Прогноз Погодина

Олег Олегович Погодин — доктор, которого любят. Он мягкий, внимательный, современный. Ему можно рассказать о своих соображениях насчет происходящего, и он не скажет, что все это выдумки из интернета. Он выступает за прогресс, за внедрение новых технологий, привлечении искусственного интеллекта в медицину для аналитики и систематизирования данных.

Сам доктор стремится постоянно, как он говорит, прогрессировать. Иногда дети усаживаются вместе с ним смотреть видеозаписи сложных операций, сделанные известными хирургами. Какое-то время Олег Погодин держал дома даже тренажер для проведения операций. Сейчас, по его словам, есть все возможности для того, чтобы совершенствоваться. Тренировочные медицинские приспособления теперь можно заказывать даже на AliExpress.

Одновременно с тренировкой рук и глаз, необходимых для проведения операций, доктор и в остальном старается держаться в хорошей физической форме. До недавнего времени его можно было увидеть бегущим в 5 часов утра по улицам Древлянки. Сейчас он бегает по вечерам со своей женой Александрой. Олег Погодин — участник клуба «Бегать модно». Сам он признается, что бегает «так себе», но на всех соревнованиях стабильно занимает первое место среди гинекологов Карелии. (Неважно, что прочие гинекологи просто не участвуют в состязаниях).

— У вас в соцсетях на главной странице два раза написано про любовь. Вам необходимо такое открытое выражение чувств?

— Наверное, это по жизни. У меня такая профессия, с которой ты не можешь не любить жизнь, не любить мир. Как иначе ты будешь относиться к собственным пациентам? В отделении, где я тружусь, оказывается плановая помощь. Люди спокойно приходят на обследование, знают, что ты будешь делать. Работники скорой помощи находятся в гораздо более жестких условиях по сравнению с нами. Но в любом случае, этика и любовь, хорошее отношение к пациентам, мне кажется, должны быть везде. Ты не можешь хамить своему пациенту или пытаться превознести себя над ним — это путь в никуда. Современный доктор должен вести равноправный диалог, доносить до своих пациенток информацию нормальным человеческим языком, у них не должно быть страха задавать тебе вопросы или выражать свое мнение. Я знаю, что некоторым моим коллегам может не нравится, когда пациентки пытаются внести какую-то свою лепту. Но сам я часто спрашиваю, нет ли у них своих предложений, своих схем по лечению, по диагностированию, потому что очень часто люди, которые к тебе приходят, уже имеют четкое представление о своей болезни. Они уже перелопатили весь интернет, извините за мой жаргон, и знают иногда тонкостей и нюансов почти столько же, сколько доктор.

— Произошли ли за последние несколько десятилетий в гинекологии какие-нибудь революционные изменения, как вам кажется?

— Я бы даже сказал, что многое изменилось за последние 15-20 лет. К сожалению, меняется даже возраст болезней. Когда я оканчивал медицинский факультет в 2005 году, некоторые заболевания у пациенток в 25 лет считались редкостью, а сейчас это почти норма. Когда изменения происходят в таком молодом возрасте, соответственно, меняется диагностика, методы лечения. В моей специальности, оперативной гинекологии, сверхновых подходов, наверное, не появилось, но адаптация, улучшение техники той же самой операции, техники визуализации во время операции сейчас много лучше и интереснее, чем 20 лет назад, это точно. Современная операционная становится живым организмом: каждая деталь, каждый монитор, каждое записывающее устройство соединено с аппаратной комнатой, как у вас в студии.

— А у вас есть такая смотровая площадка, как в кино про хирургов?

— У нас нет зрительного зала. Наверное, в Карелии нет ни одной такой операционной. Ну да, есть операции эндоскопические, когда ты используешь специальные видеокамеры, специальный инструменты, когда используешь маленькие разрезы и видишь все на экране монитора. Ты можешь все записать и даже показывать своим пациенткам после операции. Все это мы можем использовать и для создания локальных обучающих видео.

— Вы успеваете заниматься научной деятельностью?

— До научной деятельности мне еще далеко, но я надеюсь, что будет у нас практический проект по некоторым способам профилактики и быстрого выявления патологий. Сейчас очень актуальна тема предиктивной аналитики. Есть некоторые факторы риска, которые могут потом сложиться (или не сложиться) в болезнь. Проанализировать данные можно с помощью искусственного интеллекта. Машина может просчитать всю информацию о конкретной пациентке, а потом о группе пациентов. Конечно, врач решает, как, кого и чем лечить, но в XXI веке нужно пользоваться всеми техническими возможностями тоже.

— В XXI технологичном веке возможность чуда больше или меньше, по-вашему?

