Переименовать коммунистическое: менять ли остров Большевик на остров Николая II
26 января 1924 года Петроград решили назвать Ленинградом, чтобы увековечить память вождя пролетариата. Это переименование стало, пожалуй, самым показательным в советской истории. Сегодня смене названий улиц и городов уделяют особое внимание. Некоторые считают, что настала пора отказаться от коммунистических названий. Например, на днях Епископ Иаков, руководитель Патриаршего проекта "Русская Арктика", поднял замороженный 10 лет назад вопрос о возвращении на карту Северного Ледовитого океана имени Николая II. Дометий Завольский - о проблеме постсоветских переименований.
26 января 1924 года, на четвертый день после кончины Ленина, Петроград был переименован в Ленинград. После октября 1917-го на картах и планах бывшей Российской империи столько точек переменяло названия, что 26 января впору помнить как День переименований – самый подходящий, чтобы осмыслять это явление. Поскольку мы по-прежнему живем в переименованной на революционный лад реальности, явление это остается почвой для ожесточенных споров и яростной борьбы - к счастью, представляющих собою лишь бледный призрак тех страстей.
На днях руководитель Патриаршего проекта "Русская Арктика" епископ Нарьян-Марский и Мезенский Иаков призвал вернуть на карту архипелага Северная Земля имена императора Николая II и цесаревича Алексея.
Обычная для подобных инициатив реакция не заставила себя ждать. Зампред ЦК КПРФ Юрий Афонин объяснил, что "не надо ворошить прошлое", "потому что это наша история", "люди привыкли" и "не надо отвлекать внимание общественного мнения на второстепенный вопрос".
Вот эти типовые доводы стоит разобрать подробнее. В стране в рабочем порядке постоянно решается множество второстепенных, третьестепенных и прочих вопросов, включая идеологические. Если зампред ЦК КПРФ тревожится, как бы общественное мнение с вопросов экономики не перекинулось на проблему, которую должны решать географы с историками, пускай и в самом деле больше сил уделяет разъяснению избирателям первостепенных проблем государства. Однако противники возврата к историческим именам, напротив, представляют каждый факт переименования так, что от этого якобы "скоро начнется, как на Украине".
Утверждение, что "люди привыкли" к редчайше упоминаемым названиям островов в Ледовитом океане, звучит как пародия на этот постоянный довод. В 1990-1994 гг. в Москве было восстановлено большинство исторических названий. Люди привыкли к ним за считанные годы, и, несмотря на тяжелую обстановку в стране, эти перемены не повлекли за собою ни неподъемных трат, ни хаоса в документах.
Упомянутая же зампредом ЦК КПРФ "наша история", в сущности, не столько история, сколько хрупкий исторический миф. Ведь советская история в отличие от русской необратимо закончилась, а большая часть ее смыслов потеряна. Теперь приходится делать вид, что цель советского проекта состояла не в преобразовании человечества руками России, а в бесконечных пожарных мерах по ее спасению от смертельных рисков, начавшихся где-то с революции 1905 года. "Ворошить" этот исторический конструкт и в самом деле небезопасно для ее защитников, поскольку споры на эту тему все больше ожесточают их против любой несоветской русской реальности. Если в послесталинские советские годы принята была формулировка о "трагической ошибке" белой эмиграции, то современные поборники "нашей истории" видят "власовщину" в любом привлекательном изображении дореволюционной России, уже Бог знает на сколько десятилетий вглубь.
Надо сказать, что менее подверженные сомнениям настоящие коммунисты прошлого не испытывали к "нашей общей истории" подобного трепета, меняя нецелесообразные названия. Например, когда в 1957 г. город Молотов после разоблачения "антипартийной группы" вновь стал Пермью, облцентр Чкалов стал вновь Оренбургом на том основании, что ничуть не разоблаченный Чкалов и вправду не имел к нему отношения.
Что же касается посягнувшего на "нашу общую историю" епископа Иакова, его сетевые комментаторы не стеснялись в выражениях. При этом оказывалось, что они попросту не в курсе элементарного. Например, массово уверены, что церковь (в отличие от той же КПРФ) не имеет права высказывать свое мнение по каким бы то ни было общественным вопросам, поскольку "отделена от государства". Хотя отделение от государства означает, что церковь не подчинена административно правительству, как было в 1721-1917 гг., а церковнослужители не являются государственными служащими. Однако это никак не запрещает церкви высказывать свое мнение, к примеру, наравне с научными или общественными организациями.
