Тайна Самуила Маршака: как великий детский поэт учил советских детей каббале
3 ноября исполняется 130 лет со дня рождения человека, благодаря которому мы знаем, что случилось в «Кошкином доме», как дама сдавала багаж и почему Мистер Твистер бежал из гостиницы «Англетер».
Не так давно, на одном из мероприятий, посвящённых ценностям семьи, назвали самых читаемых детских писателей: Чуковский, Агния Барто и Маршак.
Первые двое - отдельный разговор, но и Маршака, конечно, следует понимать шире, чем чисто детского автора. Он смотрит на нас из русского перевода Сэлинджера "Над пропастью во ржи" (знаменитое стихотворение Бернса, вдохновившее название романа, приводится в книге именно в переводе Маршака). Он смотрит на нас из фильма "Здравствуйте, я ваша тётя!", когда Калягин запевает: «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети». Это тоже перевод Самуила Яковлевича. Да и вообще со всех книжных полок России смотрит на нас Маршак.
Как и многие его коллеги, Самуил Яковлевич не был сразу детским писателем. В начале прошлого века он - тонкий лирический поэт, которого Ахматова и Блок называли среди лучших и «новым Пушкиным».
Но в Советском Союзе заниматься поэзией было смертельно опасно. Маршак выбрал жить, задействовав свой резервный дар - любовь к детям. В детскую литературу, как и в переводы национальных литератур, писатели "прятались", чтобы хоть как-то печататься. Маршак не прятался, а раскрывался: "Читатель мой особенного рода: умеет он под стол ходить пешком…". Ему хватило человеколюбия, чтобы стать детским поэтом, и таланта - чтобы стать великим детским поэтом. Как говорил Сергей Михалков, "Маршак Советского Союза".
"Человека рассеянного" звали Лев Петрович, на самом деле – Самуил Яковлевич
Родился Маршак в семье химика, сотрудника мыловаренного завода Якова Мироновича Маршака и домохозяйки Евгении Борисовны Гительсон. Детство и юность провел в городке Острогожске под Воронежем, уже в гимназии проявилась его любовь к литературе и большое дарование. Эти сухие сведения из официальной биографии очень мало говорят нам о живом Маршаке. Чуковский вспоминал, что в Маршаке он видел, как минимум, пятерых: поэта для детей, лирического поэта, драматурга, переводчика и прозаика. И еще, конечно, Маршак был просто хорошим человеком. Хотя это и не профессия.
Маршак много хлопотал за людей, не боясь, когда нужно, пойти и к следователю НКВД, и даже к генеральному прокурору Вышинскому. В войну приложил много сил к спасению еврейских детей.
Напомним один трогательный случай из мирного времени. Маршак заботился о литераторах "старой гвардии", автоматически угодивших в "попутчики" советской литературы. Среди них – о друге Блока, поэте Владимире Алексеевиче Пясте. Однажды Самуил Яковлевич выхлопотал для него аванс под детскую книгу, да сам её и написал. Это был самый первый вариант "Человека рассеянного", который вышел под подписью Пяста и под названием "Лев Петрович". Начало было такое:
Вместо собственной постели
Ночевал он на панели,
Удивляясь лишь тому,
Что проходят по нему.
Если можно верить слуху,
Он, со службы приходя,
Вешал часики - на муху
Недалеко от гвоздя.
Уносил с обеда ложку
И в передней каждый день
Надевал живую кошку
Вместо шапки набекрень...
Биографы утверждают, что "Рассеянного" Самуил Яковлевич писал с самого себя. И держал при себе пожилую помощницу-немку Розалию Ивановну, которую в войну тоже спас от высылки в фашистскую Германию, и которая следила, чтобы он не забыл пообедать и надеть пальто, выходя на улицу.
Забраковал «Бармалея» Чуковского
О дружбе-вражде Маршака и Чуковского ходили анекдоты. Например, такой: уборщица попросила у Маршака прибавки жалованья. "Детские писатели сами копейки получают, - посетовал тот. - Приходится по выходным подрабатывать". - "Где?" Самуил Яковлевич объяснил, что в зоопарке: он - гориллой, а Чуковский крокодилом. Маршак получает жалованье 300 рублей в месяц, а Чуковский 250. Когда анекдот дошёл до Корнея Ивановича, тот возмутился: «Почему это у Маршака на 50 рублей больше?! Крокодилом работать труднее!»
В 1943 году - заклятые друзья все-таки разошлись всерьёз, когда Маршак отказался печатать "Бармалея" Чуковского, признав стишки… "слабоватыми". За это получил от Чуковского "лицемера" и страшно обиделся. И всю жизнь они препирались.
Автобус номер двадцать шесть.
Баран успел в автобус влезть,
Верблюд вошел, и волк, и вол.
Гиппопотам, пыхтя, вошел…
В сороковые годы эта веселая сказка-развивалка "Автобус номер двадцать шесть" подверглась разносу в прессе. "Недопустимо пассажиров автобуса, советских людей, превращать в зверей, птиц и рыб..." - бранились газеты.
Дрался с секретаршей
«Детская» натура Маршака имела обратной стороной большую вспыльчивость. Сын Иммануэль писал: "Отец был горячим человеком. …когда он входил в трамвайный вагон, половина пассажиров становились его друзьями, а половина - недругами". Владимир Познер, который был у Маршака последним литературным секретарём, вспоминал, как поэт обзывал Розалию Ивановну Гитлером в юбке, она его - старым дурнем - и оба кидались друг в друга книжками.
