, опирающейся на творческую инициативу миллионов трудящихся…
Я думаю, что брошюра т. Е. Микулиной является первой попыткой дать связное изложение материалов из практики соревнования, демонстрирующее дело соревнования как дело самих трудящихся масс. Достоинство этой брошюры состоит в том, что она представляет простой и правдивый рассказ о тех глубинных процессах великого трудового подъема, которые составляют внутреннюю пружину социалистического соревнования.
11 мая 1929 г.».
Четыре странички в 12-м томе, заканчивающиеся такой сноской:
«Правда» № 114, 22 мая 1929 г.
Подпись: И. Сталин.
Из Книги Ф. Чуева «Солдаты Империи. Беседы. Воспоминания. Документы.»
Жена вождя
Когда жена Сталина Надежда Аллилуева училась в Промакадемии на факультете текстильной промышленности, даже самые близкие ее друзья не знали, что она жена вождя. Сохранилась такая ее записка от 1929 года вечно занятому и отсутствующему мужу:
«Иосиф, пришли мне, если можешь, рублей 50, мне выдадут деньги только 15 сентября в Промакадемии, а сейчас я сижу без копейки. Надя».
Сталин, бывший тогда в отъезде, ответил ей:
«Татька! Забыл послать тебе деньги. Посылаю их (120 р.) с отъезжающим сегодня товарищем… Целую крепко. Твой Иосиф»Большой театр, 1937 год.
И. В. Сталин часто посещал Художественный театр, знал его основной репертуар и ведущих артистов. Смотрел спектакли Малого театра. Слушал оперы в Большом театре, особенно «Пиковую даму» Чайковского, а то и одно-два действия нравившейся ему оперы.
Приветствовал возвращение на сцену Большого театра «Ивана Сусанина» Глинки как оперы, воспевающей патриотизм русского народа. Однажды в беседе с дирижером Большого театра А. М. Пазовским поинтересовался, когда же состоится премьера оперы. Получив неопределенный ответ, заметил:
— Да, если бы и мы на фронте с такой же скоростью продвигались вперед, с какой вы переучиваете «Сусанина», то, пожалуй, далеко еще не добрались бы до Днепра.
А побывав на репетиции и не услышав величественного гимна «Славься» Глинки, с изумлением произнес:
— Как же так, без «Славься»? Ведь на Руси тогда были князья, бояре, купцы, духовенство, миряне. Они все объединились в борьбе с поляками. Зачем же нарушать историческую правду?
Когда в конце войны в Новосибирске был отстроен Театр оперы и балета, Сталин рекомендовал открыть сезон патриотической оперой Глинки «Иван Сусанин». Врага, напавшего на Россию, ждет один конец — гибель.
Сталин любил слушать оперу «Иван Сусанин» с участием Михайлова. Однако тот, будучи в прошлом протодьяконом, не осмеливался петь в полный голос. Узнав об этом, Сталин, положив руку на плечо артиста, попросил:
— Максим Дормидонтович, вы не стесняйтесь, пойте в полную силу. Я тоже учился в духовной семинарии. И если бы не избрал путь революционера, кто знает, кем бы я стал. Возможно, священнослужителем.
С тех пор Михайлов полностью раскрыл свой талант. Сталин считал, что в роли Сусанина он — истинный костромской крестьянин.
Сталин всегда был внимателен к артистам, старался в чем-то помочь им. Однажды, заметив, что заслуженная артистка А. А. Бышевская до предела истощена, а поэтому из последних сил пропела арию Ярославны, Сталин попросил ее подойти и участливо сказал:
— Александра Андреевна, вы очень исхудали. А по истории княгиня Ярославна должна быть солидней…
Услышав, что она не только голодает, но и не имеет своего угла, Сталин успокоил:
— Квартиру отремонтируем, питание восполним.
Вскоре всем артистам был увеличен паек и прибавлена зарплата. Очевидцы рассказывают, что Сталин любил старинные русские песни. Пел их сам. В большом фойе дачи, вспоминает Молотов, часто во время обеда заводил патефон, ставя пластинки с записями Шаляпина, русского народного хора имени Пятницкого, грузинских народных песен. Из музыкальной классики предпочитал произведения Глинки, Римского-Корсакова, Мусоргского, Чайковского. Сталин устраивал концерты в Кремле, особенно с участием вокалистов. Слушал исполнение произведений классической музыки выдающимися артистами Валерией Барсовой и Верой Давыдовой, Иваном Козловским и Александром Пироговым и многими другими. На концерты приглашались пианист Эмиль Гилельс, скрипач Давид Ойстрах, балерина Галина Уланова и другие мастера искусства.
А. А. Громыко вспоминает:
«Когда во время выступления Козловского некоторые члены Политбюро стали громко выражать пожелание, чтобы он спел задорную народную песню, Сталин спокойно, но во всеуслышание сказал:
— Зачем нажимать на товарища Козловского, пусть он исполнит то, что сам желает. А желает он исполнить арию Ленского из оперы Чайковского «Евгений Онегин».
Все дружно засмеялись, в том числе и Козловский. Он сразу же спел арию Ленского. Сталинский юмор все воспринимали с удовольствием».
Иван Семенович Козловский рассказывал мне, что беседы с Иосифом Виссарионовичем Сталиным помогли ему, оперному певцу, в народной музыкальной драме Мусоргского «Борис Годунов» глубже понять образ Юродивого и вокальными средствами передать тяжкое обвинение самодержцу и горестные думы «русского люда, голодного люда» в тяжкую годину испытаний. Думаю, говорил Козловский, не я один, а и Михайлов, и Барсова, и другие с полным основанием могли бы называть Сталина своим сорежиссером