Те же комментаторы попросту не поинтересовались, что Нарьян-Марская и Мезенская епархия расположена в Таймырском районе Красноярского края, то есть простирается и на необитаемую Северную Землю, открытую в 1913 г. экспедицией Бориса Вилькицкого, названную именем императора и лишь в 1926 г. переименованную.
При этом епископ Иаков признался, что решение о переименовании всего архипелага, принятое в 2006 г., кажется ему чрезмерным. Тогда Дума Таймырского автономного округа одобрила проект о возвращении Северной Земле имени Николая II, а самому южному ее острову Малый Таймыр – имени цесаревича Алексея и о переименовании крупнейших островов архипелага. Остров Октябрьской Революции должен был получить имя святой Александры, о. Большевик – св. Ольги, о. Комсомолец – св. Марии, о. Пионер – св. Татьяны, о. Домашний – св. Анастасии. Дело в том, что Северная Земля была открыта как единая покрытая льдами суша, и лишь к началу 30-х были обозначены проливы между островами. Однако в 2007 г. Таймырский автономный округ влился в состав Красноярского края, а краевое Заксобрание не одобрило инициативу о переименовании.
…Пусть она останется Северной Землей… – предложил епископ Иаков. – Мне не совсем понравилась попытка всем островам придать исключительно имена царской семьи – у них нет в этом особой заслуги. Другое дело, что император … решал, быть этой экспедиции или нет. Может быть, главный остров назвать именем Николая II, а остальные в честь исследователей Арктики.
По логике вещей, островом Николая II должен стать либо центральный остров Октябрьской Революции, либо южный остров Большевик, первым достигнутый открывателями.
Заметим, что освоение Арктики действительно началось в царствование Николая II и при его содействии. Ему ставят в вину поражение русского флота в войне с Японией, но этот разгром, трагический и местами странный, потерпел, по сути, флот Александра III под командованием брата покойного императора. При участии же Николая II (менее чем за десятилетие) был почти с нуля создан флот, остатков которого после Гражданской войны хватило, чтобы сдерживать Кригсмарине на подступах к Ленинграду и Кавказу.
Рядом с именем Николая II естественно было бы увидеть имя ключевого участника этого строительства, генерала флота и академика Крылова, отмеченное в космосе (на Луне и в поясе астероидов), но отчего-то не в мировом океане. Отец первого в мире ледокола "Ермак" адмирал Макаров, возможно, тоже достоин не только подводной котловины – вместе со своим детищем.
На карте Северной Земли отмечены, например, ее открыватель белоэмигрант Вилькицкий и его коллега, врач экспедиции Старокадомский. Однако упоминания на карте не удостоился генерал корпуса гидрографов Ислямов, видный океанолог и полярный исследователь, тоже окончивший свои дни в эмиграции.
Различным образом на просторах Крайнего Севера увековечен описавший Северную Землю и именовавший ее острова "комиссар Арктики" географ Ушаков. Но его коллега – выдающийся геолог Урванцев, впоследствии заключенный Норильлага, удостоился лишь улиц в Красноярске и Норильске.
Трудно не согласиться с епископом Иаковом в том, что названия "Большевик", "Комсомолец" и "Пионер" ныне звучат скорее комично. А название небольшого острова Крупской, притулившегося к острову Пионер, по здравому размышлению, и в советское время звучало оскорбительно для самой Надежды Константиновны.
Однако на карте Северной Земли есть не только малоуместные имена Крупской и Розы Люксембург, но и остров Шмидта, одного из создателей Севморпути. Возможно, если последуют рекомендации епископа Иакова, главным камнем преткновения станет название пролива Красной Армии, которое в самом деле никак не сочетается с именами Николая II или, допустим, Колчака – также выдающегося полярного исследователя.
На примере Северной Земли видно, что вопрос об исторически оправданных названиях не ограничивается одной политической волей. Для его решения нужны исторический кругозор, здравый смысл и художественный вкус. Пока что со всем этим дела обстоят непросто. Впрочем, желающим советую ознакомиться, как здраво был решен вопрос о выборе коренных названий для немалой партии петербургских улиц в минувшем году столетия революции.
Разумеется, можно и дальше поддаваться уговорам "не трогать нашу общую историю". Но камень преткновения способствует преткновению уже одним своим наличием и от времени все прочнее врастает в землю. Нужна ли нам "Библиотека имени Ленина" под Российской государственной библиотекой, вовремя не названной Румянцевской?
https://ruposters.ru/news/26-01-2018/bolshevik-ostrovom-niko...