Поэт и адвокат Фанис Зыялы: «Анталья – лучшее место на Земле. После деревни Учили»
Фанис Зыялы, частный адвокат в Анталье. Фото: © Айсылу Хафизова
«Когда приехал в Анталью, был гол как сокол»
– Фанис, ты же не планировал эмигрировать в Турцию?
– В декабре 1993 года Министерство образования РТ отправило 90 студентов сюда на учебу. Арскому району было выделено одно место, его предложили мне. Я тогда учился на первом курсе педучилища. Мне было 18 лет, я был деревенским мальчиком и понятия не имел о том, где Турция, кто в ней живет, что они едят, что пьют, что у них с культурой, языком. Мне дали неделю на принятие решения. Когда я согласился, мама заплакала. Мы начали собираться.
По приезде мы на протяжении восьми месяцев посещали курсы турецкого языка. А потом я поступил на юридический факультет Сельджукского университета в Конье. По возвращении в Татарстан не мог устроиться на работу по специальности. Из 90 направленных сюда студентов никто не работает на родине в юриспруденции — кто в журналистике, кто в турецких фирмах, кто в других сферах.
Моя супруга гражданка Турции. После университета я познакомился с сибирской татаркой, которая родилась и выросла в Турции, ее бабушка и дедушка переехали сюда из Омска. При переезде в Татарстан ей пришлось бы отказаться от турецкого гражданства. В таких обстоятельствах мы решили остаться в Турции. До пенсии жена была учителем рисования, а я в 2003 году окончил аспирантуру и являюсь кандидатом юридических наук.
– Насколько сложно было открыть собственную адвокатскую контору в чужой стране?
– В 2008 году, когда я приехал в Анталью, было нелегко. Я приехал сюда один, оставив семью в Конье. Никого не знаю, гол как сокол, сижу во дворе мечети и ломаю голову — к кому идти, куда податься, что делать. Был у меня знакомый Ильгиз из города Туймазы. Его жена турчанка. Я обратился к нему за помощью, они меня приютили. Я жил у него около 10 дней, искал работу. Когда начал сотрудничать с адвокатской конторой, мы с коллегой сняли на двоих жилье.
Чтобы перевести жену в качестве учительницы сюда, мне нужно было проработать год. Я обрастал связями, набирал клиентуру, а потом мы с двумя партнерами открыли фирму. Через три года каждый из них решил открывать свое дело, я тоже перешел на частную практику. Шесть лет назад я зарегистрировал собственную адвокатскую контору. Сейчас, ты видишь, все стеллажи, весь стол завалены папками с делами. Как говорится, везет тому, кто везет.
«В день у меня по 10-12 слушаний — годовая норма для большинства местных адвокатов»
– Какая у тебя нагрузка по адвокатским делам?
– Здесь нет отдельной специализации, как в России. Я веду и уголовное право, и гражданское, и трудовое, и семейное. В последнее время в основном веду дела по банковским кредитам. В Турции живут 85 миллионов человек, из них 40% пользуется кредитами. Скажем, изначально в договоре прописана процентная ставка 18%, а при передаче дела должника судебным приставам банки могут увеличивать ее даже до 54%, это является нарушением закона. Многие этого не знают, поэтому не обращаются в суд. А мы эти дела выигрываем.
Ко мне такие обращения идут нескончаемым потоком, большую часть этих клиентов я даже в глаза не видел, работаю по доверенности. Специализирующихся на этих делах адвокатов в Турции только двое: один в Стамбуле, другой — я. В день у меня бывает 10-12 слушаний — годовая норма для большинства местных адвокатов. На другие дела у меня уже не хватает времени, я направляю их к коллегам. Правда, сейчас веду около 20-30 уголовных дел.
Фото: © Айсылу Хафизова
– Какие качества характерны для турецких клиентов?
– Сейчас здесь обращаются в суд даже если ты нагрубил, выматерился или дал пощечину. Это становится поводом для уголовки. В Анталье около 1,5-2 миллиона жителей, в туристический сезон — около 6 миллионов. Раньше на такое количество людей приходилось всего 36 судов. Сейчас количество преступлений настолько возросло, что количество судов (или направлений) преступлений второй степени тяжести составляет 61, а первой степени тяжести – 16.
В Турции нет привычки платить за небольшие консультации. В больших городах – в Стамбуле, Анкаре – практика платных консультаций уже работает. Я тоже стараюсь вводить здесь плату за консультации. Ко мне очень много обращаются, в том числе и татарстанцы, – кто-то женится здесь, кто-то просто живет, кто-то бизнесом занимается. У них очень много вопросов по ВНЖ. И каждый человек не ограничивается только одним вопросом. И я сообщаю о стоимости этой услуги. Наши люди, в отличие от турок, спокойно воспринимают это — платят и получают свою услугу.
Не хотел бы обижать братьев-турок, но здесь с самого момента переезда меня больше всего поражает турецкая непунктуальность. Для них норма опоздать на деловую встречу больше, чем на час.
