Почему города в РФ теряют исторический облик: интервью с градозащитником Голицыным

Чтобы изменить ситуацию, нужно срочно менять законодательство.

Историческая застройка — одна из самых больных тем для Саратова и других крупных городов региона. Имеющие высочайшую архитектурную ценность здания сносятся десятками, уступая место безликим многоэтажкам и сетевым магазинам. За сохранение исторического облика области борется градозащитный общественный совет при Саратовской облдуме, в который входят всего 16 человек. Глава совета, журналист и писатель Алексей Голицын в эксклюзивном интервью ФАН рассказал: почему нельзя допускать разрушение исторического наследия, чем Казань лучше Саратова и что нужно срочно менять в российском законодательстве.

— По образованию вы — биолог. Как попали в журналистику и, что еще более удивительно, в градозащитный совет Саратова?

— В сферу моих интересов всегда входила литература, журналистика же пришла ко мне скорее случайно. Однако везде, где бы ни работал, я регулярно писал об историческом центре Саратова, о его разрушении, что стало частью моей жизни. Надеюсь, что своими публикациями я привлек внимание большого количества людей. Наверное, поэтому я и попал в градозащитный совет. Все 16 человек работают там абсолютно бесплатно, тратя свое свободное время. Градозащитная деятельность — это очень большая работа, которая, как правило, остается в тени. Нам нужно как-то договариваться со всеми: как с бизнесменами, так и с чиновниками, а задачи у них прямо противоположные. Наша же цель проста — сохранить город Саратов в том виде, в каком он был сделан для людей. А сейчас происходящее можно описать одним словом — уничтожение.

— Почему именно Саратов находится в анти-лидерах по потере исторического наследия? Или подобная ситуация складывается и в других городах?

— Чиновники на местах стабильно игнорируют задачу по сохранению исторического наследия. Просто это заметно в разной степени. Практических шагов никто не делает, только под угрозой больших имиджевых потерь. В советские времена были площадки вроде «Золотого кольца» и других туристических городов, где наследие сохранялось на государственном уровне. Были и минусы, но пример в целом положительный. Сейчас все наоборот: горстки городских энтузиастов сражаются за историческое наследие. Если таких активистов нет, все уничтожается. За примером далеко ходить не надо — возьмите Энгельс или Маркс. Со стороны, может быть, это не очень заметно, в чем играют большую роль пресс-службы разнообразных организаций. Они пускают пыль в глаза, убеждая, что после того, как все старое сломают, будет очень хорошо. Но дело обстоит иначе.
— Почему вообще происходит уничтожение зданий, имеющих историческую ценность? Кому это выгодно?

— Когда ваш дом не ремонтируют десятки лет, это приводит к тому, что условия становятся абсолютно негодными для жизни. Жители пишут жалобу, после чего дом признается аварийным и сносится. За государственный счет людям дают квартиры в новостройках, порой находящихся на окраинах. А освободившаяся земля в центре города переходит к муниципалитету, который выставляет ее на продажу. Получается, застройщику не надо искать покупателя, государство все равно купит у тебя квартиру, даже если рядом нет никакой инфраструктуры. А на дорогом земельном участке могут «погреть руки» недобросовестные чиновники.

Изменить ситуацию можно только на федеральном уровне, нужно менять законодательство. Главное — людям должно быть удобно жить и работать в исторических домах. Создавать экономические послабления для тех, кто там живет, предлагать бесплатную аренду бизнесменам. Естественно, нужно поддерживать здания в надлежащем состоянии, при этом убрав откровенные абсурдные требования по облику. Сейчас владелец исторического дома должен заполнить кипу документов и потратить большие деньги, чтобы получить право банально забить гвоздь в стену или заменить выпавший кирпич. Это — бюрократическая возня, такого быть не должно. Необходимо также разрешить тратить деньги фонда капремонта на восстановление памятников, сейчас это делать не получается.

С одной стороны, та же программа по переселению ветхого жилья направлена на людей. Но она одновременно действует против центров городов. Потому что чиновник должен отсчитываться снесенным домом, пустым участком. Под прикрытием спасения людей подписывается смертный приговор историческим зданиям.
— Подобное плачевное положение складывается везде, или есть исключения? Какие города могли бы стать положительным примером?

— Можно вспомнить тот же Калининград, где есть политическая воля, и ценные объекты восстанавливаются десятками. А где подобной политической воли нет, сносится все подчистую. Сейчас уничтожают Самару и Пензу, где исторический центр чистят буквально под ноль. С другой стороны, есть пример Казани, которая является образцово-показательным городом. А в Саратов обязательно должен приезжать условный Вячеслав Володин, который лично должен спасать самые главные памятники. Без него вообще ничего бы не сохраняли. Спасения требует тысяча объектов, которые должны увидеть не только мы, но и наши дети. Хочется надеяться, что ситуация изменится, но пока предпосылок к этому нет, нужно говорить честно.

Алексей Голицын — не только журналист и градозащитник, но и вдумчивый исследователь феномена советских репрессий. Совсем недавно вышла его книга «Саратовские художники. Возвращенные имена», где Алексей рассказал о биографиях репрессированных художников.

— Интерес к данной теме возник относительно недавно, раньше у меня были только какие-то базовые знания по теме репрессий. Когда я начал изучать тему чуть глубже, понял, что про Саратов в этом плане практически ничего неизвестно. Были люди — и всплыли. Конечно, я подозревал, куда именно они пропали. Как оказалось, репрессии затронули абсолютно все слои населения. Решил написать именно про художников, потому что в те годы их было сравнительно немного.

Пришлось много времени провести в архивах, изучать уголовные дела, написанные следователями, которые еще вчера были крестьянами. Каждое дело — это 200–300 страниц рукописного и не всегда понятного почерка. На книгу я потратил семь лет, потому что хотел максимально разобраться в ситуации. В обвинительных приговорах у людей написана ерунда, почти сплошное вранье — а я хотел докопаться до истины. Теперь планирую написать отдельную книгу про писателей, после чего — про преподавателей саратовских институтов, которые были уничтожены или посажены практически подчистую. Впереди еще много работы.

— В заключение: не планируете ли вы идти в политику? Может, там у вас было бы больше возможностей влиять на ситуацию?

— За прошедшие годы у меня было много возможностей пойти в политику, но я ими никогда не пользовался. И сейчас не собираюсь. Мне гораздо интереснее работать журналистом, чем кем-то еще, потому что я добиваюсь гораздо большего, просто донося до людей важную информацию. Если бы нашел нишу, где мог бы приносить больше пользы, тогда бы мог что-то изменить. Пока такой ниши я не вижу.