Винил себя в смерти дочери и боялся за сыновей
В постсоветское время стало модно критиковать детскую классику за жестокость. Мол, персонажи страшноваты, перипетии жутковаты. Чуковскому инкриминируется "Мойдодыр", "Тараканище", Маршаку - "Сказка о глупом мышонке". Эта сказка была написана всего за одну ночь, чтобы достать денег на билет до Евпатории для больного сына Иммануэля. Мальчик страдал болезнью почек, врачи говорили, что он может не выжить.
А родители - Самуил Яковлевич с Софьей Михайловной - над сыном буквально тряслись. Он родился через два года после смерти первенца – годовалой дочери Натанаэль. Малютка погибла от ожогов, перевернув на себя горячий самовар. Маршак очень боялся за жизнь и старшего Иммануэля, и младшего Якова, который родился в 1925 году. Старший дожил до зрелых лет, Яков умер от туберкулеза в 21 год.
А «Мышонку» поэт написал продолжение - "Сказку об умном мышонке", которого кошка не съела, а всего лишь похитила, и он хитроумно спасся из плена. Но почему-то эта сказка не получила такого большого распространения, как первая часть.
«Неизвестный герой» Бурнацкий
Ищут пожарные,
Ищет милиция,
Ищут фотографы
В нашей столице,
Ищут давно,
Но не могут найти
Парня какого-то
Лет двадцати…
Сегодня у нас вошло в поговорку: «Ищут пожарные, ищет милиция…» Мы уж и не помним, что это поэма Маршака, которую он написал в 1937 году под впечатлением заметки в «Правде»: «Вчера днем в одной из квартир четвертого этажа дома № 20 по Рождественскому бульвару в Москве взорвалась керосинка. Пламя сразу охватило комнату, в которой гладила белье 24-летняя М. П. Аникеева… Аникеева закричала о помощи. Неожиданно для всех из проходившего мимо вагона трамвая выскочил на мостовую какой-то гражданин… Он подбежал к водосточной трубе и стал по ней взбираться… Гражданин с ловкостью акробата добрался по трубе до четвертого этажа и ногами стал на карниз. Одной рукой держась за трубу, он другой обхватил испуганную Аникееву. Затем сильным ударом ноги он выбил в окне соседней комнаты раму и на глазах притихшей тысячной толпы стал пробираться с Аникеевой по карнизу к выбитому окну. Это заняло несколько минут. Передав Аникееву работникам пожарной команды, гражданин незаметно вышел из дома и остался неизвестным.
Это оказался студент рабфака В. М. Бурнацкий, 27 лет, кандидат в члены ВКП(б), бывший красноармеец, в армии научившийся «не теряться в минуту опасности»
Великая тайна Маршака и Каббала
Критик Владимир Стасов, напутствуя Маршака в большую литературу, советовал ему развивать тему еврейских корней.
Самуил Яковлевич был не просто евреем, а потомком авторитетного рода талмудистов – толкователей иудейских книг. Свое происхождение, как и ранние стихи, Маршак тщательно скрывал. Долго мы ничего не знали о его первом сборнике «Сиониды», о цикле «Палестина», который он привез из путешествия в Святую землю, которую очень полюбил. В период борьбы с космополитизмом «сионистские» тексты всплыли, доставив автору большие неприятности.
А потом – расцвели и пышные слухи: мол, в детских стихах Маршака зашифрованы какие-то каббалистические штуки. Сплетни подогрелись еще одним обстоятельством: случайно большой эрудит Юрий Тынянов обнаружил в детском стихотворении Маршака «Праздник леса» стиль Талмуда. Стишок Маршака начинается: «Что мы сажаем, сажая леса?» - ну и дальше – веселый рассказ о том, что можно сделать из дерева.
Тынянов иронизировал: «Это же Талмуд. Так говорили только меламеды в хедере: «Сажая леса, мы на самом деле скажем...» И действительно, Маршак читал Талмуд и воспитывал у своих детей уважение к своему наследию. Остальных советских детей он, конечно, никаким Талмудом не грузил, используя его формальные поэтические приемы. Скорее всего, неосознанно.
Стихи для взрослых
В шестидесятые, когда его, лауреата Сталинских премий, не могли уже ни затравить, ни посадить, Маршак публикует сборник "взрослых" стихов "Избранная лирика". В книгу входит посвящение Цветаевой, за которое прежде было можно сесть, а в 1963 получить аж целую Ленинскую премию, что с Маршаком и произошло. А в 1964 его не стало.
...
Ведерко, полное росы,
Я из лесу принес,
Где ветви в ранние часы
Роняли капли слез.
Ведерко слез лесных набрать
Не пожалел я сил.
Так и стихов моих тетрадь
По строчке я копил.
Стихи-слезы - у поэтов сталинского времени всегда так, без исключений, как бы мы с вами ни ностальгировали по «отцу народов». "Мир умирает каждый раз с умершим человеком", - это уже цитата из "Лирических эпиграмм" Маршака, которые он начал публиковать за два года до смерти.
Жаль, мы никогда не узнаем, какой огромный мир унёс с собой большой поэт. На его похороны из Шотландии прислали венок из вереска, ведь благодаря ему советские дети узнали про малюток медоваров и вересковый мед, а также прекрасные английские стишки - от «Дома, который построил Джек» до «Роббина-Боббина».
Дарья Завгородняя