– За последние 10 лет турки очень изменились, не так ли?
– По всему миру наблюдается тенденция стагнации системы образования. Поэтому свою молодежь турки называют «зомби-поколение». Они игнорируют систему. Но вся надежда как раз на молодое поколение, потому что оно идет нам на смену. Мы должны верить в них, давать им правильное воспитание, если хотим жить в прекрасном будущем.
Конечно, как бы ты ни воспитывал, современные технологии и уровень инфляции оказывают свое негативное влияние. Но я надеюсь, что мы с супругой дали нашим детям правильное воспитание. Наша дочь сейчас на четвертом курсе ИЗО-факультета. Сын поступил в этом году на оперное отделение, это мечта всей его жизни. Они оба живут в Анкаре, учатся в университете. Мой сын очень хороший скрипач, он окончил здесь консерваторию. С 12 лет выходил на сцену местной оперы, мечтал о карьере оперного артиста. Мы их направляли, поддерживали, весь свой капитал вкладывали в их образование и воспитание.
«Отец знал наизусть все стихотворения Тукая»
– Когда мама перестала плакать в связи с твоим отъездом?
– Она до сих пор плачет. Мы с ней созваниваемся каждые два-три дня, сейчас, когда появились мессенджеры, стало проще. Мама сейчас осталась одна, и брата уже нет, он ушел из-за онкологии в 45 лет. Потом случилась еще одна трагедия — у нас в Учили сгорел дом. Дотла. Но случилось чудо. У меня даже есть такое стихотворение: «Меня разбудило одно чудо». Поскольку мы все учителя, наш дом был похож на библиотеку — повсюду книги, журналы, газеты, на чердаке тоже. Во время пожара за 20 минут сгорело два двора. Сколько книг, стихотворений, повестей! А знаешь, что уцелело? У нас дома была Священная книга. Все книги сгорели, а Коран даже дымом не пропах. Вот это чудо, ведь Всевышний Аллах сказал: «Я буду защищать свою книгу».
Это произошло около 10 лет назад, об этом писали в СМИ. Весь Татарстан нам помогал, деньги присылали. Отец уже был немолод, он не захотел строить дом в деревне, они переехали в Арск. Четыре года назад его не стало. После его смерти арская сцена осиротела, как сказали земляки, отец был мастером художественного слова. Он заслуженный учитель татарского языка и литературы Татарстана, посвятил свою жизнь творчеству и жизни Габдуллы Тукая, знал все его стихотворения наизусть. У него была книга «Тукай в Учили» толщиной в блин, как он сам говорил. В репертуаре отца было более ста стихотворений, которые он знал наизусть. Он даже в почтенном возрасте учил стихи. Я ему говорил, мол, не пора ли тебе Коран, молитвы заучивать. Он отвечал: «Сынок, я хочу стихи учить».
Фото предоставлено Фанисом Зыялы
– А ты тоже знаешь стихи Тукая наизусть, как и твой отец?
– Конечно, не настолько, но я родом из деревни, где родился наш великий поэт, там мечеть, в которую он ходил. Я тоже люблю его стихотворения и декламирую их с удовольствием. Одно из моих самых любимых стихотворений – «Пара лошадей». Еще люблю Мусу Джалиля, я рос на его стихах.
И еще похвастаюсь: в этом году получил первое место в своей номинации на «Джалилевских чтениях» из 33 тысячи кандидатов. Читал стихотворение Джалиля «Волки».
– Наверное, многое в тебе от отца?
– Да, так говорят. Он был в Учили учителем татарского языка и литературы. Мама – учитель русского языка и литературы, она была строгой, работала завучем, перед уроком всегда смотрела в журнал — какие оценки получил ее сын. Мой брат и его супруга работали в этой же школе учителями. В Министерстве образования эту школу вообще называли «школой Зиятовых».
Отец был и моим учителем, одним из самых любимых. Он был очень позитивным, всех смешил. Мы с нетерпением ждали, о чем же на этот раз расскажет Фаргат Ганеевич Зиятов. У него никогда не было написанной программы, но проверяющие чиновники и заезжие артисты приходили просто послушать его уроки. У него была одна особенность: он относился к неприлежным ученикам с большой мудростью. Давал им задание выучить стихотворение к следующему уроку и обязательно ставил им потом пятерки. И ученики старались еще больше.
– Чтобы родители не краснели, ты учился на отлично?
– Один раз в жизни я получил двойку по географии. Ее преподавал директор школы. Он дал домашнее задание — изучить климат какой-то страны. На уроке меня спросили, а я возьми и скажи: «Там ни холода, ни зноя никогда не знал народ: в свой черед подует ветер, в свой черед и дождь пойдет». «Садись, Зыятов, два!»
Я окончил школу в 1993 году, за год до этого меня избрали секретарем комсомольской ячейки, но тут закончилась эпоха комсомола, я даже взносы не успел собрать.