— Мне кажется, место для чуда есть всегда, но мы должны понимать, что рассчитывать на это не стоит. Если у вас наступит беременность, когда вероятность этого 1 к 100, — вау! — значит, всё идет как надо. Моей пациентке будет всё равно: это чудо или помощь лекарственного препарата или операции.

— Сейчас женщины и на пятом десятке лет планируют рождение детей. Как вы к этому относитесь?

— Насколько это физиологично, хорошо или нехорошо — момент дискутабельный. Кто-то скажет, что всему свое время, но наша жизнь меняется, дама учится, строит карьеру, а потом только планирует беременности. Мне кажется, что мы просто должны быть к этому готовы. Да, физиология женщин остается прежней. Определенное снижение функции яичников наблюдается у женщин уже с 30-33 лет, и яичники не спросят, хочет дама сейчас строить карьеру или рожать. Но я считаю дикостью, когда женщине указывают, когда ей нужно рожать детей. Даже в условиях гинекологической патологии у нашей пациентки есть еще личная жизнь, работа и прочее, влияющее на ее выбор. По этой причине и еще оттого, что болезни начали молодеть, все более востребованными становятся вспомогательные репродуктивные технологии.

Некоторые истории, если бы я услышал их лет 10 назад, повергли бы меня тогда просто в шок. Например, когда дама спокойно планирует беременность в 45 лет или хочет быть суррогатной мамой для своей дочери. Это реалии наших дней, которые тебя внезапно уже не удивляют. В этих случаях мы можем только оказать медицинскую помощь, посоветовать, что стоит делать с учетом болезней и всех факторов риска.

— Почему вы называете своих пациенток дамами?

— Когда я только начинал работать в интернатуре, кто-то мне рассказал, что в клиниках Петербурга принято так обращаться к пациенткам. Мне это понравилось. Гораздо лучше звучит, чем обращение «женщина»: «Женщина, пройдемте со мной!»

— Ваш папа, известный в республике гинеколог, повлиял на вас при выборе профессии?

— То, что я буду врачом, я не сомневался никогда. Все мои друзья, учителя и друзья знали, что Олег Погодин будет врачом. Я не представлял себе, что это такое и зачем, но цель была только одна. Когда я поступил на медицинский факультет, папа никогда не давил, не говорил, что я должен быть акушером, гинекологом и как-то продолжать семейную традицию. Я всегда знал, что пойду в хирурги. А на четвертом курсе у нас прошел цикл акушерства, и мне безумно понравилось все, что связано и с беременностью, и с родами. А потом была гинекология, которая мне понравилась много больше. И когда я пришел к папе и сказал, что хотел бы пойти в аспирантуру с акушерством и гинекологией, он сказал сдержанно, что это было мне на роду написано. Я ни разу не пожалел о своем выборе. Я считаю, что это лучшая специальность в мире.

Я не скрываю, что всегда я могу позвонить папе и спросить совета. Даже сейчас, когда мы немножко разные вещи лечим, не перестаем общаться на профессиональные темы, уточняем некоторые вещи друг у друга.

— Какая у вас субспециальность?

— Сейчас это оперативная гинекология. До прихода в Перинатальный центр как-то у меня получалось совмещать и оперативную гинекологию, и эндокринную гинекологию практически в равной степени. Но сейчас процентов 80 рабочих у меня связано с операциями, а остальные 20 остается на вещи, которые можно полечить таблеткой. Надо себя заставлять быть в тонусе, читать или смотреть видео не только про операции, но и про болезни, которые надо полечить таблеточками, дообследовать, чтобы избежать оперативного вмешательства.

— По правилам безопасности в экстренной ситуации сначала нужно спасать мать, а потом ребенка. Вы согласны?

— Когда срок позволяет спасти малыша, то, разумеется, будут приложены все силы, чтобы это сделать. Но здоровье мамы всегда на первом месте. По крайней мере, для меня.

— В какой момент, по-вашему, условного ребенка можно считать человеком?

— Наверное, мы должны рассуждать о человеке, когда он может родиться. Разумеется, когда беременность наступает, мы уже понимаем, что в утробе будущей мамы, как мы надеемся, живое существо. Но у меня нет эмоциональных, религиозных или прочих ограничений, которые не позволят мне прервать беременность, если дама этого хочет, или к этому ведут медицинские показатели. Я знаю врачей, которые никогда не проводят абортов в силу своих религиозных убеждений. Мы уважаем все эти мнения, но для меня их нет. И если у женщины есть право прервать беременность, мы это делаем, потому что это наша работа. Мне повезло — я гинеколог, а не акушер. Таких эмоциональных терзаний у меня обычно нет.

— Ваши коллеги настаивают на школьном курсе полового воспитания. Когда уже можно разговаривать с детьми про секс?