«На чужбине понимаешь, частью какого великого народа ты являешься, насколько красив и литературен татарский язык»
– Ты из тукаевской местности с красивой природой попал в знойную Конью…
– Да, там и ветер дует не вовремя и дождь не идет, как надо… Но с 1994 года по 2008 год моя жизнь прошла в этом городе. У Коньи своя прелесть. Там находится музей Джалаладдина Руми, царит атмосфера этой философии. Конья была столицей Сельджукского государства, она очень религиозна, но народ в ней, как мне показалось, не слишком глубоко понимает суть нашей веры, следует больше внешним правилам. Есть некая зашоренность, что ли. А ведь наша религия — это про милосердие. Это довольно глубокая тема…
Но причиной моего переезда в Анталью было то, что я люблю здешний климат. Сыграла свою роль и близость аэропорта, потому что сюда ко мне часто приезжали односельчане, друзья, родственники. К тому же в Анталье оказалась востребованной моя адвокатская профессия, здесь очень много русскоязычных людей, бывших граждан СССР. Я вел их дела.
Ататюрк сказал: «Анталья — самое красивое место в мире». Для меня Анталья — самое красивое место в мире после моей деревни. Учили — это райский сад для меня, очень люблю свою деревню. Кырлай от нас всего в 10 километрах.
«Татарча диктант-2024» в Анталье. На фото летчик Анвар Фатыхов и адвокат Фанис Зыялы
Фото: © Айсылу Хафизова
– Как тебе удается сохранять чистоту татарской речи, ведя судебные процессы на чистом турецком?
– Конечно, иногда в моей речи проскакивают турецкие слова, но я стараюсь это контролировать. И когда говорю на турецком, тоже стараюсь не использовать татарские слова. Думаю я на татарском.
У меня даже на визитке написано: для тех, кто чисто говорит на татарском, первая консультация бесплатная.
– Почему ты не любишь писать стихи о любви?
– Да, любовная тематика меня не привлекает. Когда живешь на чужбине, начинаешь реально задумываться о том, кто ты на самом деле, какой ты и почему ты такой. Это неизбежно приводит к более пристальному изучению своих корней. Ты начинаешь понимать, частью какого великого народа ты являешься, насколько красив и литературен татарский язык. Когда мы жили в Татарстане, стихотворения Тукая понимали не до конца, потому что они содержат слова на фарси, арабском, турецком. А после переезда сюда язык Тукая мне открылся. Потому что ты уже изучил свою историю, литературу, культуру, дошел до уровня понимания Тукая.
Начитанность, насмотренность, пережитый опыт – вот что нужно для создания стихов. Они на пустом месте не возникают. Знаете, я не верю, когда говорят, что татары исчезают, как и наш язык. Мы были, есть и будем.
«Если привьем “зомби-поколению” любовь к своим корням, они примут нашу эстафету»
– Каким образом?
– Если привьем «зомби-поколению» любовь к своим корням и их понимание, они примут нашу эстафету. Они будут еще сильнее, чем мы. Это зависит от каждого из нас. Если мы будем сами говорить на своем родном языке друг с другом, с нашими детьми, то нам удастся его сохранить.
Вот, смотри, исторический роман нашей татарской писательницы. Здесь 360 страниц. Я перевел его на турецкий, чтобы наши турецкие братья могли познакомиться с татарской историей, литературой, культурой. На это у меня ушел год. Эта книга есть во всех книжных магазинах Турции. Я со своей стороны делаю то, что мне по силам.
Для чего мы каждый год проводим здесь Сабантуй? Почему мы участвуем здесь в международных тюркских фестивалях? Если каждый из нас внесет хотя бы какую-то лепту в наш родной язык и культуру, что-то сделает для нашей родины, это уже немало. Просто не надо опускать руки и не надо оставаться равнодушными.
Фото: © Айсылу Хафизова
– Ну, провели тут Сабантуй, люди пришли, поели, поплясали и ушли. Толк-то в чем?
– Если мы не будем проводить здесь Сабантуй, откуда турки и другие тюркские народы узнают о чак-чаке, эчпочмаке, как и где они смогут вживую услышать наш моң? Такие мероприятия очень важны, Айсылу. Теперь отдел культуры мэрии Антальи приглашает нас на все свои мероприятия. Значит, мы смогли достичь своей цели! О нас знают, с нами считаются. Это немало.
Фото: © Айсылу Хафизова
– Какой проект ты сейчас вынашиваешь?
– Это совместный проект с Гульзадой Сафиуллиной. Мы с ней земляки. Как-то она попросила меня написать для нее дастан, который объединит тюркские народы. Не всем людям дан талант, чтобы написать такое эпическое произведение. Я ответил, что смогу написать на эту тему только стихотворение, и приступил к работе. Шесть месяцев работал над этим, изучал историю народов, материалы. Затем отправил Гульзаде апа, ей понравилось, она предложила расширить проект и собрать высказывания выдающихся личностей каждого из тюркских народов. Ей хочется создать масштабное документальное произведение о тюркском мире. Свою часть я сделал, отправил ей, думаю, она продолжает над ним работать.