— Это второй вопрос, за который меня распнут рано или поздно. Я считаю, что про секс надо разговаривать с детьми, начиная с детсадовского возраста. Существует такое понятие как количество абортов на, предположим, тысячу человек у девочек до 15 лет. Если в России это 20 случаев на тысячу, предположим, то в условной Голландии и Германии — 3-4. Почему? Потому что все эти моменты сексуального воспитания они воспринимают с юных лет. Поверьте, никто в детских садах не показывает порнографию — все по возрасту ребенка. Мы же воспитываем детей, мы их учим почему-то есть ножом и вилкой, говорить «спасибо», «здравствуйте», «до свидания». Мы должны обеспечивать и сексуальное воспитание своим детям. Как об этом говорить? Говорите, как есть. Разумеется, никаких аистов, капусты, полежали рядом, — это бред. В XXI веке Google ребенку расскажет все — и с картинками, и с видео. Если родители думают, что их дети чего-то не знают, они сильно заблуждаются. Наверное, сказать об этом нужно все же тебе, сделав так, чтобы ребенок не стеснялся темы. Понимание процессов, даже самого банального — откуда берутся дети — потом может предотвратить нежелательные беременности. Я думаю, неважно, когда девочка или мальчик начинают половую жизнь. Главное, чтобы они понимали себя, свою физиологию, как себя вести, как предохраняться. В этом нет ничего постыдного и кошмарного.

Мне-то, разумеется, легко. Все мои дети знают с юных лет, что такое менструация, яичники, матка и кучу других вещей, потому что они вынуждены смотреть со мной некоторые операции в записи.

— Вы смотрите вместе записи операций?

— Я занимаюсь эндоскопической хирургией. Через специальные видеосистемы я смотрю, что происходит у человека в органах брюшной полости и малого таза. Разумеется, в этих операциях надо постоянно прогрессировать, а для этого нужно смотреть, как делают подобные вещи лучшие мира этого, гинекологического. Есть ютуб-каналы, где официальные источники демонстрируют операции с комментариями. Иногда мне приходится смотреть это на нашем телевизоре в большой комнате. Разумеется, там не показывают кровь, наружные половые органы или что-то в этом духе. Но, да, дети имеют представление о том, как и что.

— Как вы себя ощущаете в роли заведующего отделением?

— Сейчас уже спокойно. Я не знаю, какой из меня заведующий. Но моя функция есть и будет — лечить людей. Я выступаю за прогресс в технике, способах лечения той или иной патологии. И если наше отделение будет идти вперед, я думаю, это будет хорошо. Плюс ко всему нужно использовать, может, банальные методики, но делать это в системе, не лениться делать операции не те, которые попроще, а те, которые реально нужно делать. Иногда трудно отказаться от своего мнения и признать правильным мнение коллег в отношении той или иной патологии, но я всегда готов к диалогу — все это знают. Но я также не скрываю, что у меня есть собственный взгляд на гинекологию, и все, что я делаю, я могу подробно объяснить. Наверное, роль заведующего для меня заключается в определении плана, пути развития прежде всего.

— Влияет ли профессия на чувство юмора?

— Мы не смеемся над болезнями. То есть мы не можем шутить над человеком, который серьезно заболел или умер. Но если человек пришел, например, с экстраординарными жалобами, мы можем с коллегами поделиться впечатлением. Я не считаю, что это оскорбляет наших пациентов. Юмор есть в каждой среде.

 — Я знаю, что вы любите бег. Бегать модно?

— И модно, и классно, и эмоционально. Например, сейчас мы закончим интервью и — уже с женой договорились — побежим «восьмерочку» по Древлянке. Это супер, прекрасное времяпрепровождение. Когда бежишь один, возникает время над чем-то подумать. Сейчас мы с женой возобновили совместные пробежки, а раньше из-за маленького ребенка такой возможности не было, и я бегал один перед работой, в 5 утра, пару раз в неделю.

— Вы и в марафонах, говорят, участвуете. Какие у вас результаты?

— Когда меня спрашивают, какое место я занял, а бегаю я так себе, я говорю: «Я первый среди гинекологов Карелии».

 — Что вам кажется важным в жизни?

— Важно всегда быть честным. Когда это убеждение плотно укоренилось в моей голове, жизнь моя стала легче. С честностью связаны и любовь, и верность, и преданность. Конечно хотелось бы это понимать, когда тебе было 18 лет, но это невозможно. Сейчас я благодарен всем людям, которые идут со мной по жизни, родителям, безумно благодарен своей жене, что она оказала на меня необходимое влияние во всем. Сейчас я хочу быть предан работе, своим пациенткам, прогрессировать во всем этом. И я хочу быть постоянно со своей семьей.